Если сердце верит

Глава 11

Джон никак не мог избавиться от мыслей о пленке. Ее существование придавало всей истории совершенно новый поворот. Но сегодня, в понедельник, «Лейк ньюс» была для него первостепенной проблемой. Он уже смакетировал страницы и отсканировал фотографии. Теперь следовало добавить немного информации.

Основной материал сегодня посвящался трем семьям, недавно переехавшим в Лейк-Генри из больших городов. Рейчел и Билл Тейплинс с четырехмесячной дочкой Тарой прибыли из Нью-Йорка. Линн и Гери Смит с четырьмя детьми-подростками — Элисон, Робином, Мэттом и Чарли — из Массачусетса. Из Балтимора привезли двух своих шоколадных детишек Джемисоны — Эдди и Джо. Трое их взрослых детей лишь навещали семью на каникулах. Самой молодой супружеской паре было около тридцати, самой старшей — под семьдесят. Но все семьи объединяло стремление найти лучшие условия жизни.

Неделю назад Джон взял интервью у каждой из семей, а в это воскресенье набросал от руки план статьи. Теперь, расположившись в рабочем кресле, он начал печатать текст на компьютере. От этого занятия его то и дело отвлекали звонки с просьбами поместить то объявление о каком-либо общественном мероприятии, то коммерческую рекламу в одну из рубрик. Утомленный этими вынужденными перерывами, Джон спустился вниз и попросил Дженни отвечать на звонки.

Закрыв дверь офиса, Джон вернулся к компьютеру, но, вместо того чтобы красочно описать жизнь переселенцев в маленьком городишке, полез в кибернетические джунгли и вскоре проник в архив «Пост». Когда Терри Салливан сочинял очередную историю, это неизменно вызывало столкновение с кем-нибудь из коллег. Джон быстро разыскал и распечатал четыре документа, касавшиеся аналогичных дел, Терри занимался ими в те годы, когда Джон еще работал в газете. Потом позвонил Стиву Бейкеру, старому приятелю, репортеру «Пост».

— Эгей! — радостно воскликнул Стив, услышав голос Джона. — У тебя, должно быть, уши так и горят. Вся редакция новостей гудит о тебе. Мы думаем, тебе кое-что известно о Лили Блейк.

— Не много, — сказал Джон. — Она уехала отсюда в восемнадцать лет, а я — десятью годами раньше. Зато вы все знаете о Терри Салливане. Он, никак, снова за свое взялся? Опять сочиняет небылицы?

— Ответ зависит от того, кому задан вопрос. Официальная версия такова: Лили ввела Терри в заблуждение, и ее информация действительно звучала правдоподобно на фоне всего, что ему удалось насобирать.

— Но это официальная версия. А ты что скажешь?

— Он стряпал этот скандал несколько месяцев, — отозвался Стив.

— И преследовал Лили?

— А также Россетти. Как только отец Фрэн стал архиепископом Бостонским, все поняли, что вскоре его снова повысят. Не знали только, когда именно. Потом пронесся слух, что назначение приурочат к третьей годовщине переезда Россетти в Бостон. И Терри стал, что называется, рыть землю носом. Это было с полгода назад. Началась настоящая охота. Он пытался раскрутить сюжет с другой дамочкой, но у него не получилось.

— Ему Брайан посоветовал разработать сюжет с кардиналом или это инициатива самого Терри?

— Это инициатива Терри.

— Он что-то имеет против кардинала?

— Ему не надо ничего определенного, чтобы обойтись с человеком жестоко. Терри буквально звереет, когда чует скандал. Ему хотелось, чтобы эта история попала на первую полосу. Брайан сопротивлялся.

— Допустим, но в газете писали, что Терри преуспевает на профессиональном поприще. А о чем гудит редакция новостей?

— Слушай, Кип, я не вполне объективен. Ведь Терри спер у меня из-под носа отличное дельце.

— И все-таки, что слышно в редакции?

— Терри решил, что тут пахнет большим скандалом, но не мог найти никакого компромата. Время уходило, а у него ничего не получалось. Тогда он написал статью, которая была наполовину спекуляцией, наполовину плодом его воображения. Многие из нас знакомы с Россетти. Он один из самых достойных, честных и искренних людей. Берусь утверждать это, хотя сам я не католик.

— Но Лили Блейк действительно сказала все это?

— Ну да. Мы же с тобой знаем, как это делается. Наводящий вопрос — подходящий ответ.

— Ты знаешь о магнитофонной записи?

— О какой записи? Если бы существовала запись, ты прочел бы об этом в первых же строках материала. Ты видел что-нибудь подобное?

— А что, если он записал беседу без ее ведома?

— Это преступление. Если газета знала об этом и ничего не преприняла, значит, она виновна в содействии и подстрекательстве. Так что «Пост» может оказаться по уши в дерьме. Дерьмо станет гуще, — быстро добавил Стив, перейдя почти на шепот, — если «Пост» опубликовала клевету, да еще на основании незаконно полученной записи. Поэтому редакция не станет распространяться об этом. И это обеспечивает Салливану необходимую степень защиты.

Джон согласился с этим. Согласились и еще двое старых друзей из прессы, с которыми он связался по телефону. Сделав заметки по поводу этих бесед, Джон позвонил Элен Хендерсон. Он и Терри учились с ней в колледже. Многие из нынешних сотрудников колледжа, в том числе и Элен, были его выпускниками. Несколько месяцев назад Элен обратилась к Джону с просьбой пожертвовать деньги в фонд помощи студентам. Тогда он сослался на бедность, а теперь жалел об этом.

— Давай я сделаю взнос, — предложил он без предисловий. — Вышли мне, пожалуйста, бланки для оформления. Хочу помочь родному колледжу.

— В обмен на что? — спросила Элен, удивившись и обрадовавшись.

— На информацию о Терри Салливане.

— Ах, о нашем обожаемом однокласснике? Хочешь, скажу, что он ответил, когда я позвонила ему с той же просьбой? Оказывается, все, чему Терри научился в жизни, он узнал либо до колледжа, либо после него, поэтому не должен нам абсолютно ничего. А мне кажется, Терри кое-что подзабыл.

Джону тоже так казалось.

— Я помню, — продолжала Элен, — как несколько раз он едва не скатывался к плагиату. По крайней мере, все мы обсуждали это. Помнишь Приз Уикера?

Конечно, Джон помнил. Этой награды ежегодно удостаивался один из старшеклассников за лучшее художественное произведение.

— А я, — продолжала Элен, — помню еще кое-кого из участников конкурса.

— Только не меня.

— Да нет, — вздохнула она, — ты не участвовал. Это я о себе. Однако можно назвать очень многих, кто также боролся за победу и, кстати, заслуживал ее гораздо больше, чем я или Терри. Но когда он все-таки занял первое место, пошли толки. Ведь перед этим Терри несколько месяцев подряд подлизывался к декану отделения. Ходили слухи, будто некоторые преподаватели огорчились не меньше, чем студенты, узнав, что именно Салливан получил первый приз.

— Мне нужны не слухи, — заметил Джон.

— Кажется, я смогу тебе помочь. Так сколько ты хотел пожертвовать в ежегодный фонд?

Поговорив с Элен, Джон решил убедиться, может ли позволить себе такие расходы. Разумеется, эти деньги пойдут на благое дело — на стипендии студентам колледжа. Но он все-таки хотел остаться платежеспособным. С самого детства он слышал разговоры о деньгах, и, став взрослым, твердо решил жить по средствам.

Нет, это пожертвование не разорит его, если, конечно, расследование не потребует крупных расходов. Удачу обещали два обстоятельства. Терри почти всегда оскорблял тех, кто с ним общался. А вот Джон вел себя совершенно иначе.

Джек Мэббит, бывший агент ФБР, десять лет назад расследовал дело известного бандита из бостонского Саут-энда. Терри Салливан написал тогда ряд едких материалов, критикующих следствие в целом и Джека Мэббита в частности. У сорокапятилетнего Джека были жена и четверо детей, и все они очень пострадали от скандала. Потом преступника предали суду и наказали, хотя при этом никто ни единым словом не вспомнил о заслугах агента ФБР. Дело, в котором его имя даже не упоминалось, так и было сдано в архив.

Вскоре после этого он уволился, хотя начальство доверяло ему, как и прежде. Но Джек непрестанно ощущал недоверие рядовых агентов. Более того, членов его семьи стали называть родственниками «того самого» Мэббита, который провалил «то самое» дело. Тогда Джек продал свой маленький домик в Ривире и уехал с женой и детьми в Роанок в Виргинии, где и стал частным сыщиком. Его фирма проверяла нанимаемую богатыми людьми прислугу, а также добросовестность компаний, которые дут на слияние с корпоративными клиентами или же предлагается к продаже.