Чингисхан

Это повергло императорскую столицу в ужас. Спешно посылаются китайско-рузгенские войска, чтобы встать между городом и кочевниками. Но крепости Фенли, Буша, Гуань и Фучжоу в северном Хэбэе очень быстро оказываются в руках монголов. Цзиньское командование посылает в район Великой стены свежие войска под руководством полководцев принцев Ван Нуй и Гу Ша. У Цзиньской династии не осталось больше сомнений в том, что кочевники у порога империи и уже не для того, чтобы совершать обычные набеги, а для того, чтобы ее захватить. Военные рапорты доносят о вражеских колоннах, сопровождаемых многочисленными подменными лошадьми, повозками с провиантом, стадами животных. Все монгольские войска движутся вперед очень продуманно и согласованно.

На склонах гигантского плато современной Внутренней Монголии, понижающегося в сторону обширной китайской равнины, произошло первое столкновение севернее течения Желтой реки. Это была битва при Е Ху Лин (Вершины Диких Лисиц). Императорские китайско-рузгенские войска теряют очень большое количество солдат: менее десяти лет спустя, проезжая по этому месту на встречу с Чингисханом, даосский паломник, китаец Чан Чунь опишет это в следующих словах: «Мы увидели поле битвы, покрытое белеющими человеческими костями».

Пехота Цзиней во многом превосходит пехоту захватчиков, но их кавалерия много слабее. Полководцы предпочитают выжидать, пока в Маньчжурии сформируется сильная армия, способная прийти на помощь и атаковать монголов с тыла. Но медленность операций, нерешительность командования и трудности коммуникаций способствуют продвижению хана. Чтобы спуститься на равнину, монголы, сосредоточившиеся севернее Хэбэя и Шаньси, могут пойти тремя путями: первый лежит через реку Ян после выхода из ущелья, два других идут по течению Сангана. Цзиньское командование наращивает высоту стен нескольких малых фортов, чтобы разместить там гарнизоны, но Джэбэ и Елуй Туха, более быстрые, овладевают многими опорными пунктами и обрушиваются на Вейнин. Из этой самой цитадели офицер Лю Болинь убегает, спустившись на веревке, и присоединяется к лагерю Джэбэ. Там он обязуется обеспечить сдачу местных войск киданей.

Китайские источники очень неточны, когда речь идет о различных операциях, развернувшихся в этом году на севере империи Цзиней. Стычки предшествуют большим боям, обходные маневры выливаются в серьезные поражения. Кажется, что в генеральном штабе Цзиней нет единства: одни хотели бы противостоять все время угрожающей опасности, другие предпочли бы ждать концентрации войск, чтобы встать железной стеной перед захватчиками. Но все подавлены хлынувшим со всех сторон потоком монгольских колонн, спускающихся с безводных плато, где была выкована их кавалерия, все сметающая на своем пути.

Вскоре Чингисхан принимает новую капитуляцию — киданя Шимо Минаня. Затем принц Гу Ша терпит поражение и вынужден укрыться со своими поредевшими войсками в западной столице, городе Датун, тогда называвшемся Сицзин. Этот укрепленный город был одной из пяти столиц рузгенов. Гу Ша, опасаясь оказаться там в ловушке, прорывает заслон монгольских армий, предприняв отчаянную вылазку, в то время как войска Чингисхана преследуют его по пятам. Тем временем Джэбэ осуществляет соединение с силами хана, предоставив его троим сыновьям орудовать севернее Великой стены, где им удалось прорвать защиту многих городов. Опустошив селения, несколько плохо укрепленных городов и просочившись через участки стены, недостаточно защищенные, объединенные силы монголов сконцентрировались в районе Пекина зимой 1211–1212 года. За шесть месяцев боев вся часть цзиньской территории, граничащая с современной Внутренней Монголией, оказалась оставленной царствующей династией.

Во время войны с Китаем целые области были разорены захватчиками. Посевы проса или гаоляна, фруктовые сады опустошены, фермы, амбары, стойла разграблены. Мужчины, укрывшиеся от мобилизации, бродят в поисках пристанища, объединяются в банды грабителей. Беженцы из района боев живут в палаточном лагере под стенами городов, которые не могут их ни принять, ни прокормить. Повсюду, где прошли войска Чингисхана, остаются развалины.

Монголы, привыкшие к большому открытому пространству, не задерживаются в стенах завоеванных городов. Их интересуют только добыча и рабы: они отрывают крестьян от родной земли, чтобы превратить их в рабочую силу, насилуют женщин. Целые деревни оказываются вдруг выброшенными на дороги, с грузом убогого скарба и голодными детьми.

Китайские солдаты, слабо подготовленные, нерегулярно оплачиваемые, голодные, изнурены маршами и контр-маршами. Песни и поэмы времен вторжения кочевников, дошедшие до нас, представляют собой только долгие жалобы этих вечных побежденных. Лю Ю пишет: «Строят стену с криками хриплыми и печальными; Луна и Млечный путь кажутся низкими рядом с ней. Но если бы не убирали белых костей умерших, они достигли бы такой же высоты, как Великая стена».

Чингисхан, доехав до места, откуда был виден Пекин, понял, что он не сможет взять город, окруженный очень высокими стенами и защищаемый лучшими императорскими войсками. Он предпочел разорять близлежащие деревни, грабить поселки, отбирать лошадей — наложить руку на легкую добычу. После шести месяцев войны его войскам была нужна передышка. Стояла зима, и у животных не было другого корма, кроме запасов фуража, реквизированного в окрестных селениях.

Тогда Джэбэ был послан в район Ляодуна, на северо-восток от Пекина, вдоль прибрежной долины. Перейдя Шанхайгуан (Ущелье между Горой и Морем), он дошел вскоре до города Ляодуна (тогда называвшегося Донцзин, восточная столица) и сумел его захватить, перейдя по льду реку Ляо.

Чтобы овладеть укрепленным городом, Джэбэ прибег к военной хитрости, часто применяемой монголами: сделав вид, что он поспешно отступил перед хорошо защищенной вражеской крепостью, он оставил свой лагерь на небольшом расстоянии от города; убедившись, что Джэбэ далеко, жители и цзиньские войска вышли, чтобы заняться узаконенным грабежом. Но после необыкновенного непрерывного перехода конницы, длившегося двадцать четыре часа, монгольский полководец ворвался среди ночи в город, занятый празднованием нового лунного года. Все жители и солдаты пировали, ворота были открыты как в мирное время, а посты охраны пустовали. Джэбэ не стоило никакого труда захватить гарнизон. Это произошло 4 февраля 1212 года.

В то время как шквал ледяного ветра обрушивается на Пекин, грозя похоронить весь Северный Китай под снежным саваном, монголы устраиваются на зимние квартиры, не упустив возможности сначала опустошить деревни Шаньдуна в нижнем течении Желтой реки и в других районах, лежащих к северу от Пекина. Некоторые форты оказывают сопротивление: Чингисхан оставляет их, зная, что его слабость — в отсутствии снаряжения, необходимого для осады, и военных специалистов. Толуй, младший сын хана, овладевает несколькими укрепленными пунктами. Но монгольская волна теряет силу и галоп лошадей постепенно сменяется рысью. Захватчик медленно поднимается к северу, оставляя за собой у властей и населения неизгладимый след этого смертоносного рейда.

И тогда, весной 1212 года, на Цзинь обрушилось новое бедствие: потомок древней императорской фамилии Ляо, некий Елуй Люж из киданьской династии, побежденной цзиньскими рузгенами, возглавил мятеж, вспыхнувший в самом северном районе империи, в современной провинции Гирин, неподалеку от бывшей киданьской столицы. Вместе с ним другой киданец, Еди, собирает войска: вскоре силы восставших насчитывают более 100 000 воинов.

Военный мятеж, конечно, привлек внимание монголов, поставленных в известность посланниками. Чингисхан немедленно посылает генерала Альчина, чтобы выяснить неожиданно возникшую ситуацию. Мятежники встречают монгольских послов на берегах Ляо, и глава восставших из осторожности признает себя вассалом великого хана. Подписан договор о союзе, скрепленный ритуальными жертвоприношениями животных и клятвами. Войска, посланные Цзинями против мятежных солдат, прибыли слишком поздно: кидани с помощью монголов обратили их в бегство. Это поражение ослабило Цзиней, так как лишило их территорий, прилегающих к корейскому полуострову, и поддержки значительных военных сил.