Сама невинность

Мисс Этвуд и мисс Пибоди тотчас же принялись убеждать её в обратном, но Софи смотрела только на Мика, надеясь, что он что-нибудь скажет. И он сказал. Правда, учитывая, как он на неё смотрел, она ждала других слов.

— Думаю, самое время рассказать мне, почему вы ненавидите танцевать.

— Потому что в танцах я безнадёжна, — рассмеялась она, пытаясь скрыть свою боль от осознания того, что у неё не получается то, что другим девушкам даётся очень легко. Впервые в своей жизни Софи пожалела, что не слишком сильно старалась и так и не научилась хорошо танцевать.

Мик покачал головой.

— Я вам не верю. Ни одна женщина не может быть безнадёжна в танцах. А если это и так, то винить надо только её партнера.

— Напомните себе об этих словах, когда я оттопчу вам все ноги.

Мик рассмеялся.

— Ну, если вы начнете ходить мне по ногам, то я просто приподниму вас, и так мы и будем танцевать.

Перед глазами Софи возникла нарисованная им картинка, и её захлестнуло пьянящее чувство, словно она только что выпила шампанского. Неожиданно, впервые за многие годы, ей захотелось стать другим человеком. Это желание поразило её.

Она думала, что смирилась с тем, что её считают странной и чудаковатой. Думала, что приняла свою судьбу — на всю жизнь остаться старой девой. Думала, что перестала надеяться встретить мужчину, способного полюбить её такой, какая она есть.

Но сейчас, глядя на Мика, Софи поняла, что не смирилась с правдой о себе. Совсем не смирилась. Потому что на самом деле ей хотелось только одного — быть женщиной, обычной женщиной, которую бы любил мужчина. И хотя Софи часто предвидела будущее, она знала, что для такого будущего нет никакой надежды.

Лорд и леди Далримпл давали бал в своем загородном поместье в Чизвике[91], совсем близко от Лондона. Устраивался бал в честь бриллиантового юбилея королевы Виктории, хотя сама королева была слишком слаба, чтобы присутствовать на нём. Однако ходили слухи, что принц и принцесса Уэльские планируют посетить этот приём. Поэтому приглашения на него стали самыми желанными в свете.

Перед Миком остановился лакей с подносом с бокалами шампанского. Данбар взял один бокал, мечтая, чтобы это была пинта эля, и огляделся. Вайолет беседовала с лордом и леди Фортескью и Гарольдом Тамплином. Софи, глубоко погрузившись в разговор с матерью и сестрой, стояла чуть подальше. Мик знал, что они обсуждали его присутствие на балу, и, судя по лицу Софи, разговор складывался не очень хорошо.

Он решил, что стоит пройтись в их направлении. Кажется, двое выступали против одного, и Софи явно требовалось подкрепление. Когда Мик сделал шаг в их сторону, Софи, стоявшая лицом к нему, заметила его и помахала с откровенным облегчением.

— Инспектор Данбар, — сказала она, и её голос был так сладок, что Мик тотчас же понял, что она разъярена, — не объясните ли вы моей матери, что заставляет вас находиться здесь? Она думает, что ваше присутствие на балу помешает ей выдать меня замуж.

— Не смей дерзить, Софи Мари Хэвершем, — неодобрение Агаты было очевидно. — Я пытаюсь устроить твоё будущее, раз сама ты, как мне кажется, совершенно не озабочена этим вопросом. — Она повернулась к Мику. — Уверена, вы понимаете, мистер Данбар, что моя дочь очень важна для меня и…

— Я действительно понимаю, мэм, — перебил он её, — и именно поэтому я здесь. Софи получила письмо от сумасшедшего, который недавно убил полицейского, и в этом письме он грозится убить и вашу дочь тоже. Я здесь, чтобы обеспечить её безопасность.

— Да-да, Софи рассказала, — вмешалась Шарлотта. — Нам пришлось вытягивать из неё это клещами. Но, в самом деле, инспектор, это просто смешно — думать, что кто-то из гостей леди Далримпл желает Софи зла.

— Он не просто желает ей зла, миссис Тамплин, он хочет её убить.

От намеренной и откровенной жестокости его слов Шарлотта задохнулась. На секунду она замолчала, но затем вновь обрела былую уверенность и продолжила:

— Уверена, никто из наших знакомых не желает ничьей смерти. Мы не якшаемся с преступниками.

— Ради Бога! — Софи с треском захлопнула веер. — Ты ничего не поняла из того, что сказал Мик? Мне угрожает убийца! Может быть, ты и легко относишься к мысли о моей смерти, но я — нет! — развернувшись, Софи направилась прочь.

Агата попыталась урезонить дочь.

— Это совершеннейшая неправда! И очень низко с твоей стороны, Софи, — но та или не услышала её, или решила проигнорировать. Миссис Бедфорд вздохнула, наблюдая, как Софи уходит. — Я всего лишь пытаюсь выполнить свой материнский долг, — сказала она.

Мик понимал, что Агата разговаривает сама с собой, не с Шарлоттой и не с ним. Но, несмотря на это, он проговорил:

— Она знает об этом.

Агата повернулась к нему:

— Вам лучше быть осторожным, инспектор. Я знакома с министром внутренних дел и не премину воспользоваться влиянием моего кузена на него, чтобы держать вас подальше от Софи.

— Мэм, министр знает об этом деле, и он сам одобрил охрану вашей дочери. Вы ничего не добьётесь, жалуясь ему. Я должен повторить, что мисс Хэвершем угрожают, а Скотленд-ярд серьёзно относится к таким угрозам.

Слова Мика не произвели на Агату впечатления, и, фыркнув, она направилась прочь.

— Я понимаю, инспектор, что вы считаете необходимым выполнять свои обязанности, какими бы смехотворными они не были, — раздался голос Шарлотты, — но вы не единственный, кто ведёт расследование. Мы с мужем провели своё собственное.

Мик приклаыва невероятные усилия, чтобы оставаться вежливым, но на самом деле Шарлотта Тамплин была больше, чем мужчина мог выдержать. Он искренне сочувствовал её мужу. Пусть Гарольд и был преступником, он всё равно не заслуживал такого.

— Да? — пробормотал он, наблюдая за Софи, которая стояла у дальней стены бального зала и разговаривала с полной женщиной в пурпурном атласном платье. Девушка отражалась в окне, которое было сзади нее. Мик обратил внимание, что мать и дочь находятся в противоположных концах зала.

— Я читала о вас в газетах, — продолжала Шарлотта, — и знаю, что у вас нет ни семьи, ни связей. Положение моей сестры в обществе намного превосходит ваше. Так что если вы лелеете какие-либо надежды на брак с ней, вы будете разочарованы.

Повернувшись к Шарлотте, Мик улыбнулся.

— Уверяю вас, миссис Тамплин, по этому поводу вы можете не волноваться, — сказал он самым приятным тоном, который только мог изобразить. — Не испытываю никакого желания становиться членом вашей семьи. Мне было бы страшно неприятно арестовывать собственного шурина за мошенничество.

Шарлотта побледнела.

— О чём вы говорите?

— Спросите Гарольда о трастовых счетах его клиентов, которых он обворовывает. Его делишки расследует Скотленд-ярд, так что лучше бы ему в ближайшее время вернуть деньги, потому что мы всё туже затягиваем свою сеть вокруг него, — Мик поклонился. — Вы меня извините?

Он отвернулся и направился прочь, понимая, что сейчас, возможно, лишил Скотленд-ярд последнего шанса раскрыть хитроумные схемы мошенничества Гарольда Тамплина и поймать его самого. Но Мик сделал это ради Софи и ни о чём не жалел. Что же касается Шарлотты… честно говоря, жизнь с ней и была настоящим наказанием Гарольда.

— Что за отвратительная женщина, — пробормотал Данбар себе под нос и пошёл в ту сторону, где стояла Софи. Но, сделав несколько шагов, понял, что её там нет.

Мик начал торопливо пробираться сквозь заполненный людьми бальный зал, внимательно оглядываясь в поисках девушки. Подойдя к тому месту, где она стояла всего мгновение назад, и обнаружив, что её нет нигде поблизости, Мик почувствовал, как внутри у него всё скрутило от страха. Тут ему в глаза бросились французские двери, ведущие в сад, и он кинулся к ним, молясь, чтобы она всего лишь вышла на террасу подышать свежим воздухом.

И, разумеется, он нашел её там. Она сидела на одной из трёх изогнутых каменных скамеек, которые окружали фонтан, стоящий на широкой лужайке. В лунном свете её кремовое атласное платье переливалось, украшавший его бисер сверкал как бриллианты. Судя по тому, с какой скоростью Софи обмахивалась веером, было понятно, что она кипит от гнева. И Мик её не винил.

91

Чизвик (Chiswick) — район в Западном Лондоне, входит в округ Ханслоу. Название саксонского происхождения, впервые встречается около X в., происходит от сырной фермы (cheese farm). До того, как эта местность стала частью города, здесь преобладали деревушки, жители которых специализировались на рыбной ловле, но, начиная с XVIII в., из-за загрязнения Темзы количество рыбы стало сокращаться, и жители вынуждены были искать другие источники пропитания.