Страница 158 из 164
— Но почему?
— Насколько я знаю, облако его исследует. Но не волнуйся, он будет возвращен.
Возвращен! Он говорил о человеке, как о предмете… Невидимая черта в одно мгновение разъединила нас. По эту сторону был я, мой Рыж, Каричка, хмурый профессор Аксель; по ту сторону — облако и Гарга. Но я должен был сделать шаг, переступить черту. Я сознательно явился на этот остров, я буду работать у дяди, чтобы узнать тайну, чтоб освободить Гришу Сингаевского. И я пошел на перемирие, попросив присутствовать на сеансе переговоров с облаком.
Так я и не понял, какие делал расчеты для Гарги. Пачка листов, заполненных твердым почерком, была обычным математическим заданием, имевшим свое начало и продолжение. Но я особенно и не вдумывался в содержание: механически перестукивал на клавишах формулы, вертясь между тремя пультами, и все поглядывал на часы, все думал, какие вопросы задать мне облаку. Надо было начинать с главного, с чужой истории, чтоб постепенно дойти до цели этого космического пирата. А потом… Я не знал, что будет потом, как доберусь я до сердцевины облака, до его логических сетей, но предчувствовал очень трудный момент. Если только оно соизволит отвечать мне. Если Гарга не передумает. Если я сам выдержу… Десятки разных “если”.
Без трех минут пять на экране возник Гарга и пригласил меня в студию.
Я уселся на низкий стеклянный стол рядом с дядей. Пляшущие цифры электрических часов с каждой секундой приближали неотвратимый миг. Гарга щелкнул черной ручкой — включил эфир. Я вдруг почувствовал, как все замерло у меня внутри и онемел мой язык. Будто миллионы звезд там, за потолком студии, ждали моего слова.
И перед самым моим носом вдруг заскользили по экрану буквы. Я рассматривал их с изумлением, как невиданных букашек чужой планеты, и не мог сразу сообразить, что все это значит. Только потом, когда буквы проплыли, смысл фразы стал мне понятен:
Прошу передать информацию о строении и функциях живой клетки.
— Включаю машину с подготовленной программой. — Это уже звучал человеческий голос, это говорил в микрофон Гарга.
Экран мгновенно откликнулся:
Включайте.
Щелчок, удар по кнопке. Гарга повернулся ко мне:
— Вопросы есть?
— Есть.
— Прошу. — Он сделал приглашающий жест.
— Зачем вы передаете облаку эти сведения? Гарга сухо рассмеялся: его разозлил мой вопрос.
— Раз ты так спрашиваешь, ты должен знать, что создатели этого инструмента, — он показал на потолок, — преуспели в своем развитии гораздо больше нас. Облако за несколько месяцев проделало такую же работу, на которую нам потребовались столетия: оно уже исследовало жалкий человеческий организм и сейчас только проверяет свои выводы. Но главное даже не в этом.
— А в чем?
— Ты знаешь теорию эффекта обратной связи?
— Кажется, нет.
— Вполне естественно: она родилась в прошлом веке и не имела никакого практического применения. Существование любой цивилизации ограничено во времени — это аксиома. Один из способов продолжения жизни — это получение ценной информации от более развитой цивилизации. Если, конечно, такая цивилизация найдется…
Гарга написал на бумаге формулы, где Л1, Л2, Л3 и т. д. обозначали время существования цивилизации. Он лежал передо мной — блестящий математический анализ связи между инопланетными мирами. В нем постоянно удлинялось Л с увеличением числа контактов.
— И в этом, между прочим, принимает участие твой дядя, — иронически заключил Гарга.
Он мог торжествовать победу: формулы были на его стороне.
— Можно мне задать свои вопросы облаку? — спросил я и получил согласие.
Взял с полки лист бумаги, написал вопросы, молча передал Гарге. Он прочитал, хмыкнул, положил лист перед собой.
По экрану пронеслась какая-то рябь. Гарга включил микрофон:
— Непонятно. Повторите более медленно. Прием.
Информация принята. Передайте обследование подопытного, — радировало облако.
— Включаю машинную запись, — произнес Гарга. — Продолжительность пятьдесят две секунды.
Дядя постоянно отсылал облако к машинам. Неужели мне придется служить этому всеядному роботу, готовя машинные расчеты, вместо того чтобы бороться с ним?
— Подопытный — это Килоу? — спросил я.
— Да.
И снова та же строка: Информация принята.
— Ответьте на четыре вопроса, — торопливо сказал Гарга, взяв мой листок. — Первый: почему вы при переговорах не пользуетесь своим языковым кодом? Второй: изложите коротко эволюцию жизни на вашей планете, а также основные этапы развития разумных существ. Третий: основная цель вашей цивилизации? Четвертый: когда вы вернете пилота Сингаевского, захваченного на соревнованиях гравилетов? Прием!
Это был поистине королевский жест. Я с благодарностью смотрел на дядю, пока он читал, и потом впился в экран.
Первые буквы, казалось, ползли очень медленно. Но оно отвечало. Отвечало мне!
Первое. Наш языковый код вам непонятен. Построен на неизвестных вам законах.
Пауза. Чистый голубой лед экрана. Только скачут электрические цифры часов.
Будет ли продолжение?
Второе.
Эти буквы показались мне огромными. За ними лежали миллионы лет потусторонней истории.
Смесь энергии красной звезды, кремния, кислорода, металла, азота, водорода и других элементов привела к синтезу органических соединений на нашей планете.
Я почему-то обрадовался: “Они, как и мы, дети своих звезд. Как трава, деревья, ручьи, озера, птицы, звери, люди!”
В результате длительной эволюции на планете остались высокоразвитые существа — приматы. Они единственные представители живого мира. Растений, животных, промежуточных форм нет. Приматы имели совершенные органы чувств. Развитие науки и техники привело к созданию высокоорганизованного общества приматов. Это первая Великая эпоха. Старейшая цивилизация во Вселенной.
За считанные секунды пережил я трагедию миллиардов далеких лет. Впрочем, время остановилось. Я окаменел.
Вторая Великая эпоха связана с переходом от живого к неживому и свободным передвижением в космосе. Синтез живого и неживого образовал самое совершенное существо из известных во Вселенной. Непокорные уничтожены.
Нет, я был не камнем — куском льда. Ледяное дыхание исходило от экрана и заморозило меня.
Основные задачи нашей цивилизации. Участие в космических гонках. Овладение энергией и ресурсами в масштабах Галактики. Перестройка Вселенной.
Пилот с гравилетом будет возвращен после окончания экспериментов над продлением жизни.
Пауза. И новая цепочка букв.
Прошу приготовить на десять утра информацию по головному мозгу человека. Сколько успеете. Второе. Информация о состоянии подопытного.
Сухой щелчок вернул меня к действительности. Гарга выключил микрофон. Он видел, что я подавлен, оглушен, и спросил:
— Ну?
Я не ответил, стараясь осмыслить то, что узнал. И вдруг выпалил:
— А почему вы не допускаете ученых из Совета?
— У меня мало времени на споры, — спокойно сказал Гарга. — Пока облако над островом, надо закончить опыты. Спорить будем потом, когда результаты окажутся на моем столе. И ты увидишь, Март, сколько полетит таблиц, точных законов, прогнозов, поражавших прежде воображение. Полетит из-за одного листка бумаги с формулами, написанными за этим деревянным столом, не обсужденными учеными советами, репортерами газет и всем населением земного шара.
— А ваше обращение к людям планеты?
— Дань традиции. Человек привык узнавать, что его ожидает, за чашкой чая. “Ну, что там в газетах? Что еще придумали эти ученые? Бессмертие? Ха-ха, старая сказка”. Но он уже предупрежден, он задумался. Он начинает потихоньку рассуждать: “А если это так, то какая для меня тут польза? Какой вред?” И через некоторое время он уже готов посмотреть в телевизор биомашину.
— Вы странно рассуждаете о людях, дядя. В наши дни никто не ищет выгоду для одного себя…