Страница 17 из 50
На другой день мой покровитель, секретарь федерации сказал мне, что я слишком много времени провожу на заседаниях и из-за этого не имею возможности познакомиться с Лондоном. Он, как бы между прочим, сообщил, что на следующий день конгресс будет слушать вопрос, связанный с Венгрией и проблемой венгерских беженцев после событий 1956 года. Эта тема, заметил он, «может быть для Вас не очень интересной».
Действительно, как я понял потом из протоколов заседаний конгресса, дискуссия по указанному вопросу носила резкий антисоветский характер, и моё положение на конгрессе было бы явно неуютным, а если бы я был вынужден или решился выступать, то это просто осложнило бы моё положение. Мой английский знакомый предложил мне на весь следующий день свою машину с опытным шофёром, который бы в качестве гида показал мне весь Лондон. Я понял деликатность ситуации и с радостью согласился со сделанным мне предложением. На другой день сразу после завтрака в отеле портье сообщил мне, что меня ждёт машина у подъезда. Я рассказываю об этом потому, что это была не просто машина. У подъезда стоял «роллс-ройс», а шофёр, который был одет в специальную форму, приветствовал меня на выходе из отеля и торжественно открыл передо мной дверь машины.
Как-то особенно запомнилось посещение в сопровождении моего «гида» лондонского Тауэра. Крепость и дворец, построенные ещё в XI веке, являются символом былой власти и мощи Англии. Два ряда крепостных стен, ров с водой, башни и в середине — большое мрачное здание. Долгое время Тауэр был резиденцией королей, а затем был превращён в самую знаменитую королевскую тюрьму. Вход на территорию Тауэра пролегал через огромные Ворота предателей. Это была не только тюрьма, но и место казней, пыток, место кровавых страниц в истории Англии. Здесь были казнены в XVI веке две жены короля Генриха VIII, Анна Болейн и Екатерина Говард. История Тауэра хранит десятки казней, судьбы сотни заключённых. Среди заключённых был великий утопист Томас Мор, а одним из последних был ближайший помощник Гитлера Рудольф Гесс, прилетевший в Англию на своём самолёте в разгар войны с тайной миссией. (Суть и содержание переговоров англичан с Гессом не раскрыты до сих пор.)
На территории Тауэра живут несколько воронов, и всеми признанное известное поверье гласит, что если они исчезнут, то падёт Британская империя и правящая династия.
К воронам прикреплён специальный смотритель, который их охраняет и кормит. Мой «гид» рассказал мне историю, о которой я ранее ничего не слышал. Во время Второй мировой войны однажды вороны исчезли, их якобы сумели выкрасть ирландские сепаратисты. Исчезновение воронов вызвало большое беспокойство — ведь это психологический символ существования державы. Событие произошло в самый трудный для англичан период войны: немцы ежедневно бомбили Лондон и готовили высадку десанта. По указанию правительства (говорят, самого Черчилля) спецслужбы Англии приняли экстренные меры и быстро нашли новых птиц и водрузили их в Тауэр под усиленную охрану. «Символ» был восстановлен.
Большое впечатление оставляет музей сокровищ британской короны, находящийся в Тауэре. Самое ценное — это, прежде всего, короны: корона для коронации короля Чарльза II в 1661 году, которая по традиции должна использоваться в церемониях коронации и в наши дни; корона королевы Виктории 1838 года, с огромным рубином, увенчанная бриллиантом «Звезда Африки»; корона нынешней королевы Елизаветы, которая была сделана в 1937 году и украшена знаменитым бриллиантом «Кохинор». Эта корона и скипетр украшены самыми большими в мире бриллиантами «Куллинан-1» и «Куллинан», 2530 карат и 317 карат соответственно. Необработанный «Куллинан», весом в 3106 карат, был найден в Южной Африке в 1905 году и остаётся самым большим по весу за всю мировую историю. Он был разбит на части, и после гранения были получены Куллинаны 1 и 2.
Для сравнения скажу, что наш лучший и действительно прекрасный бриллиант «Орлов», который хранится в Алмазном фонде Кремля, весит 189,62 карата (он был куплен графом Григорием Орловым в подарок Екатерине II в 1773 году в Индии за 100 тысяч рублей, в то время — баснословная сумма). Англичане чтят свой Тауэр не менее, чем Вестминстерское аббатство и Британский музей. Про музей драгоценностей и эти великолепные бриллианты написаны десятки книг и тысячи страниц. Утверждают, что только история «Кохинора» насчитывает несколько веков.
Могу отметить, что всю неделю, которую я жил в отеле после приезда за мной водителя на «роллс-ройсе», а эта машина приезжала за мной ещё несколько раз, я чувствовал особую почтительность всего персонала. Водитель оказался действительно знатоком Лондона и хорошим гидом, и это помогло мне познакомиться значительно подробней с огромным городом. В целом эта поездка в Англию оказалась очень интересной, можно было развить целую серию контактов, но, скажем прямо, для моей разведывательной работы в Париже эти контакты были бы малоэффективными. Лондон произвел на меня большое впечатление даже после Парижа, и я искренне признателен профессору Маршаллу как за его доброе отношение ко мне, так и за эту поездку.
Наступил день моего отъезда из Франции. Я решился плыть из Гавра в Ленинград нашим пассажирским пароходом. Перед отъездом я купил автомобиль, и было удобнее погрузить его на палубу в Гавре и отправиться прямо до Союза морем, чем гнать машину через всю Европу. Мы с женой и дочкой выехали на своей новой машине, и нас сопровождал наш товарищ на другой машине. Вещей набралось много, и он ехал с нами, чтобы провести «на всякий случай».
При прощании в ЮНЕСКО меня пригласили в «кадры» и предложили сдать наши международные паспорта, мотивируя тем, что у меня есть мой дипломатический паспорт, и этого более чем достаточно для въезда в Союз. До сих пор, все годы работы в ЮНЕСКО, я ездил в отпуск и в другие страны по международному паспорту. Кадровики пояснили, что из Москвы я буду вынужден пересылать международные паспорта гарантированной почтой, и должен оставить расписку, что обязуюсь вернуть паспорт сразу по возвращении в Москву. Я, естественно, тут же вернул международные паспорта.
Мы прибыли в Гавр загодя. Команда погрузила вещи в каюту, а мой автомобиль закрепили на палубе. Посадка пассажиров, как было объявлено, должна была начаться часа за полтора до отплытия. И тут всё закрутилось. Оказалось, что нам, советским, требуется выездная виза, и начальник портового погранпоста чётко заявил, что помочь мне ничем не может. Я тут же позвонил в наше консульство в Париже и получил аналогичный ответ: «Помочь ничем не могу, тем более что в воскресение МИД, конечно же, не работает». Дорогая супруга уже начала рыдать, а дочка весело сопровождала меня на все переговоры. Я принял решение, что мы возвращаемся в Париж, а на следующий день я либо заберу обратно свои международные паспорта, либо «бегу» в МИД за выездными визами, затем покупаю билеты на следующий день на самолёт до Копенгагена, и там мы перехватываем свой пароход и спокойно плывём дальше, через Стокгольм и Хельсинки в Ленинград. До отплытия парохода остаётся минут 40, все нам сочувствуют. И здесь подходит начальник пограничников и сообщает мне, что проводить наш пароход в порт приехал префект приморского округа. Пограничник поясняет, что здесь это верховная власть, которая может ему (пограничнику) отдать любой приказ. Быстро иду к префекту. Его помощник выслушивает меня, докладывает шефу. Префект меня принимает. Я достаточно толково, мой французский это позволяет, объясняю ему ситуацию. Префект просит меня подождать в приёмной и даёт распоряжение помощнику соединить его по спецсвязи с Министерством внутренних дел, где, видимо, намерен проверить мою личность. Проходит 15 томительных минут. Меня приглашают вновь в кабинет, и префект желает мне счастливого пути, сказав, что пограничникам указания уже даны. Не хочу настаивать, но сомневаюсь, что у нас такой поворот событий был бы возможен. Мы поднимаемся на корабль последними, и нас встречает сам капитан. Пребывая в лёгкой эйфории, плывём домой с заходом в порт Лондона, Копенгагена, Стокгольма и Хельсинки. В каждом городе всего по несколько часов, но ведь интересно как!