Красный сад

— Это ошибка, — пояснила она хозяйке.

Но Ребекка успела разглядеть эту карту. Эта карта означала смерть.

Эрнест с мальчиками надели пальто, ботинки, перчатки и отправились по тем местам, где могла оказаться Эми. Девочка часто играла в конюшне, в саду, в оранжерее, где в этом году так и не зацвели яблони. Эми любила воображать себя лошадью, или прекрасной дамой, или садовником, который сажает деревья. Как самой младшей, ей приходилось довольствоваться своим обществом и развлекать себя самой. Эрнест с сыновьями возвратились посиневшие от холода, пыхтя и сопя. Снег уже был выше двадцати сантиметров. Ребекка, услышав, что они не нашли никаких следов Эми, залилась слезами. Эрнест стал успокаивать жену, сказал, что продолжит поиски. Он снова ушел с Генри и Уильямом. Он велел мальчикам еще раз осмотреть окрестности, а сам пошел к дому пастора. Преподобный Смит, выслушав рассказ Эрнеста, тоже надел пальто. Мужчины поспешили к молельному дому, взбежали по лестнице и ударили в колокол. Четыре удара означали сигнал тревоги.

Оливия осталась дома, с матерью, которая почти лишилась сознания от горя, а Мэри накинула пальто и выскользнула за дверь. Весь Блэкуэлл покрылся сугробами, ногу некуда было поставить, чтобы не провалиться. Город выглядел заколдованным, непривычным. По дороге к молельному дому Мэри слушала, как каркают в полях вороны. Девочки обычно боятся темноты, боятся ходить одни, но Мэри была не из таких. Рыжеволосая, большеротая, она отличалась очень необычным характером. Она с ненасытной жадностью поглощала книги, тайком брала их из отцовской библиотеки, даже книги по анатомии. Она была настолько умна, что мать это пугало. Не раз и не два Ребекка отводила свою старшую дочь в сторонку и задавала ей вопрос:

— Чего хорошего можно ждать от девушки, которая так много знает?

Когда Мэри вошла в молельный дом, мужчины распределялись по поисковым отрядам. Принесли фонари: хотя от снега ночь искрилась и сверкала, все равно имелось много темных мест, куда следовало заглянуть, например подвалы и сараи или укромные уголки на обочинах, куда ребенок мог спрятаться, чтобы переждать бурю.

Том Партридж, который приходился Мэри дядей, присоединился к ее отцу и братьям. Сформировали еще восемь отрядов. Заглянули в каждый блэкуэлльский дом. Обследовали все амбары, мастерские и сады. Том Партридж, обвязавшись веревкой вокруг талии, даже спустился в колодец на центральной площади города. И все безрезультатно. В полночь все снова собрались в молельном доме. Участники поисков устали и проголодались. Многие чуть не отморозили пальцы рук и ног. Мэри обратила внимание, что ее брат Генри, совсем мальчик, самый младший из всех спасателей, совсем посинел. У него зуб на зуб не попадал, и он прикусил губы, стараясь унять дрожь. И все-таки горожане намеревались продолжить поиски и даже расширить их. Люди взяли альпенштоки, залили масло в фонари и вышли большим отрядом. Они не говорили вслух о том, чего боялись. Они пристально смотрели вперед.

Мэри шла позади отряда. К ней подошел брат Уильям.

— Тебе не надо ходить, — сказал он. — Возвращайся домой.

— Я пойду, куда захочу, — ответила Мэри. Она взяла Уилла за руку. Они во всех делах были заодно, и этой тревожной ночью они тоже были вместе.

— Мы найдем ее, — сказал Уильям, но ему было тринадцать, и его голос прозвучал не очень уверенно. У Мэри комок подкатил к горлу.

Дойдя до Крайнего луга, все остановились. Здесь располагались телеги торговцев лошадьми, прибывших из Виргинии, их лошади, утопая в сугробах, тихо стояли в загонах. Шесть телег были поставлены в круг. На деревьях лежал снег, и ветки, уже покрытые листьями, кое-где сломались под его тяжестью. Мэри посмотрела вверх сквозь замерзшие листья, и снег показался ей зеленоватым.

Чужаки расчистили место, развели костер, и несколько человек сидели вокруг него так, словно на них падал не снег, а яблоневые лепестки, не более того. Странно, что путешественники не спали в столь поздний час, среди них были и дети, они играли в снежки, привлеченные светом костра. Участники поисков, явно насторожившись, сбились теснее. У Мэри на ресницах лежал снег. Никогда раньше она не замечала, что темнота может быть цветной. Если прищурить глаза, красно-оранжевый костер напоминал закат. Члены поискового отряда стояли, напряженно переминаясь, пока их не почуяли собаки из лагеря. Собаки залаяли и побежали вперед, и чары, которые сковали людей неподвижностью, рассеялись. Поисковый отряд тронулся с места, люди из лагеря двинулись им навстречу. Мэри шла позади. Она боялась собак, а одна колли следовала за ней. Высокий юноша свистнул, и колли отстала от нее.

Может, людей охватила подозрительность, когда они встретили чужаков, а может, это разрослась тревога, возникшая, когда узнали о пропаже ребенка, но шепот сомнения стал громче. Кто-то заметил вслух: какое странное совпадение, ребенок пропал вскоре после появления торговцев лошадьми. Те дали согласие, чтобы их телеги обыскали. Блэкуэлльцы не проявляли той деликатности, с которой осматривали жилища своих соседей. Одеяла, набитые сеном матрасы, одежда, горшки и кастрюли — все полетело в снег. Торговцы лошадьми стояли плечом к плечу, разговаривая на никому не понятном языке. Женщины и дети тихо сидели вокруг костра, принесли даже спящих младенцев. Мэри увидела Соню, которая каждый день приходила к ним в дом убираться и готовить. За Сонины колени уцепились трое детишек. Мэри удивилась. Она не знала, что у Сони есть дети. Мэри подошла к Соне и села рядом на лавочку, сделанную из дуба. Поблизости вились две или три собаки, а в ящике, устланном старым тряпьем, лежали щенята.

— Мне очень жалко, что твоя сестра потерялась, — сказала Соня. — Но у нас они ее не найдут.

Мэри посмотрела в сторону телег — молодой человек, у которого была колли, смотрел на нее.

— Это мой брат, — сказала Соня. — Он может помочь тебе.

Юношу звали Ярон, а его собака умела находить все на свете. Ей достаточно было понюхать кусочек одежды пропавшего человека. Если только собака возьмет след, ее ничто не остановит.

— Можно, я скажу им? — Мэри кивнула в сторону своих горожан.

— А они поверят нам? — пожала плечами Соня.

Решили никому ничего не говорить. Соня поручила своих детей другой женщине и вместе с Мэри, Яроном и собакой, которую звали Бирди, пошла через поле. У колли был соболиный окрас с кремовым отливом, длинная струящаяся шерсть и длинный чуткий нос. Они с Яроном походили друг на друга, если не считать того, что у хозяина волосы были черные. Оба выглядели отчужденными, словно их мысли витали далеко отсюда. Ярон выпячивал подбородок, словно в любую минуту готов был принять вызов. По дороге все молчали, собака бежала впереди. Мэри дрожала так сильно, что ее покачивало. Снег в июне, черное небо, чужаки рядом — все это выбивало ее из колеи, несмотря на то что довольно скоро они оказались в городе, на ее улице, перед домом, где она прожила всю жизнь. Все лампы горели, и музей выглядел огромным. Почему-то Мэри стало стыдно перед Соней и Яроном за свое богатство. Ей хотелось сказать: «Весь этот дом для меня ничего не значит. Значение имеют только люди, которые живут в этом доме». Вместо этого она спросила: там, в коробке, лежали щенята Бирди?

Соня с Яроном недоуменно переглянулись. Лицо Ярона несколько смягчилось. Он что-то сказал сестре, но Мэри на поняла что.

— Он сказал, весьма вероятно, — ответила Соня. — Поскольку, кроме Бирди, других кобелей в лагере нет.

Они оставили колли во дворе, отряхнули снег с обуви и вошли в дом. Ребекка Старр и Оливия, сестра Мэри, сидели в гостиной у камина. Заслышав шаги, они поднялись с мест.

— Где она? — спросила Ребекка.

— Пока не нашли, — ответила Мэри. — Но у этого человека есть собака, которая может найти ее.

Рассказали об удивительных способностях Бирди, и Оливия побежала за платьем Эми.

— Ты взяла с собой карты? — спросила Ребекка у своей домработницы. Ребекка как одержимая хотела узнать будущее и умоляла погадать еще раз.