Страница 43 из 91
Сигрид Данн умела мастерски ткать на большом станке и печь домашний хлеб. Она привезла теплый свежий оливковый каравай и бутылку «Мерло». Марианна Херси, владелица маленькой книжной лавки в соседнем городке, привезла специальную кастрюлю-термос с горячим coq au vin[2] и бутылочку «Шабли». Хизер Мейлон, мама двоих детей, занималась их воспитанием и выращивала овощи в своем огороде. Она притащила целую миску салата со сладкой кукурузой и пикантной добавкой винограда пино. Кэсси Бэрнс — адвокат, мать и супруга — купила печенье в итальянской пекарне в Конкорде, куда ездила сегодня на заседание суда. Поппи, предложив подругам яблочный сидр и кофе, попросила их накрыть на стол.
Они встречались каждый вторник и называли себя Гостеприимным комитетом Лейк-Генри. Подруги и в самом деле были гостеприимны. Когда в город приезжали новые семьи или что-то случалось у коренных жителей, комитет мгновенно оказывался рядом, предлагая предоставить необходимую помощь. Но поскольку Лейк-Генри был маленьким городком, то и подобные события случались в нем не часто. Поэтому, как правило, Гостеприимный комитет собирался просто для отдыха и общения. Пятеро подружек делились новостями, мыслями и впечатлениями. Порой благодаря вину вечеринки бывали шумными.
В тот вечер они быстро развеселились. Проведя целую неделю в тревоге за сестру, Поппи должна была дать выход эмоциям. Однако даже приятельницам она не могла рассказать о приезде Лили, поэтому с удовольствием слушала их. Они же говорили о Лили с сочувствием и пониманием. Беседа зашла о земляках, строенных совсем иначе, и о причинах такого отношения. Обсудив положение самых бесправных и затюканных, подруги обратились к тем, в чьих руках сосредоточена власть. Закончилось все веселым смехом.
Едва Поппи расслабилась, как зазвонил телефон. Марианна прошла в комнату с пультами и вскоре вернулась.
— Просят шефа полиции. Я сказала, что Вилли Джейка нет. Тогда попросили тебя. Какой-то Гриффин Хьюс, кажется.
Поппи подъехала в своем кресле к телефону.
— Послушайте, Гриффин Хьюс, — начала она решительно, — неужели вы полагали, что шеф находится здесь в такой час?
— Но еще только половина восьмого, — прозвучал в ответ глубокий низкий голос. Поппи хорошо помнила его и с удовольствием слушала снова, однако резко заметила:
— Это Лейк-Генри. У нас никто не работает по двенадцать часов, как у вас в столицах.
— У нас тоже так не работают, — мягко возразил Гриффин. — Во всяком случае, я этого не делаю. Я думал, что застану Вилли Джейка вечером, после обеда. Мне казалось, что это его домашний номер или номер станции, соединяющей с его домом. Разве не так работает связь в маленьких городах?
— Нет, в Лейк-Генри не так.
— А вы-то что там так поздно делаете?
— Живу я тут.
— В полицейском участке?
Поппи рассмеялась:
— Нет. В моем собственном доме. Я в Лейк-Генри работаю как справочная служба.
— Правда? — Казалось, Гриффин в восторге. — Вроде Лили Томлин?
— Ну… не совсем. Но до большинства абонентов нашего города можно дозвониться только через меня. И учтите, я по-прежнему не намерена ничего вам рассказывать. — Вот именно. Ей наплевать на его голос. — Особенно после всех этих событий, — добавила Поппи и почувствовала, как кружится голова. То ли от вина, то ли от волнения… — Что у вас там вообще происходит? Мою сестру называют неуравновешенной, сваливают на нее всю вину за этот скандал! Это не просто глупость, это подлость. Ложь!
— Согласен. Это подлость и ложь. Как раз об этом я и хочу написать. Но нельзя же просто сказать, что это неправильно. Я должен доказать это. Мне нужно знать, как случившееся повлияло на жизнь Лили. Я пытался дозвониться ей в Бостон. Она не отвечает.
— Но ее телефона нет в справочниках.
— Он есть в каждой газетной редакции.
— Ага! — воскликнула Поппи. — Значит, вы с ними сотрудничаете!
— Нет, не сотрудничаю. Я их использую. Простите меня, — смутился он, услышав взрыв смеха, — кажется, я позвонил не вовремя? У вас гости?
— У меня обедают подруги. Мы порой устраиваем такие встречи. Сами понимаете, изоляция от мира, недостаток общения, провинциальная тоска и все такое прочее.
— Вы преувеличиваете, Поппи, — сказал он своим теплым, глубоким голосом. Таким глубоким и таким теплым… — А что, Лили тоже с вами?
— Да будь это так, я вам все равно не сказала бы.
— А что бы вы мне рассказали?
Поппи улыбнулась:
— А вот что. Расскажу-ка я быль про Джеймса Эверелла Генри.
— Кто он такой?
— Был, — поправила Поппи. — Кто он был такой. А был он энтузиастом заготовки древесины и жил в этой глуши на заре нынешнего века. Он приехал сюда со своими тремя сыновьями и построил поселок буквально на пустом месте. Только железная дорога, лесной склад и лесопилка — самое необходимое для того, чтобы рубить дерево и доставлять его на рынок. Генри повсеместно скупал земли, пока не стал владельцем сотен и сотен акров. И продолжал пилить свои дрова, не задумываясь о том, как это повлияет на природу.
— Значит, Джеймс Эверелл Генри?
— Вот именно, Джеймс Эверелл Генри. Но вот последствия его кипучей деятельности стали понемногу сказываться. Самую большую угрозу представляли собой его машины. Искореняя подчистую целые лесные массивы, они еще и разбрасывали искры, отчего начинались пожары, уничтожавшие ближайшие леса. Поскольку корни деревьев уже не задерживали влагу, весенние дожди размывали землю, превращая ее в грязевые потоки. Начались наводнения. И вот, разрушаемая стихиями, империя Генри пошатнулась. К этому моменту местные власти одумались. Они выкупили у него все земли, за которые могли заплатить, и организовали заповедники, а потом издали постановления о защите природы, чтобы спасти остальное. Генри, в конце концов, пришлось продать все до последнего клочка земли. А через несколько лет он умер, растеряв к старости все свои богатства.
Последовало молчание. Потом недоуменное:
— Да?
— До того времени наш городок назывался Ньюстон. Вскоре после смерти магната его переименовали в Лейк-Генри.
— Значит, увековечили память человека, который брил ваши замечательные холмы наголо?
— Это был очень важный человек. Можно сказать, родоначальник местного природоохранного движения.
— Да, можно сказать и так… — согласился Гриффин, хотя явно был озадачен. — Из этого следует какой-то вывод?
— Конечно, следует, — ответила Поппи. — Из плохого рождается хорошее.
Снова молчание и снова недоумение:
— А более глубокий вывод?
— Нью-Хэмпшир известен парадоксальным стремлением к независимости. А уж Лейк-Генри только этим и живет. Скажите нам, что надо есть А, — и мы будем есть В. Велите носить С — и мы дружно оденемся в D.
— Значит, если попросить вас рассказать о ком-либо из ваших земляков, вы немедленно замкнетесь в себе?
— Точно! — Поппи порадовалась его сообразительности. Впрочем, вовсе не удивительно, что мужчина с таким хорошо поставленным баритоном столь проницателен.
— Но дело в том, — снова зазвучал восхитительный баритон, — что я пытаюсь помочь. А если все вы замкнетесь в себе, у меня не будет такой возможности.
Но Поппи не теряла бдительности:
— У вас есть прозвище?
— Прозвище?
— Ну, Гриффин Хьюс — это слишком официально. Может, вас называют Грифф или что-нибудь в этом духе?
— Гриффин.
— А Джуниором[3]не зовут? Или Третьим? Ведь вы, кажется, уже третий Гриффин Хьюс?
— Да, но второе имя у всех разное, так что я не Джуниор.
— А как вас звали родители?
— Рыжиком.
— Рыжиком?
— У меня рыжие волосы.
— Шутите, — удивилась Поппи. Ведь она представляла себе темные сексапильные кудри, так хорошо сочетающиеся с этим бархатным голосом. Следовало проверить и все остальное. — Они длинные? — снова спросила она и оглянулась на звук. Четыре любопытные подруга показались в дверях.
2
Петух в винном соусе (фр.).
3
Младший (англ.).