Страница 12 из 48
— Прошлым летом я получила от него письмо, — сказала Мэг. — Он хотел приехать навестить Джерри. Я ответила ему согласием, но он так и не приехал.
Эл кивнул.
— Я видел у него фотографию Джерри. Уилл хранил ее.
Кажется, ни Мэг, ни Джерри не сочли это смягчающим вину обстоятельством. Мэг повернула ключ зажигания и повела машину к дому. Словно по общему согласию, об Уилле они больше не говорили.
— Может, пройдемся? — предложила Мэг.
— Я устал, — сказал Джерри. — Посижу в машине.
— Нет-нет, — возразил Эл и распахнул дверцу. — Здесь земля вся в рытвинах. Мне не обойтись без головного дозора.
Джерри нахмурился.
— Это еще что такое?
— Это подразделение, которое идет впереди и изучает обстановку.
Джерри все равно не понял.
— Мне нужно, чтобы кто-нибудь говорил мне, что впереди: яма или овраг, — пояснил Эл. — Сам посуди: это ведь проще, чем тащить меня обратно до машины, если я подверну ногу.
Джерри, судя по всему, воспринял новую обязанность со всей ответственностью. Он выпрыгнул из машины и добросовестно изучил все неровности почвы вокруг.
— А я иногда играю в нападении, — сообщил он.
— Тебе, наверное, нравится эта роль? — улыбнулся Эл.
— Тренер говорит, я хорошо вижу площадку.
Опираясь на здоровую ногу, Эл соскочил на землю и вместе с Мэг пошел к дому. Джерри побежал впереди, размахивая большой палкой, которую он где-то подобрал.
— Извини. Так глупо все получилось, — тихо сказал Эл.
Мэг пожала плечами.
— У Джерри к отцу смешанные чувства. Раньше он боготворил Уилла. Даже выдумывал всякие небылицы: дескать, отец где-то тренируется, чтобы снова вернуться в спорт. Уговаривал себя, что папа слишком занят очень важной работой, но непременно приедет повидать его.
— Ты думаешь, он действительно во все это верил?
— Конечно нет, — ответила Мэг. — Но иногда даже взрослым приходится придумывать себе такие игры. Иначе не прожить.
Мэг наклонилась к кухонному окну и заглянула внутрь. Эл внимательно наблюдал за ней. А какие игры придумала себе, она? Может быть, Мэг все еще любит Уилла и пытается как-то оправдать его предательство?
Повернувшись к Элу, она задумчиво произнесла:
— Я всегда любила этот дом. У вашей матери не лежала к нему душа, но мне всегда казалось: если приложить руки, можно все замечательно устроить.
Они отошли от дома и направились к амбарам.
— Здесь, в траве, глубокая канава, — предупредил Джерри.
Эл, следуя его указаниям, обошел опасную зону.
— Хороший парень, — сказал он.
Мэг кивнула.
— Да, но он страдает. Конечно, у Джерри есть дед и дядя Хэнк, но…
— Они не заменят отца, — закончил за нее Эл.
— А главное, все в городе только и твердят о том, какой замечательный парень был Уилл.
— А он думает иначе.
— Вот именно.
Мэг тряхнула головой, отбрасывая со лба светлую челку. Ее лицо осветил солнечный луч, волосы переливались на солнце, и Элу так хотелось дотронуться до них. Тень легла вокруг губ, и они казались полнее и еще соблазнительнее. Эл с трудом отвел взгляд.
— Возможно, когда он побывает на могиле Уилла, ему станет легче, — продолжала Мэг. — Глядишь, он сможет выплакаться или выплеснуть обиду и злость — и все станет на свои места.
Эл внезапно остановился и уставился на первые весенние ростки, пробивающиеся из-под земли.
— Это одна из причин, по которой я приехал, — сказал он. — Я хотел спросить: может, Уилл говорил тебе о том, где бы он хотел быть похоронен? Может быть, здесь, на родине?..
Мальчик появился в дверях амбара.
— Вы только посмотрите, здесь целая гора корзин!
Мэг посмотрела на Джерри, потом на Эла:
— Мы никогда не вели с ним разговоров о смерти. Да и кто в юности думает о ней?.. Мне кажется, единственное место, где Уилл был счастлив, — это футбольное поле.
Она отвела глаза.
Эл хмыкнул.
— Сомневаюсь, что удастся похоронить его на футбольном поле.
— Эй, вы там, — закричал Джерри.
Мэг помахала в ответ и двинулась к амбару, потом оглянулась. Эл покачал головой.
— Я подожду здесь. Я ведь уже видел эту гору корзин.
Она кивнула и пошла дальше.
Эл, загипнотизированный изящными и плавными движениями женщины, не сводил с нее глаз, пока она не растворилась в полумраке амбара. Стряхнув наваждение, Эл глубоко вздохнул и захромал по двору. Чуть ниже простирался луг, а за ним — голубая лента реки. Но, пожалуй, сегодня он не сможет дойти до нее пешком. Эл остановился у большого участка, покрытого пожухлой прошлогодней травой. Раньше здесь росли розы. Розы его матери.
Наклонившись, он приметил среди почерневших сухих веток молодые побеги.
Розы — это любовь, превратившаяся в цветы, сказала как-то мать, когда Эл помогал ей полоть сорняки. Ты ухаживаешь за ними, поливаешь, а они только и делают что дразнят тебя: выбросят бутоны, которые в один прекрасный день осыплются так и не раскрывшись. Ты подкармливаешь их удобрениями, рыхлишь землю, а они колют тебя шипами. Но когда распускается хоть один-единственный цветок, это стоит любых трудов и боли…
Эл выпрямился и тяжело оперся на трость. Теплый весенний ветерок ласкал лицо, заставляя забыть о ранах. Неужели существует такая любовь, о которой говорила мать? Но если этому верить, то за нее очень нужно бороться, не боясь шипов и заморозков. И тогда она распустится пышной розой, как награда для избранных.
Кругом просыпалась новая жизнь: раскрывались почки, свежая зеленая травка пробивалась сквозь бурую прошлогоднюю, и Эл подумал: как хорошо, что он согласился на эту поездку.
День был чудесный. Яркое солнце, нежный ветерок, сладкий запах пробуждающейся земли, щебет птиц… В детстве было множество таких дней. Здесь, на ферме, было вдоволь и работы, и развлечений. Настоящая жизнь для подрастающего мужчины. Только вот не все сложилось так, как хотелось.
Эл почувствовал, что к горлу подступил комок, и направился прочь из сада. Неужели они с Уиллом повторили путь своего отца? Брат скатился со звездной вершины всеобщего обожания в пропасть одиночества. Да и Эл недалеко от него ушел: отказывался от любых привязанностей в страхе, что станет таким же, как отец.
А ведь папа был не таким плохим. Просто никогда нельзя было знать наверняка, окажется ли он рядом, когда в нем возникнет нужда. Эл вспомнил, как они с отцом ходили на реку летними вечерами, лежали в высокой траве, глядя на плывущие по небу облака, разговаривали и мечтали. Казалось, что нет на свете ничего невозможного и что до облаков — рукой подать.
— Устал?
Мэг подошла так тихо, что он ее не заметил.
Эл пожал плечами, и они втроем направились к подъездной дорожке, где стоял автомобиль.
— Почему это никто до сих пор не купил ферму? — удивлялся Джерри. — Здесь так здорово!
— Это же дом Марго, — ответил Эл.
Джерри был поражен.
— Ты имеешь в виду ту самую Марго? Которая воет на чердаке? А здесь-то что она делала?
— Она здесь жила когда-то, — ответила Мэг. — Эта ферма принадлежала ее семье.
— Что, правда?!
Джерри был явно ошарашен этим известием. Он повернулся к Элу.
— Так, значит, сумасшедшая Марго — твоя родственница?!
— И твоя тоже! — засмеялся Эл и похлопал его по плечу. Глаза мальчика наполнились слезами. Эл прекрасно понимал племянника. Сколько насмешек пришлось ему вынести в детстве из-за пресловутого родства! Уиллу легко удавалось отшучиваться, но у Эла так не получалось. Ему всегда казалось недостойным смеяться над этой печальной историей потерянной любви.
— Строго говоря, ты в родстве с обоими участниками этой драмы, — засмеялась Мэг и взъерошила ему волосы. — По отцовской линии ты пра-пра-правнук Марго или что-то вроде этого. А по материнской — седьмая вода на киселе Вильяму, ее возлюбленному.
— О Боже!
Казалось, Джерри был близок к обмороку. А Мэг засмеялась. Причем так непринужденно и мелодично, что и Эл не удержался от улыбки. А Джерри уселся в машину с таким видом, будто его собирались везти на гильотину.