Рабыни рампы

- Вы, вероятно, видели немало перемен.

- Да, конечно, - он кивнул своей седой головой. - Даже больше, чем нужно. Я играл почти повсюду в этой стране. В тридцатые годы я играл в клубе "Коттон" в Гарлеме. Они не разрешали моей матери приходить туда, чтобы послушать, как я играю. Пять лет назад я играл в "Призраке" - это всего в нескольких кварталах. Там я увидел, как чернокожая женщина танцевала с белым. Все улыбались, глядя на эту пару. Я думал, что такого я больше никогда не увижу. "Призрак" был хорошим заведением. Его владельцем был мой близкий друг Эрнст Рич. Завтра я вылетаю в Нью-Йорк на его похороны.

- Ах, простите, - с уважением к его горю произнесла Карен. - Что с ним, сердечный приступ?

- Кто-то убил моего друга, - простонал он, взяв тонкими пальцами минорный аккорд. - Кому было нужно убивать несчастного, старого, слепого человека?

22

На погребальной службе и на похоронах владельца "Призрака", урожденного Эрнста Рича, было немало народа. Убийство это заставило людей заволноваться. Там присутствовало множество девушек легкого поведения. Часть из них работали в "Призраке", а остальные в других злачных местах. Кроме того, там было несколько сыщиков в штатском. Ведь произошло убийство, а убийцы, тем более чокнутые, любят возвращаться на место преступления, чтобы полюбоваться делом своих рук. Там собралась довольно любопытная аудитория: представители самого классического джаза, даже какой-то чернокожий профессор из Корнельского университета, который, если верить слухам, был единственным, все еще живущим родственником владельца "Призрака". Там была даже одна молодая миловидная чернокожая девушка, которая делала себе имя в мире рок-н-ролла. Без своего кожаного наряда она казалась скромной и серьезной.

Погода быстро испортилась. Солнце, которое сияло весь день накануне, исчезло, стало пасмурно, и завывал нудный, резкий, порывистый ветер. Хотя было и не очень холодно, люди на похоронах были в теплых, плотных плащах, которые они, вероятно, заблаговременно откопали в своих шкафах. Они печально стояли кружком, разговаривая о том, что наконец-то лето кончилось и ушло в прошлое навсегда. Те, кто опоздал, проталкивались к могиле, и среди них был один молодой человек с удивительно красивыми глазами и белой прядью в волосах.

Сидевшие в машине сыщики в штатском повернулись к детективу в форме.

- Не этот ли парень?

- Конечно, он.

- Ты в этом уверен, Брукс?

- Абсолютно.

Некоторые из присутствующих плакали. Почти все были сердиты и напуганы. Владелец "Призрака", хотя в силу своей профессии ублажал людские пороки, в личной жизни был вполне порядочным человеком. Сам он никого не осуждал и не презирал. Он был сам себе советчиком, старался держаться подальше от людей и занимался только своим бизнесом. Полагаясь на все законы городской жизни, нужно признать, что Эрнст Рич должен был спокойно умереть в своей постели лет эдак через десять.

Толпа постепенно начала рассеиваться. Все спешили вернуться в мир живых. Проститутки ушли последними. Как и этот молодой человек с седой прядью. Он оставался до конца, стоял, опираясь на трость.

- Джонни? - крупная женщина с плотно сжатыми губами, со слезами на глазах неуверенно приблизилась к нему. - Это ты? Боже, кажется, я тебя узнала.

- Привет, Шармэн. Очень рад тебя видеть. Хотелось бы, конечно, чтобы это произошло при других обстоятельствах.

- Мы все хотели бы этого, - она приложила платок к глазам. - Боже, как все грустно. Этот человек был так добр ко всем нам. Всегда убирают самых хороших. У тебя есть время пропустить со мной по стаканчику? Мне не хочется идти домой, я так расстроена.

Он галантно предложил ей свою руку.

- Сочту за честь выпить с такой красивой девушкой, как ты.

- Ты, Джонни, не меняешься, - она взяла его под руку. - Ты умеешь сказать то, что нужно.

Они подошли к небольшому бару, расположенному довольно далеко от кладбища, чтобы позабыть о печальном событии.

Шармэн заказала "Кровавую Мэри", а Джонни кружку пива. Набросив плащ на спинку стула, она предстала перед ним в поношенном черном свитере с мысообразным вырезом и в черной прямой юбке, которая была для нее немного тесной и чуть короткой. На животе у нее собрались складки. Она улыбнулась ему, не решаясь заговорить.

- Ты так похудел. Как мне недостает такой проблемы.

Было ясно, что у них не очень много тем для общего разговора. Большей частью Шармэн виделась с Джонни либо перед тем, как ее уводили в постель, либо после того, как она возвращалась из будуара. Но этого было мало для непринужденной беседы. Что она могла сказать?

- Как ты поживаешь? Все хорошо?

- Прекрасно.

- Ты все еще выступаешь на сцене?

- Нет. В настоящий момент у меня что-то вроде отпуска. Я работаю барменом.

- Неужели? - спросила она, проявляя к его словам интерес. - Они знают, что у них работает знаменитость?

- Я уже не знаменитость. Не печалься, Шармэн, не нужно. Этого не изменишь.

Он почти не пил пива, бокал стоял перед ним, а он наблюдал, как спадает пена.

- Шармэн, как ты думаешь, у полицейских есть в руках какие-нибудь нити? Ну хоть что-нибудь?

- Они ни за что нам не скажут, говнюки. Кто мы такие для них? Стадо безмолвных проституток. Лично мне кажется, что у них ни черта нет. Для чего им задерживать людей, если бы они знали кое-что? Кому нужно было убивать несчастного Эрни? Он был таким милым человеком - никому не был должен ни цента, никогда не сказал дурного слова. То же касается и Кэнди. Они так и не нашли убийцу.

- Никто из ваших девушек не разглядел, как он выглядел? Может, Кошка?

- Господь с тобой, Джонни. Я только помню, что на нем был отличный костюм и он хорошо выглядел. Но кто обращает внимание на лица? У него даже был членский билет, но, как выяснилось, подложный. Если Кошка помнит больше, чем я, то она хранит молчок на этот счет. Остается только Кэнди, но она уже не заговорит.

Вдруг ему расхотелось продолжать разговор о владельце "Призрака".

- Что ты намерена делать, Шармэн?

Она фыркнула.

- У меня есть подруга в Лас-Вегасе. Она утверждает, что там отличный бизнес. В любом случае я отдам предпочтение Вегасу, а не Атлантик-Сити. К тому же в Неваде сухой, теплый климат. Я не намерена больше здесь торчать. Ну а ты?

- У меня нет определенных планов. Думаю, продолжу заниматься тем, что делаю сейчас.

Она окинула его долгим, испытующим взглядом.

- Ты об этом часто думаешь? О той ночи, когда на тебя напали? - она взяла его поврежденную руку в свою.

- Стараюсь не думать, но воспоминания обладают противной привычкой: являться незваными, - сказал он. - Независимо от того, что я делаю. Иногда, когда я на работе, все идет прекрасно, и вдруг я начинаю вспоминать, и мне становится так…

- Страшно, - подсказала она.

- Да, так страшно, что у меня перехватывает дыхание. Но хуже всего во сне, когда я вижу себя таким, каким был прежде, когда все было безоблачно.

- Да, красиво звучит, - улыбнулась она.

- Но стоит только проснуться, - его лицо вмиг ожесточилось, - все предстает в ином свете. Я не могу бегать, я, черт возьми, плохо владею правой рукой. Я потерял большую часть зрения в левом глазу. Я должен кучу денег врачам, и почти все мои друзья от меня отвернулись.

- Но, слава Богу, остался жив, - сказала она с каменным выражением на лице. - А это что-то значит, поверь мне. Ты преодолеешь свои горькие чувства, поборешь страх, который мешает тебе жить. Никому не позволяй одурачить себя. Когда кто-то причиняет тебе боль, я не имею в виду сердечную, черт подери, я говорю о физической боли. Когда кто-то дотрагивается до тебя руками или пытается ударить ножом - такие действия способны сломить дух человека. Я это знаю, Джонни. Я получила свою долю. У тебя будет все хорошо, ты все преодолеешь, потому что существуют альтернативы, а ты всегда был смышленым парнем, - она похлопала его по плечу, выражая свою полную уверенность в нем. - Я знаю, у тебя будет все хорошо.