Мирон сын Мирона

Аэлла почувствовала, как отяжелели руки на столешнице. Он кричал на него…

— Если королю будет угодно, он своим указом повысит налоги в Райроне, или это сделает граф Лайден…

— Когда это ещё будет? Это должен был сделать ещё ты! Причём тут Лайден? Ты всё время ищешь крайних…

Аэлла глянула на короля, ждала, что он остановит Майнора, остановит эту ссору, но король больше был занят куриной ногой, чем тем, что происходит между сыновьями. Своё мнение по этому вопросу он уже высказал.

— Никаких крайних я не ищу, у меня была совсем другая задача…

— Да брось ты! — отмахнулся Майнор небрежно от брата. — Ничего другого от тебя ждать не приходится, в делах государства ты ничего не смыслишь. Думаю, граф в Райроне сориентируется, окажется поумнее, чем… — замолчал, отворачиваясь. Аэлла исподлобья следила за ним. Он не нравился ей даже уже хотя бы этим. И ещё. Он сильно был похож на своего отца, только ещё более вспыльчивый, раздражительный. Такой же длинный, худощавый, как король, но чего-то ему не хватало, чтобы рождать те же чувства, что появлялись при взгляде на короля. В короле угадывалась скрытая сила, в Майноре — нет, эту силу он хотел показать своими действиями, поступками, этими нелепыми придирками.

— Давайте, послушаем княжну, что она об этом думает? — это спросил король Эдуор, глянул Аэлле в лицо, и все последовали его примеру. Ждали её ответа.

Аэлла невольно выпрямилась, убрала ладони со столешницы, чтобы не выдавать волнения.

— Вообще-то, летом прошли сильные дожди, многие поля смыло, не думаю, что это разумно — повышать налоги… Рачительный хозяин этого не сделает… И я… — король перебил её с улыбкой:

— Другого ответа от тебя мы и не ждали.

Конечно же, он имел в виду то, что она княжна Райрона, поэтому всегда будет за свои земли и свой народ. Майнор же подумал про другое:

— Женщины ничего не смыслят в государственных делах…

Аэлла сузила глаза, глядя на него. Он её раздражал своей самоуверенностью. Заговорили о другом, но она продолжала смотреть на Майнора. Потом перевела глаза на его жену, сидящую рядом. Она тоже была моложе мужа лет на десять, может, даже была ровесницей Аэллы или чуть моложе. Лет девятнадцать, небольше. Она была симпатичной, и в отличие от всех миропольцев светлокожей и светловолосой, даже светлее Аэллы. Может, она была с северных земель, даже севернее Райрона, может быть, с графства Солк, там все такие. Голубые глаза, мелкие черты лица, капризно поджатые губы. Каково же в таком возрасте знать, что ты — потенциальная королева? Твой муж — Майнор, будущий король огромного и богатого королевства, вот этой земли… Она станет матерью Майнора и, возможно, Мирона, а, может, и не одного. От всего этого можно возгордиться, и превратиться в напыщенную самоуверенную особу. Такой она, наверное, и была. Аэлла хорошо помнила, что чувствовала, когда впервые увидела её, входящей в зал под руку с мужем, с высоко поднятой головой, высокомерным взглядом. Она была беременной и, судя по всему, уже на порядочном сроке, живот под широким платьем был уже большим. Майнор заботливо усаживал её за стол, улыбался ей, и она принимала это как должное. Аэлла даже уловила в разговоре её имя. Вэллия.

Чтобы унять раздражение, Аэлла снова принялась за яблоко, чистила кожуру дрожащими пальцами. К этому времени ужин уже закончился, королева с сыном ушли, слуги убирали некоторые блюда, появились музыканты, зазвенела музыка, каждый занялся своим делом. Король и Мирон покинули стол, Идвар разговаривал с невесткой, точнее, она сама что-то говорила ему, а он слушал. Они стояли у колонны в зале. Короля отвлекли экстренным письмом из какого-то княжества. А Майнор неожиданно подсел к Аэлле, близко, спросил тихо:

— Как тебе Мирополь, княжна?

Аэлла пожала плечами:

— Красиво, очень красиво…

Ей не хотелось разговаривать с ним, она волновалась, и пальцы дрожали, не желая слушаться.

— Твой отец развязал эту войну, столько людей погибло, а ты живая, сидишь с нами за одним столом, ешь, пьёшь…

— Что вы хотите? — она в упор посмотрела ему в тёмные глаза.

— За всё надо платить. Ты так не думаешь?

— Ваш отец, король, даровал мне жизнь. Я не понимаю ваших претензий.

— Это несправедливо. Твой отец предатель…

— Моего отца уже нет в живых… — она перебила его сквозь зубы.

— Но ты жива. Тебя стоило бы казнить… казнить ещё там, в Райроне…

— Ваш отец простил меня… — она шептала ему в лицо, сопротивляясь, нет, она не собирается терпеть, как это делает Мирон.

— А зря! Моя бы воля, я бы не позволил тебе жить, жить бок о бок… Это всё наш Идвар, он мягкотелый, жалостливый, привёз тебя сюда…

— Извините… — она перебила его и, бросив неочищенное яблоко и нож, поднялась на ноги, но Майнор задержал её за запястье, заставил опять сесть.

— Сядь. И прекрати это всё, ты знаешь, с кем ты разговариваешь? Что ты себе позволяешь? — он выкручивал её запястье. — Посмотри на себя. Так не ходят порядочные девушки. — Аэлла нахмурилась, мельком глянула на себя. К ужину она оделась так, как хотела. На ней было бархатное темно-синее платье с широким декольте от плеча до плеча, открывающее шею, ключицы, верх груди, и рукава всего лишь до половины предплечья. Конечно, в Мирополе таких платьев она не видела, поэтому за ужином ловила на себе осуждающие взгляды женщин и любопытные — мужчин. Что за нравы? Прячут тело женщин, а мужчины заводят любовниц на стороне, об этом ей Эл рассказала от служанок сегодня только. Всё это приличие показное!

— Вы делаете мне больно… — шепнула она сквозь зубы ему в лицо, пытаясь освободить руку. — Чего вы хотите от меня?

— Тебе сохранили жизнь, за это надо расплатиться, это будет справедливо… — он отпустил её запястье и скользнул ладонью ей на бедро, впился пальцами. Аэлла аж шарахнулась в сторону, вскинулась на ноги и, не помня себя от возмущения, дала Майнору пощёчину. В этот момент музыканты как раз закончили одну мелодию, и в установившейся тишине пощёчина эта прозвучала довольно громко. Все замерли, слуги тихо отступили в тень, а члены королевской семьи обернулись.

Аэлла с трудом поджала дрожащие губы, заговорила быстро срывающимся голосом:

— Может, это считается нормой у вас, извините, я не позволю… так… — глянула в лицо короля:- Господин, вы обещали мне покровительство сегодня утром, я же в гостях у вас, по вашим словам… — перевела глаза на лицо Майнора, уже стоящего рядом, он глядел полуприщуренными глазами. — Извините… — опустила голову, поджимая губы.

Все ждали реакции короля, накажет ли он виновницу унижения наследника? Король заговорил:

— Она первый день здесь и многого ещё не знает, мы простим это недоразумение на первый раз… — Майнор при этих словах поджал губы, быстро глянул в лицо жены. Король усмехнулся вдруг беззлобно. — Представляю, что было в Райроне с нашим Идваром…

— Его я чуть не убила ножом… — шепнула Аэлла.

— Да? — король вдруг расхохотался, качнулся назад. — А что ж помешало? Это было бы интересно… — опять засмеялся.

Аэлла покачала головой от бессилия, чувствуя, как от обиды начинают скапливаться слёзы.

— Извините, мне нехорошо, спасибо за ужин… — бросилась к себе, но ушла недалеко, спряталась в каком-то полутёмном переходе и расплакалась. Её так ещё ни разу не унижали. И это король, это его наследник? Да он при жене готов забраться под юбку! Ещё какие-то претензии, обиды…

Аэлла села на подоконник небольшого окна в переходе, прислонилась затылком к холодному витражному стеклу. Украдкой стирала слёзы со щёк. Сердце разрывалось от боли и тоски. Где её отец? Где Айрил? Где её Райрон, родной и любимый? Как же хочет она домой!

Она так ушла в себя, что не уловила лёгких шагов по коридору. Это был Мирон Идвар. Тут же нашёл её в полумраке, подошёл близко, постарался обнять плачущую, прижать к себе, успокоить. Но Аэлла выставила локти в стороны, мешая ему, сопротивляясь, быстро и зло заговорила в лицо:

— Почему?.. Почему ты позволяешь им издеваться над собой? Почему ты ведёшь себя так? — она даже перешла на “ты”, выплёскивая на него одного всю свою обиду и раздражение на всех.