Топ-модель

Та медленно прошлась по просторной комнате, размышляя над его вопросом. Затем она решительна кивнула:

– Да. Это полный кретин. По словам Линдсей, он просто помешан на проблеме подавленной и вытесненной в подсознание детской сексуальности и на всей остальной фрейдистской чепухе.

– Согласен, – подтвердил Тэйлор. – В любом случае к нему следует присмотреться. Я уже пробовал однажды выследить его, но потом оставил это дело. Мне сказали, что завтра он должен быть в университете. Я хочу еще раз поговорить с ним.

– Я пойду с тобой, – решительно заявил Барри. – И не надо смотреть на меня так, словно я хочу испортить тебе веселый денек. Я просто не хочу, чтобы ты схватил его за галстук и стал бить лбом об стенку, если окажется, что он действительно имеет к этому хоть малейшее отношение и начнет признаваться во всем.

– А какие‑нибудь другие соображения у вас есть на этот счет, мисс Верт?

– Нет. Линдсей держит все свои мысли при себе, Тэйлор, в особенности после 1983 года. Ну, ты же знаешь, после Парижа.

– И никаких мужчин? – поинтересовался Барри. – У нее никого не было до Тэйлора?

– Нет. Она не подпускала их к себе ближе чем на десять футов. Тэйлор был первым мужчиной, которому она улыбнулась, не говоря уже обо всем остальном. Я до сих пор не могу поверить, что именно так все и было. – Она благодарно сжала руку Тэйлора. – Спасибо тебе. Линдсей – изумительная женщина и прекрасный человек. Я всегда очень переживала, что у нее не сложится жизнь.

– С этим парнем она будет счастлива как никогда, мисс Верт, – успокоил ее Инок.

– Да, я сама вижу это. У него доброе сердце и чуткая душа.

– Мы уже закончили проверку всех членов семьи, – поделился своими соображениями Барри, когда Гэйл вышла из комнаты приема посетителей. – Никаких больших сюрпризов мы там не обнаружили. Все именно так, как мы и предполагали. Ее отец столкнулся со значительными финансовыми проблемами. Судья он, конечно, первоклассный, но как предприниматель и бизнесмен – полное ничтожество. Его жена вышла за него замуж исключительно из‑за денег и сейчас пребывает в жутком расстройстве из‑за того, что все наследство досталось не ее мужу, а падчерице. Говорят также, что она уже давно балуется алкоголем. Что же касается старшей дочери, то она сделала сногсшибательную карьеру в качестве модели, но все же тратит больше денег, чем зарабатывает, и вообще живет не по средствам и не на свои собственные сбережения, так сказать. Ее муж, этот итальянский князь, мерзавец и подонок, с нетерпением дожидается, когда унаследует все семейное состояние, так как дела у него тоже оставляют желать лучшего. Сидни отсылает ему в Италию значительную часть своих доходов, чтобы хоть как‑то поддержать на плаву их семейный бизнес. Несмотря на все свои ошибки и заблуждения, она не оставляет семью на произвол судьбы.

– У нее там есть еще дочь.

– Да, маленькая очаровательная княжна, весьма, кстати, испорченная и избалованная, если верить лейтенанту из Милана, который доложил мне об этом. Она постоянно закатывает им публичные скандалы и бьется в истерике по каждому поводу. Поэтому, Тэйлор, вполне возможно, что кто‑то из этой семейки или даже несколько человек хотели бы убрать Линдсей с целью получения ее наследства. Господи Иисусе, почти всегда в подобных случаях все дело так или иначе сводится к деньгам! Слишком много совпадений для обычной случайности, мой друг, слишком много. Но чтобы убить ее? Не знаю. Голова кругом идет.

– Ну, поскольку мы теперь женаты, то этот вопрос становится чисто схоластическим. Даже если кто‑либо из них стоит за этим покушением, то второй попытки быть уже не должно. В случае ее смерти они не получат ни цента.

– А кто сообщит им, что их птица удачи улетела в другое гнездо?

Все произошло так быстро, что у Линдсей не было времени осознать всю значимость происшедшего. Она была вялой от продолжительного сна, а на душе было так спокойно, что не хотелось ни о чем думать. Боль уже давно прошла, но в горле все еще ощущалась неприятная сухость. С момента операции прошло уже шесть дней, и ей хотелось каждый Божий день делать зарубки на кровати, чтобы точно знать, когда все это кончится.

И вот сейчас она уже замужем.

Она улыбнулась, но почти в то же мгновение ее улыбка исчезла. Где‑то неподалеку послышался чей‑то голос, мягкий, вкрадчивый и очень знакомый. Знакомый до ужаса, до боли в суставах. Ей даже показалось поначалу, что это слуховая галлюцинация, что этот голос донесся до нее из далекого и кошмарного прошлого, но стоит лишь открыть глаза – и все немедленно исчезнет. Нет, это не сон и не галлюцинация, к сожалению.

– Моя маленькая Линдсей. Бедняжка. Я не знаю, так ли ты прекрасна сейчас, как тогда. Конечно, ты заметно постарела, и твое лицо… Ах, какая жалость! Сидни сказала, что оно превратилось в лепешку. Только кровь и раздробленные кости. Но все это сейчас не так уж и важно, не правда ли?

Черт возьми, где же Мисси? И почему этот молоденький офицер, который сидит у двери и должен охранять ее, пропустил сюда этого ублюдка?

Она открыла глаза и увидела, что Мисси преспокойненько стоит на пороге и радостно улыбается из‑за спины князя. А позади нее стоит офицер и все свое внимание сосредоточил не на ней, а на округлых бедрах Мисси.

– Твой зять просто хотел посмотреть на тебя одну минутку, – доброжелательно пролепетала Мисси и еще больше просияла, думая, что доставляет своей подопечной большое удовольствие. А когда князь повернулся на ее голос, она чуть не растаяла от радости и желания угодить.

А он почти не изменился за эти годы, подумала Линдсей. Нет, нет, сейчас он выглядит даже намного лучше. Сколько ему сейчас? Около сорока, вероятно. Сейчас он выглядит как самый настоящий сказочный принц: высокий, худощавый, подтянутый, с длинными аристократическими руками – словом, редкий образец мужского совершенства и красоты.

И он по‑прежнему обожает малолетних девочек. Даже не верится, что этот красавец когда‑то изнасиловал ее. Интересно, что бы сказала Мисси, если бы ей сейчас сообщили о том, что произошло в Париже много лет назад? Скорее всего она просто‑напросто растянула бы рот в ухмылке, выпятила вперед свою огромную грудь и ответила, что этому бедному мужчине нужна была настоящая львица, которая показала бы ему, как нужно обходиться с женщинами.

– Ты не хочешь даже поздороваться со мной, Линдсей? – игриво спросил князь, снова поворачиваясь к ней. – А ведь я проделал очень далекий путь, чтобы повидаться с тобой.

В этот момент произошло нечто странное и в высшей степени неожиданное. Старый страх, который прежде уничтожал ее волю, мгновенно исчез. Что‑то изменилось в ее душе, и она медленно повернула голову на подушке, чтобы получше разглядеть его. Внутри возникло какое‑то странное и совершенно неизвестное чувство. Оно медленно нарастало, набирало силу, превращалось во что‑то зловещее и неистребимо жестокое.

Линдсей вдруг почувствовала себя совершенно спокойной и недоступной для него.

– Привет, князь. Много лет прошло с тех пор, много воды утекло. Каким ветром занесло тебя сюда? Очень странно, что тебе разрешили въехать в нашу страну. Ах да, они, конечно, ничего не знают о тебе.

Какое‑то время он ошарашено смотрел на нее, не зная, что ответить, а затем насупился и понуро опустил голову.

– У тебя сейчас совсем другой голос. Ах да, я забыл, что тебе трудно говорить из‑за этих многочисленных бинтов.

– Нет‑нет, все нормально, – успокоила его Линдсей, – Все эти повязки сейчас не такие тугие, как несколько дней назад. Так что дело совсем не в этом; Итак, что ты здесь делаешь? Ищешь в Нью‑Йорке новое место для охоты?

Он говорил легко, спокойно, как будто имея дело с несмышленым ребенком, а не со взрослой женщиной:

– Нет, я приехал сюда исключительно для того, чтобы повидать тебя. Только для этого. И попутно уговорить тебя разорвать помолвку с этим глупым пролетарием. Линдсей, Сидни мне уже все рассказала о нем, и я не мог не согласиться с ней. Все его тайные намерения совершенно очевидны. Неужели ты сама не видишь, что он решил жениться на тебе только из‑за денег? Это, по‑моему, ясно как Божий день. Он же неотесанный мужлан, который, вероятно, даже понятия не имеет о чести. Он был полицейским, не так ли? Послушай, Линдсей, он доставит тебе массу неприятностей, так как уже давно привык к насилию. Не выходи за него замуж. Подумай о моих словах. Во всяком случае, не спеши, не совершай поспешных поступков.