Страница 146 из 188
Они упали на мокрый мох, Андрей пополз к кустам, что росли в нескольких шагах. Вера протиснулась в них следом за ним, выглянула из-за его плеча, прошептала над ухом:
— Смотри, вооруженный…
— Тихо… — одними губами сказал Андрей. Он это заметил сразу — на груди у человека висел автомат.
Бандит, по-видимому, шел на встречу с Настей…
Но почему-то спрятался за дерево и следит за нею, как следят и они. Почему не зовет ее?
Когда Настя исчезла за кустарником, человек с автоматом пошел не за нею, а в чащу. Шел он осторожно, скользя от ствола к стволу, приближался к Андрею и Вере, должен был пройти совсем близко, и, когда их разделяло всего полсотни шагов, Андрей узнал его.
Ему сделалось холодно, он едва сдержался, чтобы не подняться и не броситься на проходившего.
Если бы у него было хоть какое-нибудь оружие… Лежал не дыша, держал Веру за плечо, чтобы не выдала себя неосторожным движением.
А по лесу шел Гришка — его двоюродный брат Григорий Жмудь. И Андрей знал точно: Гришка расстрелял бы его, не колеблясь, прострочил бы из “шмайсера” без сожаления, без угрызения совести.
Гришка остановился в нескольких шагах от их укрытия. Стоял и смотрел вслед Насте и, когда она исчезла, пошел, уже не прячась, по направлению к бывшему лесничеству.
Тогда, на базаре, Андрей видел Гришку лишь издалека, теперь же рассмотрел хорошо и вынужден был признать, что за год Гришка возмужал и вырос. А может быть, таким высоким делала Гришку высокая фуражка с лакированным козырьком.
Но все это было не важно, а главное было то, что по лесу шел Гришка Жмудь и чувствовал себя здесь хозяином, потому что ступал твердо и ветки трещали под его ногами, а он, Андрей, все еще лежал, втиснувшись лицом в прошлогодние листья, и гнев клокотал в нем.
Наконец Андрей поднял голову, оглянулся на Веру. Она смотрела темными от страха или злости глазами, зрачки у нее стали большими, лицо вытянулось и заострилось — кровь отлила от щек.
— Знаешь, кто это был? — тихо спросил Андрей.
— Бандеровец, кто же…
— Мой двоюродный брат Гришка Жмудь. Слышала?
Произнеся эти слова, Андрей почувствовал, что ему стало легче, будто избавился от чего-то унизительного. Теперь знал, что встретится с Гришкой, непременно встретится и отплатит ему за эти секунды безволия и унижения.
— Тот, которого ты выследил в райцентре? — спросила Вера и с интересом посмотрела на Андрея.
— Тот самый! — признался Андрей, вздохнув. — Если бы у меня было оружие…
— Раз он здесь уже появился, то увидитесь, — сказала Вера совсем легко, но вдруг поняла, каким именно может быть это свидание, и зрачки у нее опять потемнели от ужаса. — Но лучше, чтобы не виделись!
— Я все равно его подловлю, — пообещал Андрей. Знал, что говорит не напрасно.
Вдруг подумал, что в лесу, кроме Григория, есть еще бандеровцы, они могут обнаружить их, — взял девушку за руку и потянул к опушке. Только там почувствовал себя в безопасности.
— Надо немедленно сообщить лейтенанту, — сказал, и они побежали, продираясь сквозь кусты.
Уже начали густеть сумерки, а солдат из райцентра все еще не было. Демчук нервничал, крутил ручку телефона, но станция не отвечала.
Наконец, услышав на улице скрип колес и увидев в окно на пароконной бричке трех милиционеров, вооруженных автоматами, Антон Иванович обрадовался, выскочил на крыльцо сельсовета и засуетился возле брички. Пожимая младшему лейтенанту руку, радостно заговорил:
— Бричку поставим на школьном дворе, лошадей накормим, а для вас ужин давно готов. Игнат, — оглянулся на завмага, который стоял на соседнем крыльце магазина, — сбегай за Бутурлаком, пусть идет к школе. Мы едем туда.
Игнат Суярко ощупал солдат внимательным взглядом, забросил за спину карабин, пошел молча, покачивая тяжелой головой.
Бутурлак считал, что бандеровцы пойдут на село только ночью, но, как опытный командир, расставил посты заранее. Когда Суярко сообщил ему о прибытии помощи из района, оставил Игната на посту вместо себя и пошел к школе, где Антон Иванович уже кормил солдат горячей ухой.
При появлении лейтенанта все трое встали из-за стола, вытянулись по стойке “смирно”.
— Младший лейтенант Владимир Лебединский, — отрекомендовался тот, кто возглавлял группу, Бутурлаку, — прибыли в ваше распоряжение для выполнения боевого задания…
— Садитесь! — сказал Бутурлак, которому Лебединский сразу понравился.
Ему было лет двадцать — розовые щеки, округлый подбородок и розовые мальчишечьи уши, которые все время чуть заметно двигались, что делало младшего лейтенанта немного смешным.
Бутурлак смотрел, как младший лейтенант быстро расправлялся с едой, не подгонял его, но тревожно глянул на темное окно.
Лебединский перехватил этот взгляд:
— Не волнуйтесь, товарищ лейтенант. Я в этих местах уже второй год и немного изучил ситуацию. Как правило, они приходят на рассвете, когда людям лучше всего спится, — мы не опоздаем…
Бутурлаку понравилась его спокойная уверенность и отсутствие рисовки, как сказал: “…немного изучил ситуацию”, — так что не хвастун, а это самое главное.
— Пока вы ужинаете, я познакомлю вас с обстановкой в общих чертах.
Лебединский слушал внимательно. Когда узнал, что у острожан есть гранаты, сказал:
— В ближнем ночном бою гранаты незаменимы.
“А он опытнее, чем я считал”, — подумал Бутурлак, и от этой мысли стало приятно.
— Давай сделаем так… — перешел на “ты”. — Усилим твоими автоматчиками наши засады. В месте предполагаемого удара я разместил посты так, чтобы подступы к селу простреливались с флангов. Твои хлопцы здесь и пригодятся.
— Пошли, — уклонился от прямого ответа Лебединский, и это тоже понравилось лейтенанту. Не хотел принимать решение, пока сам все не посмотрит.
Совсем стемнело, ни в одном окне не было света — будто село затихло перед опасностью, затаилось в ожидании.
Бутурлак показал младшему лейтенанту намеченные им посты для автоматчиков. В полуразрушенном сарае занял позицию Вербицкий. Место в самом деле было удобное — проглядывались все подходы к селу от леса. Другой пост был через сто шагов, возле дровяника, — влево от дровяника лес немного отступал вглубь, и опасность нападения с той стороны была меньшей.
— А куда ты поставил пулемет? — поинтересовался младший лейтенант.
— В центре. Между дровяником и сараем. Бандеровцы выйдут из леса, там мы их и встретим в лоб.
Лебединский помолчал минуту.
— А если пулемет поставить в дровянике? — предложил. — Вместо двух автоматчиков. Тогда усилим левый фланг и поле обстрела пулеметчика сразу увеличится. С фланга будет косить, а ты знаешь, что такое фланговый пулеметный огонь. Он прижмет бандер к земле, а два автоматчика из сарая и третий с огорода легко их расстреляют.
— Слушай, ты давно в армии? — спросил Бутурлак.
— Два года.
— И где служил? Все время во внутренних?
— Закончил войну в Праге. Командир стрелкового взвода. А ты был разведчиком? Ярощук информировал нас…
— Принимаю твое решение.
— Не решение, а предложение.
— Не нужно… Мы с Вербицким заляжем с пулеметом в дровянике, а ты в сарае. Двух твоих ребят с моими ветеранами — Ротач и Демчук — поставим на посты справа от сарая. Игната используем как резерв. А вообще мобильность и быстрота маневра — наше спасение.
— Прикажи выдать моим хлопцам гранаты. Штуки по три — четыре найдется?
— Будет.
— Вот и хорошо.
Перед тем как занять свое место за пулеметом, Бутурлак обошел посты. Завернул и к Андрею с Филиппом, которые устроились на небольшом стожке сена, сложенном на пустыре, что вклинился между двумя огородами. В нескольких шагах от стога услышал сердитый шепот:
— Стой! Кто идет!
И щелканье затвора карабина.
— Это я, Филипп, Бутурлак, — отозвался.
— Проходите, Владимир Гаврилович.
Лейтенант перебежал к стожку, прижался к сухому, душистому сену. Хлопцы лежали вровень с его головой — утрамбовали сено, сделали даже небольшой бруствер из него, будто он мог защитить их от пуль. И все же Бутурлак похвалил: