Страница 23 из 82
Впоследствии Краснов не раз говорил: «У меня четыре врага: наша донская и русская интеллигенция, ставящая интересы партии выше интересов России, — мой самый страшный враг; генерал Деникин; иностранцы — немцы или союзники и большевики. И последних я боюсь меньше всего, потому что веду с ними открытую борьбу, и они не притворяются, что они мои друзья...»
Не смущаясь наличием такого количества врагов и их мощью, П. Н. Краснов принялся за работу.
Первыми шагами атамана, стремившегося к выигрышу времени, к собиранию сил, было письмо к императору Вильгельму о собственном избрании и просьбой прекратить наступление, Краснов уверял германского императора в дружественных чувствах, просил оружия, а взамен предлагал установить «правильные торговые отношения» между Доном и Германией. Делегации, посланные Красновым к германскому командованию, хотя и оговаривали неприкосновенность донских границ, основной целью имели заключение соглашения о военной и политической поддержке в обмен на поставки Доном продовольствия для Германии.
Через два дня к Краснову прибыла делегация от немецкого командования и заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут, «как только увидят, что на Дону восстановился полный порядок». Что касается Таганрога и округа, то немцы заняли его лишь потому, что украинцы сказали, что он принадлежит Украине. Этот пограничный спор немцы предлагали Краснову разрешить с гетманом Украины П. Скоропадским. В ряде донецких станиц немцы оказались по просьбе казаков, которые искали у германских войск поддержки в боях с Красной гвардией.
Краснов убедился в том, что немцы побаиваются казаков и заинтересованы в союзе с ними. Сам он немцев не боялся — бил их на войне, да и женат, кстати сказать, был на немке. Но с реальным противником или реальным партнером надо было считаться, и Краснов в первом же приказе потребовал, «как ни тяжело для нашего казачьего сердца... чтоб все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как на свои части».
Естественно, немцы грабили донскую территорию, но ограблению в основном подверглись Таганрогский и Донецкий округа, где подавляющую часть населения составляли крестьяне. Казачьи станицы пострадали в единичных случаях. Краснов развернул «взаимовыгодную торговлю», приравняв 1 марку к 75 донским копейкам. За 1 русскую винтовку с 30 патронами немцам давали пуд ржи или пшеницы. Подобную цену на оружие трудно назвать высокой. Она действительно была «взаимовыгодной». Немцы продавали доставшиеся им даром вооружение с русских складов на Украине, а Краснов его за бесценок скупал.
Взаимоотношения «доно-германские» сразу же теснейшим образом переплелись с отношениями «доно-украинскими». На Украине немцы установили власть гетмана Павла Скоропадского, потомка старинного рода, генерала русской армии. В области внешней политики Краснов первым делом потребовал от ведомства иностранных дел «войти в немедленные дипломатические сношения с Киевом». Однако донское правительство сразу же вступило с гетманом в конфликт. Стремясь укрепиться на линии Дона и в Донецком угольном бассейне, немцы поддерживали претензии гетманского правительства на Таганрогский и Ростовский округа Донской области, так как там якобы 67 % населения составляли украинцы (на самом деле — 27 %). Взамен гетман предлагал донским казакам... устье Волги. Между тем спорные округа давали 70 % всего налогового дохода Войска Донского, 81 % добываемого угля, на их территории располагалось 86 % фабрик, заводов и других предприятий области.
Донское правительство сразу же заявило, что «считает Ростов и Таганрог в Донской области. Присутствие германских войск не означает оккупацию или украинизацию этих городов», и начало тяжбу с гетманом за Таганрогский округ. Зная истинную цену «Украинской державе», донские делегации и сам атаман в основном переговоры вели с немцами, а гетманское правительство иногда с презрением называли «неудачным экспериментом на живом народном организме». Кроме того, взаимоотношения «доно-германские» сильно повлияли на взаимоотношения Дона и Добровольческой армии. Между немцами и «добровольцами» была взаимная вражда. Контакты Краснова с немцами сразу же обостряли неприязнь между Красновым и Деникиным, а попытки Краснова поддержать «добровольцев» вызывали настороженность и недоверие к нему со стороны германского командования.
28 мая Краснов встретился с командованием Добровольческой армии и настойчиво советовал ему наступать на Царицын (ныне Волгоград), в Поволжье. Тем самым атаман бил сразу трех зайцев: выпроваживал соперника из региона и снимал в глазах немцев вопрос о доно-деникинских отношениях; давал Деникину возможность соединиться на Волге с восставшими чехословаками, которые, как и Деникин, были враждебны немцам (все солдаты Чехословацкого корпуса были изменники, бежавшие из рядов австро-венгерской армии, ни немцы, ни австрийцы их в плен не брали, а если брали, то показательно вешали), тем самым на Волге образовался бы относительно мощный антисоветский и антигерманский фронт, и немцы, не желая ввязываться в очередные бои, прикрылись бы от чехов и Деникина буферным государством — Войском Донским; в-третьих, с захватом Царицына весь Юг был бы отрезан от Москвы, что наносило тяжелейший удар по большевистской власти.
Однако Деникина и других «добровольцев» нелегко было толкнуть на этот шаг. Хотя чехи впоследствии и приглашали Деникина в Поволжье, Добровольческая армия туда не пошла. Чтобы говорить с союзниками-чехами на равных, нужна была настоящая армия, а не жалкие 2 тысячи. Деникин планировал создать армию на базе кубанского казачества (если уж не удалось создать ее на базе донского), а для этого вновь идти на Кубань.
Все же удалось договориться, что Добровольческая армия овладеет железной дорогой Великокняжеская — Тихорецкая и освободит от большевиков Задонье, а затем пойдет на Кубань. Взамен Деникин потребовал оружие с русских складов на Украине, которое Краснов должен был выпросить у гетмана и немцев, и 6 млн рублей на содержание армии.
В конце мая 1918 года немцы предприняли очередную попытку прорваться на Кавказ. Первым этапом операции стала атака на Батайск, где все еще стояли красногвардейцы. Красновские казаки тоже участвовали в этом бою. Общее руководство осуществлял генерал фон Кнерцер, командующий донскими частями генерал Греков подчинялся ему на правах командира корпуса. Чтобы нейтрализовать упреки «добровольцев», Краснов привлек к совместной операции с немцами отряд полковника Глазенапа, состоявший из донских казаков, но входивший в Добровольческую армию. Бои за Батайск шли 30 мая и 2 июня, закончились они неудачно, так как Дон еще не вошел в свои берега, и Батайск был прикрыт от немцев и казаков целым морем половодья. Кроме того, немцы как раз в это время начали наступление во Франции на реке Энн, которое к 5 июня стало захлебываться. С этого момента они все больше уклоняются от боев, усиленно склоняют Краснова занять Царицын и создать на Дону своеобразную буферную зону, которая прикрывала бы их попытки прорваться на Кавказ и к Баку рывком через Грузию. Чтобы Краснов не договорился с чехами, немцы начинают усиленно снабжать его оружием и деньгами. Создается парадоксальная ситуация: немцы грабят Украину и в то же время на самом верху, в ставке Вильгельма II, решается вопрос, где взять деньги, чтобы окончательно склонить на свою сторону донских казаков и их атамана. На Украине немцы берут, а Дону дают.
Краснов «подыграл» немецкому командованию, заявив: «В настоящее время я занят подготовкой общественного мнения для активной борьбы с чехословаками», после чего передал треть снарядов и четвертую часть патронов, полученных от немцев, злейшим врагам Германии — «добровольцам».
Во второй половине июня германское командование, готовясь к генеральному сражению во Франции на реке Марне, заключает с большевиками очередной договор и устанавливает разграничительную линию между германскими и советскими войсками. Немецкий «натиск на восток» останавливается. В это же время Деникин с «добровольцами» и присоединившимся к нему отрядом полковника Дроздовского, который, помогая казакам взять Новочеркасск, уходит во «2-й Кубанский поход», устремляется на Кубань и начинает бить там большевиков, поднимать кубанское казачество.