Кукловод

– Ох уж эти родители, – заметив маму с сыном, покачала головой Быстрова. – Все тянутся и тянутся. – Она повернула ко мне голову, отчего ее длинные светлые волосы заскользили по плечам, и пояснила: – В хорошую погоду воспитатели принимают детей на улице, чтобы родители не таскали лишнюю грязь в здание. Прошло уже полчаса, как детей завели в здание, и уже начался завтрак, а родители все детей ведут и ведут.

– Мне бы сейчас на место этого малыша, – кивнул я в сторону воюющей на аллейке парочки. – Ни забот, ни тревог. Позавтракал в садике, и в кроватку!

– Да уж, – усмехнулась молодая женщина. – Я бы тоже не отказалась вернуться в то далекое детство, когда мне дарили куклы, а не давали на хранение шкатулки с диадемами.

Миновав двустворчатые двери, мы оказались в довольно-таки просторном прямоугольном, залитом солнечным светом помещении. Слева находилась сцена с большущим экраном с электроприводом. В настоящий момент экран был свернут. У сцены к потолку прикреплен кронштейн, на нем установлен мультимедийный проектор. В верхнем углу рядом со сценой – камера видеонаблюдения. На полу постелены ковры, на них в беспорядке стоят детские стульчики, рассчитанные на детей разных возрастов.

– Здесь специально не наводили порядок, – останавливаясь в центре зала, проговорила Быстрова. – Я распорядилась, чтобы все оставалось на своих местах до тех пор, пока вы не осмотрите нужные вам помещения.

Я молча осматривался, но вдруг спохватился, вспомнив о взятой на себя роли галантного воспитанного человека.

– Вы очень любезны, Наталья Александровна! Но что же было дальше?

Заведующая детским садом наверняка уже не раз мысленно восстанавливала ход произошедших вчера событий, поэтому отвечала на мои вопросы не задумываясь.

– Оставив артистов осваиваться в гримерной и актовом зале, я пошла в среднюю группу. К нам в сад поступил новый мальчик, и нужно было его устроить в группу. Потом посидела там же в группе на занятиях. Примерно в девять сорок я вернулась в актовый зал, чтобы посмотреть, как идут дела у артистов. В зале было пусто, но аппаратура оказалась подключенной, на сцене уже стояла кое-какая декорация к спектаклю. В этот момент в зал вошел Сергей Николаевич. Очевидно, охранник ему сказал, где я нахожусь, вот он и отыскал меня. Варламов принес пакет. Он закрыл дверь на ключ и стал объяснять, что мне следует сделать. Потом достал из пакета коробку со шкатулкой…

– Извините, Наталья Александровна, – перебил я молодую женщину. – Не могли бы вы мне показать, в каком именно месте проходил ваш разговор с заместителем мэра.

Заведующая детским садом переместилась с середины актового зала ближе к правому углу сцены и огляделась по сторонам, пытаясь поточнее определить нужное ей местоположение.

– Вот здесь примерно.

Я вновь приблизился к Быстровой на расстояние полутора шагов.

– Дальше, пожалуйста.

Наталья Александровна ненадолго задумалась, вспоминая, что произошло вчера утром, о чем свидетельствовали собравшиеся на ее чистом челе морщинки.

– Сергей Николаевич достал из пакета коробку, поставил ее вот сюда на сцену, – чуть нараспев, как человек, припоминающий что-то, проговорила Быстрова и указала на край сцены, у которой мы в этот момент стояли. – Потом он раскрыл коробку, она, знаете, такая, типа обувной, достал из нее шкатулку. Футляр для диадемы сделан под старину, но в него встроен современный цифровой замочек. Сергей Николаевич показал мне, как он открывается. Вытащил из шкатулки диадему. О, это была изумительная вещь, – с какой-то завистью и восхищением воскликнула заведующая детским садом. – Такая диадема может украсить голову любой принцессы…

Быстрова, видимо, хотела описать, какая именно это была обалденная вещь, но, видя перед собой непроницаемое лицо спортсмена, неспособного оценить всю красоту ювелирного украшения, махнула рукой:

– В общем, Сергей Николаевич очень торопился. Он в обратном порядке сложил драгоценности в коробку, сунул ее в пакет и отдал мне. Вдвоем мы вышли из зала и направились в вестибюль. У выхода из здания расстались. Варламов умчался готовиться к поездке в Германию, а я отправилась в свой кабинет.

– Давайте и мы переместимся в ваши апартаменты, – предложил я.

Заведующая детским садом, ни слова не говоря, повернулась и двинулась к выходу из зала. Я отправился следом. Мы покинули актовый зал, прошли по вестибюлю и свернули в кабинет Быстровой.

– Когда я вошла к себе, – продолжила свой рассказ Наталья Александровна уже непосредственно на месте событий, – то поставила коробку с драгоценностями вот сюда. – Она указала на край стола для совещаний, приставленного к ее рабочему столу. – В этот момент ко мне в кабинет и заглянула медсестра и объявила, что у мальчика открылась рвота и необходимо решить, что делать. Оставив коробку на столе, я закрыла кабинет на ключ и вместе с медсестрой отправилась в группу к заболевшему мальчику. В это время как раз воспитатели стали приводить детей в актовый зал. Как я уже говорила, малыш на самом деле был сильно болен. Я распорядилась, чтобы воспитатель вызвала его родителей, а сама повела группу заболевшего мальчика на спектакль. То, что у меня на столе лежит коробка с драгоценностями, совершенно вылетело из моей головы. Вспомнила о ней только к концу спектакля и отправилась в свой кабинет. Пакет с коробкой стоял на своем месте. Заглядывать в него я не стала и сразу поставила в сейф.

«Что-то давненько я помалкиваю и не задаю вопросов, – подумал я, прохаживаясь по кабинету. – Решит еще, что я некомпетентный человек!»

– В котором часу началось представление? – изрек я с видом мыслителя.

– Ровно в десять часов, как и было обговорено с артистами, – ответила заведующая, подходя к сейфу, вмонтированному в стену.

– А сколько оно длилось?

Быстрова, поколдовав над сейфом, открыла его.

– Примерно час, – проговорила она, вытаскивая из сейфа белый пластиковый пакет.

– Значит, вы ушли из зала примерно в десять часов пятьдесят минут? – сделал я весьма глубокомысленное умозаключение.

– Да, именно в это время, – подтвердила Наталья Александровна, ставя пакет на стол.

Я сел за стол заведующей, взял ручку, листок бумаги и набросал несколько цифр.

– Итак, что мы имеем, – проговорил я, располагая на столе листок так, чтобы свет из находившегося за моей спиной окна падал на бумагу. – В девять десять приехали артисты. В девять сорок прибыл Варламов и отдал вам драгоценности. В девять сорок пять вы поставили пакет со шкатулкой и диадемой на стол в своем кабинете. В десять ноль-ноль начался спектакль. В десять пятьдесят вы спохватились, вспомнили об оставшихся у вас на столе драгоценностях, отправились в свой кабинет и переставили пакет со шкатулкой в сейф… Все верно?

Секунду поразмышляв над тем, правильно ли я составил хронологию событий, Быстрова ответила:

– Вроде все так.

Я кивнул на пакет.

– Из сейфа никто не мог взять шкатулку?

Наталья Александровна активно покрутила головой.

– Нет, это исключено. Замок на сейфе цифровой. Код знаю только я. – Молодая женщина вдруг задумалась. После паузы проговорила: – А вы знаете, когда я ставила пакет в сейф, мне показалось, что он стал тяжелее. – Она вдруг заломила руки и с досадой воскликнула: – Ах, и почему я сразу не заглянула в пакет!

«Действительно, если бы сразу обнаружила пропажу, возможно, не было бы таких печальных последствий. Подняла бы крик, перекрыли бы все входы и по горячим следам нашли драгоценности. Ведь шкатулка не коробка спичек, в карман не спрячешь. Наверняка вор на время припрятал ее где-нибудь, а потом вынес из детского сада», – подумал я, а вслух проговорил:

– Раз в сейф никто влезть не мог, а пропажу вы обнаружили после того, как вытащили из него пакет, вывод напрашивается один: шкатулку подменили раньше. А именно в промежуток времени с того момента, как вы оставили после встречи с Варламовым пакет у себя на столе, и до того момента, как вернулись в кабинет, чтобы убрать шкатулку в сейф. – Я заглянул в свой листок с записями. – Иначе говоря, от девяти сорока пяти до десяти пятидесяти.