Возлюбленная демона

Он снова поднял голову, требуя таинственности. Она могла возненавидеть его, но не сделала этого. Мария осознала, что разгорячена, возбуждаясь все сильнее, закипая от жажды, взволнованная от нахождения полностью в его власти, и что никогда прежде она подобного не испытывала.

Отчаянно и невыносимо.

Он убрал ладонь с ее губ и начал двигаться. Глубокие ритмичные толчки ощущались так, словно они могли продолжаться вечно. Он наблюдал за ней, как будто она интересовала его больше, чем собственное удовольствие. Она откинула голову, отчаянно сражаясь с желанием растаять под взглядом этих агрессивных глаз.

Теряясь.

– Ублюдок! – прошипела она и сдалась.

Когда она вынырнула из обжигающей темноты, он все еще двигался в ней.

– Зевс, нет, – прошептала она, но он не останавливался. Почему она думала, что может сказать «нет»? И хотела ли она этого? Скоро ее тело вновь сорвалось в безумие.

Это произошло еще раз, он был с нею, и в то же время, далеко, далеко от нее. Когда он рухнул на нее, ей пришлось бороться с желанием спихнуть его и сбежать.

Больше нет.

Она не могла больше брать.

Но ведь он бы больше и не смог. Это физически невозможно. Ведь так? Но что она действительно знала об этом?

Любовные ласки Мориса были сильными, и когда он требовал свой дневной секс, она возбуждалась прежде, чем он входил в нее и быстро кончал. После он всегда поглаживал ее для большего удовольствия, как будто расплачивался с ней. Она не знала, почему, а он никогда не рассказывал. Он, казалось, любил наблюдать ее падение в удовольствие.

Но такого, как сейчас, она не испытывала никогда. Изнасилование – это слово отлично подходит. Изнасилованная, разрушенная до основания и завоеванная. Боль, жар, жажда и стыд от того, как сильно она переживала его потерю.

Никаких сомнений. Лорд Уоррен никогда не сделал бы с ней такого…

Она проснулась опустошенной, некоторые части ее тела все еще были воспалены. Она осторожно коснулась своих сосков и чуть не вздрогнула. А когда она попыталась отодвинуться от него, то обнаружила, что он лежит на ее волосах.

Когда расплелась коса?

Во время того, другого, ночного изнасилования, столь же горячего, жестокого и сильного как прежде. Сможет ли она ходить?

Должна.

Свет сквозь полуоткрытые занавески означал очень раннее утро, но она должна вернуться в свою комнату, прежде чем придет горничная.

Она оглянулась на него и увидела, что его глаза открыты, наблюдают за ней. Безучастные глаза. Осторожные глаза. Подавив стон, она осознала, что не может позволить ему почувствовать хоть малейшее сожаление о том, что произошло. И никакого сожаления не было. Она просто не хотела большего в данный момент.

По крайней мере, не хотела ее большая часть.

Другая ее часть была бесстыдной шлюхой.

– Доброе утро, – мягко сказала она.

– Оно? Доброе?

– Оно обещает стать прекрасным днем. – Но она поняла, что они оказались перед необходимостью поговорить о сексе. А она не предполагала, что когда-нибудь будет говорить о нем. Мария потянулась к нему, чтобы коснуться его колючей от щетины щеки. – Боюсь, что этим утром ты обо мне довольно невысокого мнения.

Он внезапно напрягся, и она поняла, что нашла правильные слова. Он выдернул колючий подбородок из ее руки.

– Ты действительно наслаждалась этим?

– О, да. Но, – добавила она быстро, – сейчас я больше не смогу.

Слишком поздно она поняла, что «сейчас» обещало то, в чем она не была уверена, но она не могла отречься от своих слов.

– Мне тоже понравилось, – сказал он.

Она похлопала его по щеке в игривом упреке.

– Любите вы принимать вызов, лорд Вандеймен. Как глупо это звучит. Могу я назвать тебя Ваном?

– Конечно. Или, – добавил он, усмехаясь, – демоном. Ты называла меня так раз или два.

Она знала, что покраснела.

– Я сожалею.

– Не надо. Это одно из моих имен. Я бы предпочел, чтобы ты не называла меня Джорджем. – Но его веки уже опустились.

– Что так? – спросила она. – Лучше быть честной.

Он посмотрел на нее.

– Этого ты хотела все время? За что ты расплачиваешься?

– Нет! – Утешила она себя. – Нет. Я обещала.

Но это напомнило ей, почему она начала все это, и что он не знал правды. Она не хотела говорить ее сейчас, чтобы не испортить эту странно прекрасную ночь, но она должна. Должна, ради этой хрупкой связи между ними.

Она высвободила из-под него свои волосы, затем положила руку на его плечо.

– Ван, я должна кое-что тебе сказать. Я не хочу, но должна.

Она почувствовала напряженность, хотя ее глаза не могли обнаружить ее.

– Да?

– Я знаю, что твой отец потерял большую часть своих денег и застрелился…

Его брови приподнялись, но он ничего не сказал.

– Деньги были потеряны на инвестициях в производство резины.

– Ты действительно много знаешь. Откуда?

Это был более страшный вопрос, чем он подозревал. Она попыталась найти какие-то смягчающие слова, но их не было.

– Мой муж руководил той схемой.

Она оставила его, не пытаясь объясниться или извиниться, потому что не было никакого объяснения или оправдания, всматриваясь в его спокойные черты, приготовившись даже к насилию.

Он немного отодвинулся, освобождая себя от ее прикосновения, веки закрылись так, что она больше не могла читать в его глазах.

– И твое участие в этом?

– Ни капли! Я ничего об этом не знала до самой смерти Мориса. Я нашла все в его бумагах, его счетах…

Она заметила, как поднимается и опадает от дыхания его грудная клетка, и задалась вопросом, что еще она могла сказать, чтобы сдержать бедствие. Но потом он посмотрел на нее.

– Вот почему вы искали меня? Поэтому?

Ее охватила паника. Если бы она сказала ему, то он понял бы, что ничего ей не должен. Он бы уехал!

Пусть будет так.

Она облизала сухие губы.

– Когда я поняла, что сделал Морис, то поняла, что должна все исправить. Но из-за гордости я не хотела, чтобы все узнали, каким негодяем был мой муж. Я попыталась придумать хитрый план. С тревогой следила за твоими действиями, и даже думала найти кого-нибудь, кто сознательно проиграет тебе в карты целое состояние.

– Почему ты не сделала этого? – На его лице читалось облегчение, хотя он и был ошеломлен.

– Я не знала как. И все же, именно так я услышала о твоих катастрофических потерях. Это было так не похоже на тебя. Я слышала, что ты почти всегда побеждал. И поняла, что пришло время действовать. – Она снова потянулась, чтобы дотронуться до него, и он не отодвинулся. – Слава Богу, что я это сделала.

Он рухнул на спину. Это вновь разорвало их контакт, но она не возражала. Он уставился в потолок.

– Как бы я хотел, чтобы твой муж был жив, и его можно было убить, – сказал он почти лениво. – Но, знаешь, это не была полностью его вина. В нашей семье случилось слишком много смертей. Они сломали дух моего отца. В конце концов, он, вероятно, был рад оправданию уйти. Я должен был вырваться с войны, чтобы помочь ему.

Она рискнула, и легла около него, близко.

Он прижал ее к себе, и она почти растаяла от облегчения. Она рассказала ему, и это не разрушило их отношения.

– Ты выполнял свой долг, – сказала она.

– Разве не должен быть долг семье на первом месте?

– Если бы так и было, то больше не было бы войн.

– И это было бы здорово.

Она придвинулась еще ближе, положив на него руку.

– Говори о войне, если хочешь, Ван, но не мучай себя. Иногда встречаются драконы, и с ними нужно бороться. Несомненно, Святой Георгий оставил семью, чтобы сражаться.

– Святой Георгий. Все мы хотели быть Святым Георгием, убийцей дракона, таким образом, ни один из нас не мог им быть. А Кон закончил тем, что сделал татуировку дракона. Я никогда не понимал, почему.

– Дракон настолько хуже демона? – поддразнила она, проводя язычком по его гримасничающему дьяволу, затем дуя на него.

Он перевернул ее на спину, улыбаясь.