Страница 67 из 91
Голос Терри стал ледяным:
— Я никогда не был алтарным мальчиком.
— Тогда, может, был певчим? Ведь ты же не просто так набросился на несчастную женщину и попытался нагадить кардиналу.
— А тебе-то до нее что за дело? — огрызнулся Терри. — Ты ее трахаешь, Киплинг? Меня стараешься обмазать грязью, лишь бы обелить ее?
Джон поднялся.
— Я никого не собираюсь мазать грязью, но предупреждаю тебя: ты полез в ее жизнь — она полезет в твою.
— Она или ты?
— Это одно и то же, — ответил Джон и шлепнул трубку, но через секунду снова поднял ее и позвонил Брайану Уоллесу в «Пост». — Есть маленький вопрос, — деловито начал он, поняв, что собеседник на том конце провода совсем не в восторге. — О той пленке, на которой записано интервью с Лили Блейк.
— Если собираешься заявить об этом прокурору, то все равно не сможешь навредить редакции. Ведь нет доказательств, что мисс Блейк ничего не знала. Мы начали публикации в полной уверенности, что это добровольное интервью. Наши юристы уже наготове. С точки зрения законодательства газета полностью защищена. Они возбуждают против нас дело, но оно провалится.
Брайан говорил слишком напористо, сразу встав в позу защиты.
— А ты проверял подлинность пленки? — поинтересовался Джон.
— Что ты имеешь в виду?
Джону казалось, что он выразился достаточно однозначно.
— Ты проверял подлинность пленки? — повторил он.
— Подлинность?.. То есть, действительно ли это голос Лили?
— Об этом я еще не думал, но не мешало бы, наверное. Я имел в виду другое: не была ли эта пленка искусно скомпонована?
— Да что это, черт возьми, означает?
— Порезана и склеена, Брайан. Ты прекрасно знаешь, как это делается. Слова переставляют или вообще убирают. Телевидение постоянно прибегает к таким фокусам. Это называется редактированием интервью. Только порой в итоге получается совсем иной смысл, чем в оригинале. Не думаешь, что Терри именно это и проделал? Ему мог помочь любой человек с зачаточными познаниями в области монтажной техники. Черт возьми, Терри — способный малый. Он и сам с этим справился бы.
— Почему ты так думаешь?
— Женщина, о которой идет речь, отрицает, что она говорила именно так, как написано в газете. Я допускаю, что если ты слышал эту запись, то на ней действительно были те слова, которые написал Терри. Ведь иначе ты не стал бы печатать все это.
— Ты с ней говорил?
— Это не важно. Сейчас речь идет о том, действительно ли Терри похимичил над пленкой.
— Да когда же, по-твоему, он успел все это проделать? У него просто не хватило бы времени, Кип. Ты быстро все забыл. Ведь было уже поздно. Время поджимало, и Терри не успел бы написать эту статью, если бы возился с записью.
— Ставлю десять к одному, что текст был написан заранее. Все, кроме цитат.
— Ага. Но, бросив Лили, он сразу помчался звонить мне и предложил прослушать пленку. Было около одиннадцати. Тогда откуда у него взялось время, чтобы отредактировать запись?
— Ты слышал по телефону все? От начала до конца?
— Нет, только ключевые места.
— Но откуда тебе известно, что он не пропускал что-то важное? С чего ты взял, что Терри не выдрал эти части из общего текста и тем самым не обвел тебя вокруг пальца?
— На следующий день я прослушал всю запись сам.
— Когда? Утром? Днем? Значит, ночью он дал тебе послушать отрывки, потом быстро скомпоновал все, как ему было надо, а уж после этого вручил тебе: на, мол, слушай на здоровье. Ну, как?
— Откуда, черт побери, мне было это знать?
— Следовало проверить пленку.
— С какой стати?
— Чтобы зад свой прикрыть. Все, написанное Терри, не согласуется с тем, что, по словам Лили, она говорила.
— Она врет.
— Или он врет. Его ложь уже отчасти доказана и признана даже вами. Или, может, ты терпимо относишься к грязной журналистике?
Брайан вздохнул:
— Ну а я-то тут вообще при чем? Это ваши с Терри дела. Ты к нему плохо относишься, это все знают. Вполне вероятно, что ты хотел бы его свалить. Я, во всяком случае, это допускаю. Но мне небезразлична моя газета. И я не дам свалить ее. Тут уж поверь мне, Джон. Так что как хочешь, но пленка настоящая.
Обыкновенно по утрам в среду Джон навещал Гэса, но сегодня не поехал к отцу. Разговор с Терри вывел его из себя, и он провел весь день на телефоне. Продолжая собирать сведения по найму всех этих многочисленных квартир, Джон с пугающей легкостью обнаружил двух его жен. Последняя по-прежнему жила в Бостоне. Ее звали Мэдди Джонсон, и она была уже предупреждена.
— Терри говорил, что вы позвоните. Но мне нечего сказать.
— Почему?
— Мне нечего вам сказать, — повторила она.
— Он запугал вас?
— Он предупредил, что вы будете допытываться.
— Допытываться? У вас? Но о чем? — Джон старался говорить спокойно и рассудительно. — Я не собираюсь узнавать ничего о вас. Меня интересует только Терри.
— Да, мы были женаты, — пробормотала она.
— Но теперь ведь уже нет. С чего бы вам его защищать?
— Потому что он опасен! Я расскажу что-то о нем, он расскажет что-то обо мне. У меня, как и у всякого человека, есть свои тайны. А вы, как и Терри, тоже пресса. Вы понимаете, о чем я говорю. Газетчики все опасны.
Джон ожидал, что она повесит трубку, но, поскольку Мэдди не сделала этого, заговорил ласковее:
— Я не знаю, что сделал вам Терри, когда был вашим мужем, и на самом деле даже не хочу об этом знать, но он опорочил невинную женщину по имени Лили Блейк. Я просто пытаюсь понять почему.
— Эгоизм. Он хотел громких заголовков. Терри всегда к этому стремился.
— И все? И никаких более глубоких мотивов? Например, неприязнь к католической церкви?..
— Да почему вы меня-то расспрашиваете? — возмутилась Мэдди. — Думаете, он только на работе лжет? Я была за ним замужем целых четыре года и не знала, что Терри прежде был женат, пока его бывшая супруга не позвонила нам. Он потом сказал мне, что брак оказался страшно неудачным, и ему пришлось притвориться, будто всего этого вообще никогда не было, чтобы не сойти с ума. Но однажды я позвонила в газету, и оказалось, что в его редакции никогда ничего обо мне не слышали. Как вы думаете, что я тогда почувствовала? Я все время спрашивала у Терри, почему мы никогда ни с кем не общаемся. А он просто хотел, чтобы я сидела дома. Не работала, никуда не ходила. Терри страшно злился, если я встречалась со своими друзьями, а ведь я уже жила в этом городе, когда он здесь появился. Терри говорил, что хочет детей. Ха! Я купилась на этот обман и все ждала, когда у нас появятся деньги. Но мы так и не накопили нужную, по его представлениям, сумму. Мы все посылали его маме… Женщине, которую я никогда не видела. Терри сказал, что она сумасшедшая и не имеет никакого отношения к его жизни. Но потом выяснилось, что она давно умерла. Я узнала об этом только во время бракоразводного процесса. Понимаете, не мудрено было запутаться, где реальность и где вымысел. — Повисла пауза. Мэдди Джонсон вдруг осознала, что проболталась, — Фу, черт! Теперь он меня точно убьет.
— Не убьет, — заверил ее Джон. — Он никогда не узнает, что вы со мной говорили.
— Вы же все это напечатаете.
— Не напечатаю. Я ведь сказал вам, что интересуюсь только Терри. И уже догадываюсь, что остальные его жены подтвердят все, сказанное вами.
— Но до меня у него была только одна жена.
— Две.
— Да он помешанный! — воскликнула Мэдди.
— Мне тоже так кажется, но я не психиатр. Я просто журналист, интересующийся тем, почему он преследует Фрэнсиса Россетти. У вас есть соображения насчет этого?
Она саркастически усмехнулась:
— Я последняя, кто об этом узнает. Мы заключили брак через неделю после того, как познакомились. Это произошло ночью, в офисе нотариуса, прямо напротив дома Терри. И все четыре года, прожитые со мной, Терри утверждал, что не имеет никакого отношения к религии. Но поскольку меня окружала только ложь, я могу предположить, что и это было неправдой. Если вообще существует ответ на ваш вопрос, я бы с интересом услышала его.