Дай пять

– А что мне сказать Рейнджеру?

– Сообщи ему хорошую новость  – они оставили номера. – И Лула вручила мне два номера. – И полагаю, им не нужен регистрационный номер. Они его тоже оставили. Посмотри, они отсоединили его с помощью ацетиленовой горелки. – Она уронила мне на ладонь маленький опаленный кусочек приборной панели с все еще прикрепленной металлической биркой.

– Это все?

– Ага. Это все, что они оставили на обочине дороги для тебя.

Лалли завозился на полу, пытаясь подняться на ноги, но координация его подвела, да и руки были скованы за спиной. Он брызгал слюной и сыпал ругательствами, невнятно выговаривая слова..

– Шортова шука, – сказал он мне. – Плок’ятый кушок делма.

Я принялась искать сотовый в сумке, нашла его и позвонила Винни. Объяснила ему, что взяла под стражу Лалли, но у меня маленькая неувязочка с машиной, и не будет ли он так любезен забрать Лалли, Лулу и меня.

– Что за неувязка? – поинтересовался Винни.

– Да так, ничего особенного. Не беспокойся.

– Я не приеду за тобой, пока не скажешь. Готов поспорить, это что–то интересное.

Я вздохнула.

– Машину украли.

– Да ты что!

– Ага.

– Боже, я ждал что–то получше… типа она угодила под поезд, или ее раздавил слон.

– Ты собираешься нас забрать или нет?

– Я уже в пути. Держи мочевой пузырь.

Мы сидели в ожидании Винни, и тут зазвонил телефон. Мы с Лулой обменялись взглядами.

– Ты ждешь звонка? – спросила Лула.

Мы обе подумали, что это мог быть Рейнджер.

– Ну ответь же, – попросил Лалли. – Глюпое де’мо.

– Это может быть Винни, – предположила Лула. – Может, нашел посреди дороги какую–нибудь овцу и решил перепихнуться.

Я пошарила в сумке, отыскала телефон, скрестила пальцы и зажмурила глаза, и только после этого ответила.

Это оказался Джо.

– Мы нашли Марка Стемпера, – сообщил он.

– И?

– Вид у него неважный.

Проклятье.

– Насколько плохо он выглядит?

– Он выглядит мертвым. Выстрел в голову. Кто–то попытался инсценировать самоубийство, но вложили пистолет не в ту руку. Стемпер левша.

– Вот это да.

– Ага. Не очень профессионально.

– Где это случилось?

– В заброшенном здании за пару кварталов от мусорной компании. Его нашел сторож.

– А тебя не удивляет, что Харви Типп еще жив?

– Думаю, он, должно быть, не высовывается, – сказал Морелли. – Или, может, имеет отношение к Большому Боссу. А возможно он вообще ни при чем. У нас на него ничего нет, кроме того факта, что он наиболее вероятная персона.

– Считаю, настало время поговорить с ним.

– Думаю, ты права. – Наступило секундное молчание. – Еще одно. Ты все еще водишь «БМВ»?

– Нет. Только не я. Отказалась от этой вещицы.

– А что случилось–то?

– Украли.

Я услышала, как Морелли хохочет втрубку.

– Это не смешно! – заорала я. – Как думаешь, мне следует подать заявление в полицию?

– Думаю, сначала тебе следует поговорить с Рейнджером. Тебя нужно подвезти?

– Нет. Винни уже едет.

– До встречи, Горячая Штучка.

Я отключилась и рассказала Луле о Стемпере.

– Кто–то обрубает концы, – сделала вывод Лула.

Я глубоко вздохнула и позвонила Рейнджеру домой. Ответа не было. Тогда в машину. И там не отвечает. Могла бы и на сотовый, но не хотела испытывать удачу, потому оставила номер на пейджере. Приговоренной женщине лучше урвать хоть несколько лишних минут.

Я смотрела в окно и, наконец, увидела Винни, подъезжающего на «кадиллаке». Я подумала, как было бы здорово задержать Винни на полчаса и увидеть, как исчезнет его машина. Впрочем, такое исчезновение было бы не практичным. Тогда мне пришлось бы звонить только одному человеку, чтобы он забрал нас. И даже хуже. Я должна была в таком случае проводить время с Винни.

Мы с Лулой вытащили Лалли к тротуару и подождали, пока Винни откроет замки на дверцах.

– Дерьмо на заднее сиденье, – приказал Винни.

– Че? – Лула подбоченилась. – Кого это ты назвал дерьмом?

– На воре шапка горит, – парировал Винни.

– Если на воре шапка горит, то почему твоя извращенная задница не на заднем сидении? – съязвила Лула.

– За что это мне? – спросила я. И поняла, что говорю, как матушка, и на миг меня охватила паника. Я люблю свою матушку, но не хочу быть на нее похожей. Я не хочу даже готовить жаркое. И не хочу жить в доме, где трое взрослых членов семьи и только одна ванная комната. И не хотела бы быть замужем за таким, как мой папаша. Я хотела выйти замуж за Индиану Джонса. Я представляла, что Индиана Джонс – это нечто среднее между моим папашей и Рейнджером. Морелли тоже бы подошел. В общем–то, Морелли мало чем отличался от Индианы Джонса. Не то чтобы это имело значение, поскольку Морелли не хотел жениться.

Винни завез меня и Лулу в контору и сдал Лалли в полицейский участок на северной Клинтон.

– Ну, было весело, – поделилась Лула. – Жаль машину. Мне не терпится посмотреть, какая у тебя будет следующей.

– Не будет никакой следующей. Я больше не возьму никакой машины. С этого момента вожу только «бьюик». С «бьюиком» ничего не происходит.

– Угу, – согласилась Лула, – но кто сказал, что это хорошо?

Я позвонила в Первый Трентонский, спросила Шемпски, мне сказали, что он рано ушел домой, сославшись на больной желудок. Я позвонила ему домой, достав номер у дирекции, и попыталась найти его. Никакого ответа. Просто наудачу еще раз провела быструю кредитную проверку. Ничего необычного. Закладная, кредит все в хорошем состоянии.

– Зачем ты проверяешь Шемпски? – спросила Лула. – Думаешь, он замешан?

– У меня не выходит из головы бомба в «порше». Шемпски знал, что я водила «порше».

– Ага, да он мог рассказать кому угодно. Он мог упомянуть кому–нибудь, что ты собираешься поехать в мусорную компанию на своем новом «порше».

– И то правда.

– Хочешь еще куда–нибудь прокатиться? – спросила Лула.

Я помотала головой.

– Мне требуется свежий воздух и немного упражнений, – сказала я. – Пойду–ка я пешком домой.

– Длинная прогулка.

– Тут не так далеко.

Я вышла на улицу и подняла от ветра воротник куртки. Похолодало, небо стало пасмурным. Был разгар дня, но в домах, борясь с сумраком, зажгли свет. Включали обогрев. По Гамильтон катили машины, водители все куда–то стремились. По тротуару шли редкие прохожие. В такой день хорошо сидеть дома, перебирая содержимое шкафов, готовя горячий шоколад, готовясь к зиме. И приятно побывать на прогулке, загребая ногами опавшие листья, ощущая прилив бодрости от холодного воздуха. Это мое любимое время в году. Не будь того, что направо и налево мрут люди, и я не смогла найти дядю Фреда, и кто–то хотел убить меня, а Рамирез хочет послать меня к Господу – это был бы оченьхороший день.

Через час я вернулась домой, зашла в вестибюль и чувствовала себя прекрасно. Голова прояснилась, и кровообращение было в превосходном состоянии. «Бьюик» стоял на парковке, солидный как монумент и совершенно безмятежный. Ключи лежали в кармане, и я все еще размышляла о Шемпски. Может, стоит поехать и повидаться с ним, подумала я. Сейчас уж он точно добрался до дома.

Открылись двери лифта, и выглянула миссис Бестлер:

– Наверх?

– Нет, – сказала я. – Я передумала. Нужно побегать по делам.

– На втором этаже скидки двадцать процентов на все аксессуары для леди, – предупредила она. Потом втянула голову назад, и двери закрылись.

Я пересекла стоянку и с опаской открыла «бьюик». Не раздалось никакого «бум», поэтому я села за руль. Я завела мотор и выпрыгнула из машины. Постояла на некотором расстоянии и подождала минут десять. Взрыва не последовало. Фу. Какое облегчение. Я вернулась в машину, дала газу и выехала со стоянки. Шемпски жил в центре Гамильтон, на Клокнер за школой. Типовая пригородная застройка односемейных домов. Две машины, два дохода, двое детей на одну семью.  Улицу и дом найти было легко. Везде значились четкие указатели. Дом был с разделенным на части вестибюлем. Белого цвета с черными жалюзи. Очень чистенький.