Игрушка

Они ее долбят за тройку, они готовы ее прибить за пропущенный визит к стоматологу.

А ребенок.

Ребенок в ее восемнадцать явно не входят в их распорядок ее жизни. В ее «судьбу», в «план» ее жизни. План, которому стоит строго следовать: ни шаг вправо, ни шаг влево.

Они ее под конвоем поведут на аборт.

Игрушка.

Бедная моя Мели. Она для них как домашний зверек, кукла. Самая настоящая кукла. Они пишут ее судьбу, даже ни разу не спросив, что хочется именно ей. Нет, для самооправдания и успокоения они интересуются ее мнением, но все равно ответ не слышат. А зачем? ИМ ВИДНЕЕ.

Хреновы кукловоды.

Завели бы себе попугая, а не рожали ребенка.

Вчера они выбрали ей колледж и специальность, завтра выберут мужа. А послезавтра - судьбу для ее детей.

И когда тогда ей жить самой?

Или это не важно? Ах, ну да, им же видней…

***

- Габриелла Грейс, - неожиданно меня позвали.

Точно день приемов.

Только голос я не узнала.

Завертелась по сторонам.

Застыла. Застыла в ужасе.

- Привет, - торопливо отозвался, едва приблизился ко мне. – Пожалуйста, не убегай.

Как я могу?

Заклякла от страха. Прикипела к месту. Едва дышала.

Ромул.

- Я с миром, - радушно улыбнулся Стефано. Он застыл от меня на расстоянии трех метров. Всматривался в глаза. – Прости за то, что было… Просто… я,… в общем, все сложно так сразу объяснить.

- Я, действительно, не понимала, что ты от меня хотел.

- Да я понял… уже. Просто тогда, на нервах. Я так переживал на счет Матильды, родственницы, что какой-то вампир причинил ей боль. А тут ты явилась. Меченая. Вот я и сорвался. Прости.

- Родственницы?

- Да, она… хм, как бы глупо не звучало, но она – праправнучка моей племянницы. В общем, она одна из тех немногих родных, кто у меня остался.

- Матильда Роне?

- Да. Ты ее знаешь?

- Было дело.

Чувствую, что краснею.

- Ну, так как, мир? – ступил шаг ближе. Протянул мне руку.

Я замерла в растерянности.

- Мир, - хрипло прошептала я. От перепуга и неловкости в горле все пересохло. Сердце бешено колотилось в груди.

Ступила шаг ближе.

Пожала руку. Его холодное вампирское ручище.

- Ты сейчас на учебу идешь или свободна?

- Да как сказать, - улыбнулась я. Да уж, впервые я не знала, чего хочу.

- Просто я иду сейчас в кафе. Жду, пока у Мати закончится пара. Не хочешь составить мне компанию? Или…

Я чувствовала, как мои глаза предательски округлились. Боялась моргнуть.

- Все же не простила, - обижено чмокнул Ромул и невесело улыбнулся.

- Тяжело вот так сразу…

- Согласен.

Но интерес сильнее страха. Неправда?

- Ладно, я согласна.

Стефано ликующе улыбнулся.

- Спасибо.

Я первая оторвалась от места, пошагала в нужном направлении. Ромул последовал за мной, на полшага опаздывая, но все еще четко держась рядом, сбоку…

***

Я смотрела на этого вампира, и не могла поверить своим глазам. Все мои привычные стереотипы ломались на глазах.

Смуглая кожа, ласковые нежные глаза.

Человек, а не вампир.

Вот только его заветный «поцелуй» в шею не могу забыть.

И никогда не забуду.

- Ты говорил, что приехал из-за Матильды.

- Да. Кто-то из наших причинил ей боль. Моей Мати.

- Твоей Игрушке, - рискнула. С вызовом произнесла эти слова.

- Хм, - язвительно хмыкнул Ромул. – А ты говорила, что не знаешь.

- Так и было.

- Да уж. Эмиль наверняка тебя отлично потом просветил.

- Это был не Эмиль.

Снова ухмылка. Язвительный смешок.

- Неужели Хойк?

- Хойк.

- Интересно.

Я саркастично фыркнула.

Да уж. По-моему, меня снова обрывает играть с огнем.

- Интересно, что он тебе рассказал. Я более чем уверен, что мало, чего хорошего. Но все же забавно узнать, как он оправдывал Эмиля.

- Оправдывал?

- Но не рассказал же он тебе, как Готье соблазнил Мати, как играл ей, словно она бездушная кукла. Как вытворял такие вещи, за которые я и сейчас готов ему порвать глотку. Когда я ее нашел, то едва узнал. Настоящий робот. Гипноз, игра, обман. Он насильно влюбил ее в себя, он заставлял ее делать все, что было угодно его больной душе. А эта крыса, Хойк, покрывал весь этот цирк. Покрывал и постоянно отмазывал от всех казусов и провалов. Моя Матильда оказалась настоящей жертвой в руках психопата. Бездушного психопата. Я понимаю, что тебе трудно в это поверить. С виду такого не скажешь. Не скажешь, даже если долго общаться с ним. Лишь иногда можно заглянуть под завесу его лжи – и тогда искренне ахнешь и охнешь. Мы когда-то с ним дружили. Да, с Эмилем мы когда-то были друзьями. Я тоже верил ему, как себе. Пока во всем не разобрался. Пока не открылись глаза на правду. Горькую, жестокую, противную правду. И с тех пор у нас постоянные стычки. Разошлись. Но забыть не забыли. Стали врагами. И Матильду он выбрал в куклы, я думаю, не случайно. Благо, что я успел ее спасти. Мне пришлось обратить ее в свою Игрушку, дабы оградить от влияния Готье. Я не мог ее увезти отсюда. Тут ее мечты, друзья, родители. Тут ее жизнь. Она искренне верила в любовь к этому ублюдку. А потому я не посмел все это поломать, пусть даже так было бы лучше. Лучше с точки зрения разума. Разума, но не сердца. Я сделал, что мог. Как видишь, без гипноза и телепатии Эмиль не смог ее больше удержать. У Мати открылись глаза на правду. И я рад, что так произошло.

Я едва дышала. Я не знала чему верить.

Его искренние слова, искренние глаза… Было трудно не верить.

- А потом, как я почувствовал, что ей причинили боль. Я… я сорвался. До этого я думал, что все закончилось. Поставив на нее свою печать, я думал, что оградил ее от нашего мира. Что теперь она в безопасности. Нет, я знаю, что люди тоже способны обижать. И что жизнь человека невечная. Уж за свои столетия существования я с этим смирился. Но люди людьми, по крайней мере, это будет честно. Честнее, чем то, что из-за меня она будет страдать, страдать в лапах вампиров. Тех, кому отпор дать невозможно.