Слёзы Марии-Антуанетты

В нескольких шагах от них леди Мендл давала свои оценки всем прибывающим, а Альдо задумчиво курил, не сводя глаз с Полины. В изысканном одеянии от Гре[109] из белоснежного крепа, с алмазными серьгами, браслетами и заколками, она походила на греческую богиню, спустившуюся с Олимпа, чтобы пройтись по улице де ла Пэ и вобрать в себя блеск ее огней… Морозини смотрел, как она улыбается всем этим людям, благодарит за комплименты, протягивает руку для поцелуя, а порой подставляет и щеку, и ему казалось, что дистанция, обозначившаяся между ними, завтра, быть может, станет бесконечностью. Это был его последний день в Париже перед возвращением в Венецию, и, несмотря на сердечное отношение к нему леди Мендл, он чувствовал себя одиноким. Тетушка Амели готовилась к отъезду на лечение в Виши и отклонила приглашение Вобрена — слишком утомительно для ее возраста! План-Крепен осталась с ней. Что до Адальбера, он порхал по выставке, отдавая явное предпочтение самым красивым женщинам.

Внезапно Альдо показалось, что происходит нечто необычное. Разговоры стихли, все взгляды обратились к входной двери, Элси издала потрясенное восклицание. Жиль напрягся, шепнул что-то на ушко Полине и устремился навстречу той, что вошла и застыла на пороге, словно королева, созерцающая своих подданных. Лишь голова в короне золотисто-рыжих волос, прекрасные плечи и руки выделялись на фоне фантастического платья «шантильи» со шлейфом. Оно было черного цвета, прекрасно оттенявшего белизну кожи его владелицы. И ни единого украшения, кроме перстня с крупным бриллиантом на безымянном пальце. Изумительное видение небрежно поигрывало большим черным веером, а по залу катился восторженный шепот. Леди Мендл тихо произнесла:

— Боже, как она прекрасна! Кто это?

— Моя жена! Вы разрешите мне на секунду покинуть вас?

Альдо успел подойти к Лизе раньше, чем это сделал Вобрен.

«Чертовка Лиза! — с восхищением подумал он. — Вот что значит войти так, чтобы все заметили твое появление!»

Борясь с желанием обнять жену на глазах всей почтеннейшей публики, он просто взял ее руку и приложился губами к ладони — нежным и привычным для себя жестом.

— Наконец-то! — выдохнул он. — Ты приехала за мной?

Она ответила ему дерзкой улыбкой.

— Вовсе нет! Начинается Парижская неделя моды, и я хочу провести здесь несколько дней. Детей я поручила бабушке.

— Всех?

— Можно подумать, у нас их куча-мала! — смеясь, ответила она. — Да, всех… кроме одного — тебя! Стоит тебя оставить на пять минут, как ты порождаешь циклоны. Кстати, можешь вернуться домой, если хочешь, но я хочу развлечься! И подвинься, пожалуйста, дай мне поцеловаться с Жилем. Простите, что я пришла без приглашения, дорогой друг, — сказала она, повернувшись к антиквару, — но мне хотелось увидеть вас и познакомиться наконец с миссис Белмонт. Это давно пора было сделать, — заключила она с насмешливой улыбкой, адресованной мужу.

Под руку с Вобреном Лиза двинулась навстречу Полине.

— Иисус милосердный! — прошептал Адальбер, внезапно возникший рядом со своим другом. — Боюсь, как бы искры не полетели! Когда один бриллиант ударяется о другой…

— Ты путаешь бриллианты с кремнем, старина, это же благородные дамы.

Несмотря на свою самоуверенность, он ощущал некоторое беспокойство. Женщины, улыбаясь друг другу, обменялись несколькими словами, которые он не расслышал. И вдруг они, к полному его изумлению, обнялись.

— Ну и ну! — заметил Адальбер. — Положительно, я все меньше и меньше понимаю так называемый слабый пол!

— Ты просто начинаешь стареть… мы начинаем стареть, — с грустью поправил Альдо.

И он поспешно закурил сигарету.

Сен-Манде, декабрь 2005 года

109

Жермен Эмили Кребс (1903-1993) — одна из самых известных парижских кутюрье. В 1942 г. открыла дом моделей под именем «Мадам Гре». Особенно славилась драпированными платьями.