Рождение волшебницы

Потом вздохнул и показал рукой вверх:

– Прошу вас, царевна-принцесса, поднимайтесь.

Они взошли на стену, укрытую на всем протяжении навесом под черепичной крышей. Через проем между зубцами Золотинка увидела стаю воронья в небе.

– У меня умерла жена, – сообщил дворецкий. Золотинка испуганно оглянулась. – Две недели назад, – добавил он.

– Она звала вас Дракулой? – тихо спросила она.

Дворецкий промолчал.

– Видите стервятников, – сказал он. – Не всех, значит, убрали – разве усмотришь? Когда мне с трупами возиться – столько народу кормить надо.

– С чего вы советуете мне начать? – вернулась она к своему.

Дракула вздохнул:

– Где вы хотите искать вашего родственника: среди живых или среди мертвых? Начните с мертвых. Есть тут у нас одно нехорошее местечко.

Золотинка молча кивнула. Снова они прошли двор и где-то между двумя высокими зданиями на западной стороне, отомкнув окованную железом дверь, спустились в темный подвал, где сразу же понадобился факел.

Рваный метущийся огонь разогнал крыс. Вдоль прохода валялись ломаные, засыпанные трухой корзины, бочарная клепка и доски. Освещая путь по тропинке, Дракула вел за собой Золотинку, а последним, боязливо озираясь, тащился малый с ключами.

Подвалы кончились, и они вступили в прорубленный в скале ход, настолько низкий, что из них троих только девушка могла идти, не сгибаясь. Золотинка ничего не спрашивала, никто не произносил ни слова, и от этого напрягался слух. Тишина подземелья полнилась едва постижимыми звуками. Иногда Дракула задерживался на росстанях, словно припоминая дорогу. И не мудрено: судя по времени – сколько они шли, неведомо для чего устроенные выработки тянулись в толще горы на многие версты. Золотинка поняла, что они оставили крепостной холм и ближайшие окрестности Каменца. Дракула свернул налево, и за поворотом, наконец, обозначились в темноте просветы, потянуло свежестью. Ход упирался в проржавленную дверь с засовами. Дворецкий нашел ключ, заскрипели петли, и открылся сверкающий проем в пустоту.

Ошеломленная Золотинка обнаружила себя на краю пропасти. На расстоянии сотни саженей перед ней сверкали залитые солнцем белые, круто обрывающиеся скалы. Между дальней кручей и порогом двери не было ничего, кроме пронизанной светом пустоты. Уцепившись за косяк, она глянула вниз: на дне пропасти струился ручей. Желтоватый между камней, бледно-зеленый в спутанных зарослях кустарника, он еще раз менял цвет там, где ложилась размашистая, переброшенная через провал тень. Поток искрился и пенился, но шум бурлящей внизу воды почти не достигал ушей.

– На камнях, – сказал за спиной Золотинки дворецкий. – Туда у нас с незапамятных времен сбрасывают тех, от кого нужно тайно избавиться, и все такое. А вот лестница.

У самых ног она разглядела уступ, который был ступенькой, такие же неравномерно выбитые полки-уступы имелись и ниже, они уходили наискось под нависшую в пустоте глыбу и пропадали из виду.

– Вы советуете мне спуститься? – промолвила Золотинка слабым голосом.

– Нет, царевна-принцесса, – отвечал честный Дракула, – я не советую вам спускаться.

– Вы будете меня сопровождать?

– Ни в коем случае. Я ничего не ищу.

Установилось молчание.

– Хорошо, я спущусь, – сказала Золотинка, будто они ее уговаривали.

– Возьмите оружие. Туда волки наведываются, на падаль, – отозвался Дракула.

Он подозвал детину, и тот снял кожаный пояс, на котором висел тесак. Золотинка скинула плащ, разулась, потом неловкими руками принялась застегивать пояс с оружием. Подходящей дырочки не нашлось, слишком широкий ремень проскальзывал на бедрах. Она попробовала приладить ремень так и эдак, но скоро освободилась от него и бросила на пол.

– Черт с ним! Как-нибудь!

Больше не мешкая, Золотинка повернулась спиной к пропасти и нашла босой ногой уступ. Все оказалось не так страшно. Расчетливо высеченные ступеньки нигде не прерывались, едва она начинала пугаться, не сразу нащупав ногой следующую, как находила вырубленный в скале захват, чтобы можно было перенять руки и спокойно пошарить ногой. Лестница, не везде отвесная, извивалась по склону, применяясь ко всем пологостям и расселинам. Местами спуск позволял выпрямиться и не держаться руками.

Добравшись до осыпи, ниже которой начинался перемежающийся прогалинами кустарник, Золотинка огляделась. Лестница увела ее в сторону от тех валунов в русле ручья, которые запомнились ей сверху. Однообразно журчала вода. Валялись кости – обглоданные и растасканные, выбеленные и уже почерневшие так, что сливались со щебнем. Она глянула на утесы над головой, но не могла разглядеть ни ступенек, ни двери тайного хода, затерявшейся где-то немыслимо высоко.

Здесь никто не бывал. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не ступить ненароком на человеческие останки. Золотинка видела истлевшую одежду, запавшую внутрь грудной клетки пряжку. И полная сверкающих зубов челюсть. Поодаль – ржавые доспехи, прежде казавшиеся Золотинке камнем. Был это витязь, закованный с ног до головы в железо, – так его и бросили в панцире. Оторвавшись от перевязи, валялся в ободранных ножнах меч.

Осматриваясь, она осознала слабый повторяющийся шорох, который мерещился ей и прежде. Это было, кажется, где-то там – на камнях, куда сбрасывали тела. А груды выбеленных костей, среди которых блуждала Золотинка, намыло вниз по ручью высокими паводками. Следы недавнего убийства следовало искать выше.

Стараясь без нужды не шуметь, Золотинка попробовала вытащить меч – ножны рассыпались трухой, и обнажился обезображенный язвами клинок. Однако оружие не много прибавило уверенности, гиблые места не нравились Золотинке, она не испытывала потребности рыться в старых костях. Но и возвращаться же, попусту спустившись в пропасть, было как будто бы не с руки.

Поразмыслив, Золотинка решила не лазить по зловещим зарослям, а заняться хотенчиком. Она снова поднялась на осыпь и вырубила из ломкого кустарника рогульку.

Грубо выделанная, куцая палка вполне могла сойти за хотенчика, однако она мертво упала на камни. Золотинка повторила попытку, стараясь припомнить то особенное состояние, которое испытывала, создавая два первых хотенчика. Ничего не вышло… Можно было предположить, что хотенчики получаются только из той рябины, что стоит во дворе заколдованной усадьбы. Все, что угодно, можно было предположить, потому что Золотинка имела самое смутное представление о том, из чего состояло ее тогдашнее волшебство.

Приходилось признать, что попала она впросак и крепко. Как теперь приниматься за поиски Поплевы, не имея надежного поводыря? Изрядно расстроенная, Золотинка забыла мерещившиеся ей прежде шорохи, забыла ощущение чужого взгляда, тот несомненный запах зла, который подсказывал ей, что место нечисто. Она почти не остерегалась и если тащила на плече меч, то потому, что забыла его бросить. Пробираясь излучинами ручья, где хорошо было ступать босиком по песку и гальке, Золотинка опознала валуны, которые запомнились ей сверху.

И потому, верно, что она мало смотрела под ноги, не пропустила витавшую в воздухе мухой тварь… которая не была живым существом!

Потому что это был хотенчик! Ошеломленная, Золотинка вспомнила брошенные в кустах поделки, одна из которых, как показалось на миг, ожила. Но это было совсем не то. Почерневшая рогулька никак не походила на свежеструганную деревяшку. Пришел еще на ум закованный в кандалы хотенчик, что остался у Юлия… и тут только Золотинка заподозрила истину.

То был хотенчик оборотня! Самый первый ее хотенчик, который увел волка из разоренной усадьбы! Но где же тогда оборотень? Как оказалась здесь одичалая и вся пропитанная людоедским духом рогулька? Привела ли она с собой оборотня или они расстались? Ничего хорошего от встречи с волком, во всяком случае, ожидать не приходилось. Золотинка перехватила меч и, затаив дыхание, огляделась.

Впору было бы удирать, если бы не отчаянная нужда в хотенчике. Золотинка начала подкрадываться и вот когда пожалела, что разулась: сучки, острые обломки камней и кости попадались на каждом шагу, понуждая ее к нелепым неловким движениям.