Лгунья-колдунья

— Что?!! — Путырчик побледнел. — Вы… Вы привезли с Колдуна ягоды?!!

— А еще и грибы, — Дина с обожанием посмотрела на стоявшего рядом самца. — Это он, Тошенька, о вас побеспокоился. Я, если честно, об этом даже не вспомнила бы, потому что…

— Можешь не продолжать, у тебя на лице написано — почему, — отмахнулся Веня. — Ну ладно Динка, с ней все ясно, добилась своего, но ты‑то, Антон, ты! Никогда не поверю, что ты забыл обо всем на свете после банального траха!

— Веня! — Осенева запустила в рыжего луковицей. Луковица звонко щелкнула по лохматому затылку. — За языком следи!

— Да при чем тут язык?! — Архивариус совершенно не обратил внимания на звон в затылке. — Вы что, не втыкаете совсем?! Они же вывезли с Колдуна добычу!

— Ну и что? — пожал плечами Вадим.

— Как это что?! Забыл, о чем я рассказывал?!

— Да ладно, — Ирина довершила разруху на Венечкиной голове, растрепав рыжие лохмы. — Подумаешь, вывезли! Но есть‑то мы их здесь не будем.

— Что происходит? — Тарский стряхнул с плеча налипшую Дину и недовольно нахмурился. — Вы чего раскудахтались‑то? Почему вы обратили внимание только на вывоз ягод и грибов и совершенно не заметили упоминания о странном аборигене!

— Ой! — Квятковская побледнела до синевы и прижала ладошку ко рту. — Я совсем забыла! Что же теперь будет? Тошенька, прости!

— Черт, а ведь Тарский и на самом деле ничего не знал, мы при нем об этом не говорили! — Лена обняла расплакавшуюся Динь.

— Мне кто‑нибудь объяснит наконец, что происходит? — Видно было, что Антон разозлился всерьез.

— Пойдем‑ка на свежий воздух, — Плужников взял сигареты и зажигалку. — А дамы без нас разберутся. Не волнуйся, малыш, — он чмокнул жену в щеку, — я все улажу.

Мужчины вышли из душной избенки и устроились на бревне, сменившем профессию и ставшим скамейкой для туристов.

— Ну, — Антон выпустил через нос внушительный фонтан сигаретного дыма и повернулся к Плужникову, — чего я не знаю? Почему истерит Венька?

— Понимаешь, у местных существует поверье, что с острова Колдун ничего вывозить нельзя. Там можешь собирать все что угодно и есть, сколько влезет, но любая попытка прихватить что‑либо с собой заканчивается плачевно. Наверное, поэтому мужик с острова и пытался отобрать у вас добычу, а ты избил беднягу.

— В смысле плачевно? Все рыдают, что ли? — хмыкнул Тарский.

— Не придуривайся, — Вадим поморщился, — ты же не такой кретин, каким кажешься.

— Вот спасибо!

— Вот пожалуйста. Короче, все, рискнувшие попользоваться вывезенным с острова, умирают. Причем смерть некоторых бывает, мягко говоря, нелегкой.

— Да иди ты! — Антон попытался лихо отщелкнуть окурок, но пальцы почему‑то отказались подчиняться хозяину, и окурок, гнусно хихикая, совершил мягкую посадку на обтянутое джинсами колено. Джинсы немедленно потемнели от гнева. — Ч‑ч‑черт, вот же гадство! Джинсы подпалил!

— Во‑о‑от, начинается! — Плужников попытался сконструировать испуганную физиономию, но улыбка, ерзая в уголках глаз, испортила все дело.

— Ага, за попытку обокрасть остров Колдун мне грозит смерть на костре инквизиции, — разозлился Антон, рассматривая темное пятнышко на джинсах. — Вы что, всерьез верите в эти бредни? Взрослые вроде люди, а ведете себя порой хуже младенцев.

— Это в смысле — писаемся?

— Это в смысле — в сказки верите, — Тарский сбегал к озеру и через пару минут вернулся с ведром, до краев наполненным отборными грибами.

Белые, подберезовики, подосиновики гордо поигрывали мускулами, среди парней не было ни одного старенького и гнилого. Кокетливые лисички смущенно хихикали под кружевными янтарными шляпками. В целом уроженцы острова Колдун могли смело позировать для портфолио.

— Ты посмотри, красавцы какие! Представляешь, какую вкуснятину из них девчонки приготовят! — Антон мечтательно зажмурился. — Мням! Их даже перебирать не надо, все суперские! А в лодке еще корзина с ягодами, те вообще заставят язык проглотить!

— Извини, но все это великолепие придется выбросить, — Плужников поднялся с бревна и направился к двери. — Все равно никто есть не будет.

— А спорим, Динка будет?

— Это вряд ли, она себе не враг. Зачем рисковать? Место это загадочное…

— Слушай, мы здесь уже сколько толчемся, обшарили все окрестности, заглянули под каждый камень — и что? Хоть что‑то таинственное или мистическое произошло? — Антон снисходительно похлопал Плужникова по плечу. — Пора, други мои, признать, что приперлись мы в эту дыру совершенно напрасно, и попытаться хоть немного компенсировать моральные потери материальными благами. Рыбки наловить и насушить под московское пивко, грибов, ягод наесться от пуза. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы! — пафосно провыл он.

Дух Николая Островского грязно выругался и попытался придушить негодяя, издевающегося над выстраданными строчками, но призрачными руками это сделать не удалось.

Вадим протянул руку к двери, намереваясь открыть ее, но деревяшка, скрипуче хохотнув, распахнулась секундой раньше.

— Вы чего тут застряли? — Путырчик, выскочивший первым, едва не сбил приятеля с ног. — Неужели наш Тони так плохо соображает?

— Это наш Веник плохо соображает, — Тарский ловко посторонился, давая дорогу рыжей комете. — Иначе бы вместо бреда нес что‑нибудь более полезное. И вкусное. Диночка, — мурлыкнул он, обнимая за плечи вышедшую вместе со всеми Динь, — девочка моя, ты ведь приготовишь для своего Тони эти вкусные грибочки?

— Но… — девушка растерянно посмотрела на своего принца. — Разве Вадим тебе ничего не рассказал?

— Ой, неужели ты веришь в эту чушь? — Антон наклонился к полыхавшему ярко‑алым маленькому ушку и, доведя концентрацию бархатистости голоса до предельно допустимой, проворковал: — Ты же такая у меня умничка, или я в тебе ошибся? Ты хочешь, чтобы я в тебе разочаровался?

— Нет, что ты, Тошенька, милый, я… — Губы Динь задрожали, глаза немедленно включили обильное слезоотделение, девушка судорожно вцепилась в смугло‑гладкую руку и пролепетала: — Я приготовлю эти грибы, обязательно. Ты хочешь покушать сейчас или можно отложить до завтра?

— Ну что ты, маленькая моя, — Тарский победно глянул на Вадима, — сегодня уже слишком поздно. Да мы с тобой и наелись там, на острове. И устали, да, солнышко?

Солнышко старательно оправдывало заезженный эпитет, полыхая от смущения. Лена понимающе переглянулась с Ириной, тяжело вздохнула и удрученно покачала головой. Котяра, похоже, все же снизошел до влюбленной девушки и «осчастливил» бедняжку.

Теперь Дине Квятковской станет гораздо хуже.

Глава 7

Огромная, раздувшаяся от собственной значимости луна нехотя выпала из уютного облака. Без мягкой перины на небе было как‑то некомфортно, сквозило со всех сторон, звезды издевательски хихикали над округлостями светила. И пусть упитанность эта была временной, через пару дней от нее ничего не останется — новолуние лучше всяких диет, но пока в перспективе была печальная участь: тяжелое, перенасыщенное отрицательной энергетикой полнолуние.

Луна ужасно не любила этот период, она ведь все‑таки женского рода. К тому же двуличные звездочки, льстиво заверявшие, что полная женщина — потаенная мечта любого нормального мужчины, за спиной светила вовсю прикалывались по поводу отсутствия талии у красотки.

И потому каждое полнолуние красотка пребывала в отвратительнейшем настроении, что давно было отмечено обитателями планеты Земля. Недовольство луны пробуждало все самое темное в людях, провоцировало силы мрака на активизацию действий, на проведение отвратительнейших ритуалов, сопровождаемых кровавыми жертвоприношениями.

И один из таких ритуалов готовился сейчас на берегу Сейдозера. Вернее, начало ритуала, поскольку был он сложнейшим по выполнению и протяженным во времени. Это чудовищное по жестокости действо должно было освободить душу одного из сильнейших шаманов‑нойд, несколько столетий тому назад залившего кровью и опутавшего ужасом эти места. Уничтожить его физически удалось только после того, как душа колдуна была заключена в один из камней‑сейдов.