Страница 104 из 128
- Ну-ка убирайся вон отсюда! Что это такое, будить добропорядочных людей в столь поздний час! Проваливай! Вот сейчас я возьму револьвер, тогда ты у меня узнаешь!
Она убежала прочь. Возвращение к Девятой авеню ей казалось ужасно долгим. "Да, он уехал, - больше не оставалось никаких сомнений". Она написала эти свои слова, а стоило их написать, как они становились реальностью. Она шла, низко опустив голову, не замечая окружающих, что было большой ошибкой с ее стороны.
- Эй! Эй! Постой! - какой-то человек, выпрыгнув из боковой аллеи, оказался перед ней. Он был бледный, оборванный, скорее всего наркоман. Одной рукой ох ухватился за ее сумку, а во второй у него блеснул нож. - Ну-ка отдай, - сказал он с нервной усмешкой.
- Но там нет денег, - торопливо сказала она. - Только личные вещи. Вот, возьмите, - сняв часы, она протянула их налетчику. - Они дорого стоят.
Он прикоснулся лезвием ножа к ее горлу.
- Ну-ка давай сюда кошелек.
- Но часы стоят гораздо больше, - тихо уговаривала она его, пытаясь не выдавать волнения.
Вдруг нож стремительно опустился ей на руку. Она закричала, выпустив сумку, которая упала на тротуар. Он наступил на нее ногой.
- Нет! - завопила она, подхватив ее за ремень, плотно зажмурив глаза.
Он рассмеялся.
- Ладно, возьму твои задроченные часики, - сказал он и побежал прочь по улице.
Карен осмотрела раненую руку. Он повредил ей тыльную сторону ладони, правда, неглубоко, но рана все же ужасно болела. Войдя в холл одного из ближайших зданий, она открыла кошелек. Ее приз лежал там нетронутый. Больше она не могла терпеть. Дрожащими руками она вскрыла конверт. В нем была мелко нарезанная газетная бумага.
- Не может быть, - застонала она.
Из- за ее любовной записочки Карлу он мог поменять конверты. Для этого у него была масса времени. Она чуть не позволила убить себя, защищая никому не нужную горсть газетной разрезанной бумаги.
На улице она нашла мусорную урну и бросила в нее конверт. Сочившаяся из раны кровь закапала на бумагу, словно капли дождя.
У нее не было денег, и она медленно поплелась домой в отель через весь город.
Когда она вошла, Сид вскочил с кровати.
- Боже мой, что с тобой случилось?
- На меня напал бандит, - она пошла в ванную комнату, чтобы заняться там раненой рукой. Он пошел вслед за ней.
- Но ты говорила, что пойдешь делать покупки и вернешься к обеду.
- Я думала, что ты не станешь меня так долго ждать, - мрачно сказала она.
- Карен, черт подери, что на самом деле произошло?
Она резко к нему повернулась.
- Сид, послушай, не выспрашивай меня, не нужно, - у нее был взволнованный голос, и было заметно, что она находится на грани паники. - Лучше, если ты об этом ничего не узнаешь.
Он покачал головой.
- Куда это тебя затаскивает?
- Я работаю над сценарием, ты знаешь, - медленно, отчетливо сказала она, - но мне приходится постоянно сталкиваться с одной маленькой логической задачкой.
- Ты мне не поможешь? - взяв полотенце, она обвязала им руку. - Предположим, кто-то совершил преступление, но нельзя этого доказать. Как ты поступишь в таком случае?
Сид озадаченно смотрел на нее.
- Никак. В таком случае, по-моему, ничего нельзя сделать.
Она согласно кивнула.
- Все правильно. Вот тут я и увязла. Что-то нужно предпринять, я права? Если только хочешь, чтобы как следует разворачивалась эта история. Ну, как ты намерен поступить?
- Не знаю, - он долго смотрел на нее. - Но все это не та история. Где ты пропадала весь день? Карен, ты должна мне обо всем рассказать.
Подойдя к окну, она выглянула из него, не рассчитывая и наполовину увидеть там, что она увидела.
Он стоял там, перед отелем, бесцельно бродил перед ним, что лишь сильно раздражало швейцара. Человек, совсем ей не знакомый, просто слонялся перед входом в отель. Сердце у нее зашлось, когда он поднял на нее глаза, сосредоточив взгляд на ее окне. Потом он ушел.
Вероятно, все это лишь ее разыгравшееся воображение. Она была напугана, и на протяжении последних недель любая тень заставляла ее вздрагивать.
- О чем мы это говорили? Ну-ка скажи!
Она закрыла глаза, чувствуя свое одиночество.
- Об одной истории, Сид, больше ни о чем. О той, которую я придумала.
В тот же вечер, приблизительно в то же время, когда бандит полоснул ножом по руке Карен, защищавшую пакет разрезанной газетной бумаги, Лейк разговаривала по телефону.
- Хэлло, - это был Гарри. - Извини, - сказал он низким голосом. - Сегодня ночью ничего не получится. У Розанны поднялась температура. Крис очень расстроена.
Лейк, клацнув зубами, плотно их сжала.
- Но я на тебя надеялась, - сказала она чуть слышно.
Она не хотела, чтобы их разговор услышал Джордж. Он был рядом, пытаясь убедить ее вернуться на сцену на следующий сезон "Девушки наверху", которая ей уже просто опротивела.
- Прости меня, - сказал он, повесив трубку.
Джордж сидел тихо, пытаясь выразить на своем лице полную незаинтересованность.
- Я мог бы остаться с тобой на ночь, если ты не хочешь оставаться одна. Я ничего не стану… от тебя требовать. Просто хочу быть рядом, если вдруг тебе кто-то понадобится.
Потом он заметил у нее на лице то выражение, которое довольно часто наблюдал в последнее время. Она его жалела, его, старого верного друга, стоящего рядом, надеющегося, что ее любовник откажется от свидания и ему перепадет кроха-другая ее любви. Ну, если жалость - это все, что она могла ему предложить, он готов пойти на это и остаться ей благодарным за это.
- Джордж, это вовсе не обязательно.
Его улыбка, ослабнув, пропала совсем.
- Мне известно гораздо больше, чем ты себе представляешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, - упрямо продолжал твердить он. - Я могу сделать тебя счастливой, я смогу позаботиться о тебе, могу быть постоянно рядом с тобой. В твоей жизни может быть и другой, тот человек, который, как ты считаешь, заботится о тебе больше, чем я, но мы оба понимаем, что так долго продолжаться не может. Тебе нужен кто-то рядом, причем все время. Я тебе нужен, поверь мне, Лейк.
- Я так устала, - осторожно сказала она. - Вероятно, ты тоже. Давай на сегодня кончим. Можно поговорить о возрождении спектакля завтра, если только ты захочешь.
Сколько раз пыталась она быть честной, говорить ему, что она никогда не сможет любить его так, как он того хочет. Потом она сжалится над ним, примет его обратно, отрицая тем самым силу своих слов. Лейк всегда считала, что поступает правильно, а он продолжал предлагать ей руку и сердце, свою душу, свою страсть. Она возвращала его, когда была не в силах противиться и тайно кляла себя за это. Боже, как трудно отказаться от его собачьей преданности! Он был таким ранимым, и она сама страдала от этого.
Она проводила его до машины.
- Никогда не смогу понять, почему ты построила себе дом на лоне природы, - недовольно ворчал он, садясь в автомобиль.
- Мне здесь нравится.
- Я весь дрожу от страха.
- Я тоже, - рассмеялась она. - Но мне все равно здесь нравится. Будь поосторожней за рулем.
Он перехватил ее руку.
- Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался на ночь?
Она не уступала ему.
- Я выплачу тебе сразу все жалованье. Я предоставлю тебе полную свободу, если ты этого хочешь. Все, что пожелаешь.
- Полный контроль за художественной стороной дела?
Она колебалась всего несколько секунд.
- Да. Будешь делать фильм?
- Думаю над твоим предложением.
- Я хочу, чтобы главного героя играл Гарри.
- Неудивительно.
- А тебе что, есть до этого дело? - строго спросила она.
- Никаких проблем, Гарри - отличный актер, у меня с ним никогда не возникало никаких беспокойств. Но мне нужно над этим подумать, Лейк.
- Но есть еще кое-что. Главная героиня - певица. Ты прекрасно знаешь, какая я говеная певица. Я хочу, чтобы Карен дублировала мой голос. Об этом мы скажем в титрах, само собой, - она наклонилась к нему, слегка прикоснувшись к его руке. Она сможет это сделать, Мэтт. Она же поет, как ангел. Компании пластинок не дадут ей покоя, а у Джорджа на эту публику нет никакого влияния.