Кукловод

– Что вы, что вы! – воскликнула она. – Нам не до прогулок. У нас с половины девятого до половины десятого утра в детском саду завтрак. Мы по очереди кормим детские группы. Потом убираем, моем посуду и готовимся к обеду. Нет времени даже присесть, не то что выйти.

– А вы подумайте, – стал настаивать я сладким голосом демона-искусителя, пытающегося заполучить душу смертной. – Вдруг кто-то из вас троих вышел на пару минут, скажем, в туалет или покурить, а вы просто забыли…

Не хотела повариха продавать свою душу диаволу и скрестила руки на груди, что наверняка означало: путь в душу закрыт.

– Мы не курим, это раз. Я старшая столовой, и никто без моего ведома не может покинуть не только столовую, а даже кухню, это два.

Нет, не даст мне повариха шанс подозревать кого-либо из работников кухни в воровстве драгоценностей из кабинета Быстровой.

– Строгая у вас дисциплина, – посетовал я. – Не сачканешь. Тогда перейдем ко второй части нашей беседы. Вспомните, пожалуйста, в то же самое время, с десяти часов до десяти часов пятидесяти минут никто из вас случайно не подходил к окну и не видел во внутреннем дворике человека, входящего в дверь кабинета заведующей детским садом.

Анастасия Викторовна была из тех женщин, кто никогда и ни в чем не сомневается.

– Нет-нет-нет-нет! – закрутила она головой так, что сережки-висюльки в ее ушах завертелись с бешеной скоростью. – Никто не подходил и ничего не видел.

– Вы, возможно, и не подходили, – упорствовал я. – Но, может быть, подходил кто-то из ваших подчиненных?

– Я же вам говорю, – неожиданно надув и без того пухлые губы, пропищала женщина, – никто ничего не видел. Мне бы сказали.

Беседа явно затягивалась и ничего нового не приносила. Все, пора прощаться.

– Спасибо, Анастасия Викторовна, вы мне здорово помогли, – соврал я с безрадостной улыбкой на лице. – До свидания.

Но повариха, видимо, не очень-то хотела вот так быстро со мной расставаться. Оно и понятно, вроде передышка в ее работе образовалась, чего бы не поболтать с разрешения заведующей?

– И это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – удивилась она.

– За милой беседой мы с вами провели не так уж и мало времени. – Я поднялся из-за стола, показывая тем самым, что аудиенция окончена. – Мне еще нужно побеседовать с вашими сослуживцами, так что извините.

Подчиняясь мне, женщина встала. Я проводил ее до выхода и закрыл дверь. Ох, и утомительная эта работа вести «допросы», лучше пару лишних тренировок с детьми провести, чем один «допрос». Но раз уж взялся, нужно довести дело до конца. Я достал мобильник и позвонил Быстровой.

– Наталья Александровна? Пригласите, пожалуйста, следующего работника столовой.

…Очередная повариха была тихая скромная смуглая девушка лет двадцати двух, двадцати трех. Ее чуть удлиненное с тонкими, я бы даже сказал, утонченными чертами лицо не мог испортить поварской колпак, а тоненькую хорошо сложенную фигурку – обезобразить даже бесформенный белый халат. На ногах балетки, и ходила она красиво, мягко, изящно ступая, словно балерина по сцене. Чего же она, такая молодая да красивая, поваром в детском саду работает? Задавать девушке подобные вопросы я не решился, каждый в этом мире выбирает свой путь сам. Хотя, возможно, она студентка какого-нибудь вуза, временно подрабатывает на кухне, а может быть, студентка кулинарного техникума на практике. В общем, ее проблемы.

Беседа с поварихой продлилась минут пятнадцать и тоже ощутимых результатов не принесла. Девушка, которую звали Олесей, подтвердила слова Анастасии Викторовны – никто из троицы поваров в интересующее меня время кухню и столовую не покидал, к окну не приближался, никого, кто входил бы со стороны внутреннего дворика в кабинет заведующей, не видел. А жаль!

Беседа с третьей поварихой (или посудомойкой, я не стал вдаваться в подробности профессиональной принадлежности трех работниц столовой) – пухлой, разъевшейся, хочется думать, не на детских харчах, особой лет тридцати пяти, с двойным подбородком и расплывшимися, будто нарисованными на надувном шарике чертами лица – прошла с таким же успехом, что и с предыдущими двумя. То есть нулевым. Потратив на молодую женщину минут десять, я проводил ее до двери и попрощался.

Вернувшись к столу, сел в кресло заведующей. Как бы там ни было, беседа с поварихами принесла свои хоть и хилые, но плоды. Троица работниц столовой утром от десяти часов до десяти часов пятидесяти минут свои рабочие места не покидала, а значит, к похищению драгоценностей отношения не имеет. Так что список подозреваемых можно сократить на три человека. Итого в нем осталось десять.

Но, черт возьми, целых десять подозреваемых!!! Как же я сумею отыскать среди них преступника? Это же невероятно сложно. Наверное, зря я взвалил на себя непосильную ношу – не разгадать мне загадку похищения шкатулки и диадемы Варламова, – стал отчаиваться я. – Какого хрена влез в это дело, сыщик недоразвитый?! Пока не поздно, нужно отказываться, возможно, Быстрова найдет более способного и удачливого в сыскном деле человека. И вот, когда я решил, что вычислить вора мне не удастся, и собирался сообщить об этом Наталье Александровне и поехать домой за задатком, с целью вернуть его, дверь в кабинет неожиданно приоткрылась, и в нее заглянула Олеся.

– Извините, – сказала она тихим грудным голосом. – Я кое-что вспомнила.

О, как я тут подскочил да бросился к девице, чтобы открыть перед нею дверь. Видел бы кто из моих детей из ДЮСШ, решил, что тренер с катушек съехал.

– Проходи, Олеся, проходи, – черт возьми, столько подобострастия, аж самому неудобно! – Садись вот сюда, пожалуйста, на этот вот стульчик, а хочешь, на диванчик. Он мягонький, сидеть здесь будет удобнее всего.

Девушка, слегка удивленная моим радушием, присела на краешек дивана.

– Ну, рассказывай, чего ты там вспомнила? – От нетерпения я чуть ли не пританцовывал перед молоденькой поварихой, как жеребец перед собирающейся его покормить пастушкой.

– Да ничего особенного, – очевидно, боясь разочаровать меня, предупредила девушка. Мол, ожидает сыщик хренов нечто большое, а я ему нечто малозначащее сообщу. – Так, мелочь.

– Для тебя, возможно, и мелочь, а для меня – целое событие, – сказал я вкрадчиво. – Говори, говори, девочка, не стесняйся!

Девица поправила на коленях халатик и заговорила:

– Вы знаете, а ведь я подходила вчера утром к окну открыть форточку пошире и глянула вниз, когда какой-то человек вошел в дверь кабинета заведующей детским садом.

Я пододвинул ногой стул и уселся на него.

– Ну, ну, – поторопил я девушку и, предвкушая, что сейчас наконец-то узнаю имя вора, мысленно потер руки. – И кто же это был?

Но девица меня разочаровала.

– К сожалению, самого человека я не видела, – пробормотала она смущенно. – Я посмотрела вниз в тот момент, когда неизвестный уже вошел в кабинет и прикрыл дверь. Еще занавеска зашевелилась. В кабинете было темно, и разглядеть, кто именно это был, я не сумела.

– Какая досада! – воскликнул я в самых расстроенных чувствах. – Но хоть время, время ты запомнила?

К моей радости, Олеся кивнула:

– Представьте себе, да. Было ровно десять утра. У нас в столовой на стене висят часы с боем. Они как раз начали бить десять раз.

Все равно, хоть девушка и не видела похитителя, она запомнила время, а это, несомненно, удача! Я повеселел.

– Больше ничего добавить не можешь? – спросил я на всякий случай.

Олеся покачала головой.

– Нет. Вы извините, что сразу не сказала вам об этой детали. Как-то вылетело из головы. А после нашего с вами разговора пришла в столовую, а часы на стене начали бить. Вот я и вспомнила.

– Все в порядке, Олеся! – Я готов был расцеловать повариху, если бы она не восприняла мои поцелуи от радости за приставания селадона. – Твое сообщение очень важно и многое для меня меняет! Спасибо тебе. – Я встал и расшаркался перед девушкой.

Она поднялась следом за мной.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.