Лицо господина N

— Ерунда получается, — сказал он. — Глаза, хвосты, уши, горы, автозапчасти, сантехника и сакэ. Наверно, это по-китайски.

— Короче, всякая всячина, — засмеялся я.

Дверь была занавешена цветной тканью, так что мы отодвинули ее и вошли.

Внутри магазин оказался несколько больше, чем снаружи, но выглядел совершенно так же, как все сувенирные лавки на этой улице, и на соседней, и во всем квартале. Безделушки, восточная экзотика для гайдзинов, бесконечные веера, куклы в кимоно и водка "Сакамото Рёма" с парусами на этикетке.

Ю побрела вдоль стеллажа с куклами, господин А свернул в сторону водки, а я пошел к веерам — некоторые были очень красивы.

— Эй, господин А, господин И! — вдруг позвала нас девушка. — Смотрите-ка!

Мы поспешили на ее голос.

В этом углу магазинчика был прилавок, на котором красовались яркие шелка, а на стене над ним скалились, ухмыляясь, маски — и некоторые до того живые, что, казалось, сейчас подмигнут и заговорят.

— Ю, вы просто сокровище, — сказал я серьезно, и она зарделась от удовольствия. — Однако где же продавец?

И за прилавком немедленно возник продавец.

Он был необыкновенно хорош собой, молод, с длинными волосами, забранными в хвост. И наряжен антуражно, рукава широченные, с цветными шнурами, и одежек несколько слоев, — небось, жарко, да чего не сделаешь ради рекламы заведения.

— Что вас интересует, господа? — захлопотал он, косясь хитрым желтым глазом.

— Понимаете, мой отец, господин N… — начала Ю, смущаясь под этим косым желтым взглядом. — С ним такая вышла история…

Господин А остановил ее движением руки.

— Вижу, масками торгуете, — сказал он. — И делаете сами?

— Только некоторые, — молодой человек скромно потупился.

— Взгляд-то не отводи, — сказал я. — Рассказывай, что ты делаешь с чужими лицами.

— С чужими?! — всплеснул руками молодой человек. — Что вы, господа! Только с честно приобретенными!

— Сегодня утром ты купил вот у этого парнишки, — я показал ему фотографию уборщика Э с лейкой в руках, — чужое лицо. Парень его просто нашел и загнал по дешевке. А ты купил, не интересуясь, откуда оно взялось.

— Какое еще лицо? — он пытался отнекиваться.

— А вот такое, — сказал я и выложил на прилавок фото господина N. Не слишком удачное, надо признать, но все характерные черты ясно видны.

Молодой человек скривился.

— На что оно мне, ничего особенного, извините, ни кожи ни рожи…

— А уши? — перебил я. — Оно было с ушами!

— И имейте в виду, юноша, — заметил господин А, — что владелец, лишившись лица, не совершил сеппуку, как подобает в таких случаях уважающему себя человеку самурайского происхождения. Мы ему не дали.

— Но это же позор, — удивился продавец.

— Это позор, если лицо не вернуть на место, — возразил я. — Однако беду еще можно поправить. Имей в виду, однако: мы в любом случае не дадим ему покончить с собой. Сейчас не девятнадцатый век.

— И лицо испортится, — добавил господин А. — Так что вам от него никакого толку.

— И нечего дергать ухом, я все вижу, — я погрозил пальцем.

— Слишком много ты что-то видишь, — зашипел продавец и нехорошо улыбнулся, показав острые зубы.

— Скалиться тоже не надо, — сказал я небрежно. — Я и сам могу. — И медленно улыбнулся.

— Ты же гайдзин, — пробормотал молодой человек, вытаращившись на меня.

— И ты, — я ухмылялся во весь рот. — Тетушка Хэ все глаза проглядела — куда подевался юный У? А он вон где, за морем, сувенирами торгует.

— Братец И? — неуверенно пробормотал юный У.

— Именно, — с удовольствием сказал я. — Да не маши хвостом, товар посшибаешь… А это мой друг, господин А, и изволь поклониться с полным уважением. Да, вот так. Ну, давай нам сюда лицо господина N, и можешь быть свободен. Если поторопишься, я, может быть, не скажу тетушке, чем ты занимаешься и где.

— Сию секунду, — кивнул У и исчез.

Вернулся он, конечно, не через секунду, но довольно быстро, и, кланяясь, протянул нам сверток из лилового шелка.

— Не разворачивайте, пока не донесете до клиента, — сказал У. — Не стоит ему лишний раз на воздухе. Я его уже от пыли очистил и слегка размочил, чтобы не завяло раньше времени, — а то, смотрю, скукоживается, будто хозяин еще жив. А он, выходит, и вправду жив. Позабыли обычаи-то, раньше бы давно — вжик, вжик, и личико в целости на веки вечные… как вон то, и вон то. Смотри, братец И, тот дядька большой человек был, в шестнадцатом веке зарезался, а лицо до сих пор как новое!

— У, — сказал я.

— Да, братец, — вздохнул он. — Молчу-молчу.

— Пятьсот йен я вам возвращать не стану, — строго сказал господин А. — Чтоб неповадно. Но, так и быть, куплю веер для этой милой девушки. Ю, дорогая, какой тебе больше нравится?

— Тот красный, с бабочками, — прошептала Ю, отводя испуганные глаза от лилового свертка.

— Тот, красный, — кивнул господин А.

Мы сидели на веранде дома господина N и неспешно выпивали. Хозяин все еще не мог прийти в себя и время от времени ощупывал свою физиономию, прилипшую на место совершенно как было.

— Увольняйтесь вы оттуда, нехорошее место эта ваша "как-ее-там-инкорпорейтед", — говорил господин А благожелательным тоном.

— Да, пожалуй, так и сделаю, — осторожно кивал господин N и проверял, цел ли нос, — тем более, из старой фирмы звонили, звали возвращаться, и жалованье обещали получше…

Милая Ю разливала сакэ по чашкам. Из-за пояса у нее выглядывал новый красный веер.

— Я так благодарна вам и господину А, — сказала она тихонько, наклонясь к самому моему уху. — Вы сделали для нас такое, такое…

— Ну что вы, — я улыбнулся и с трудом удержался, чтобы не дернуть ухом, щекотно же. — Если из-за всякой ерунды люди будут резать себе животы, в наш-то просвещенный век…

— Кстати о просвещенном веке, — господин N говорил, придерживая на всякий случай подбородок, — хотел спросить: зачем в наш просвещенный век делать маски из… — голос его дрогнул. — Есть же этот, как его — гуммиарабик?

— Ах, разве сравнится жалкая резина с настоящим материалом, — мечтательно произнес господин А. — Только из настоящего материала выходит истинная личина, способная улыбаться, моргать, плакать и потеть, как собственная кожа… Они ведь даже краснеют и бледнеют от сильных чувств, представляете, господин N? Вы не отличите человека в такой маске от человека с настоящим лицом. Правда же, И?

— Истинная правда, — подтвердил я.

— Неужели? — удивилась девушка.

— Конечно, — кивнул я. — Уверяю вас, милая Ю, мой братишка У на самом деле выглядит совсем иначе, чем вы видели. Его собственный облик тоже очень приятен глазу, но без маски его бы слишком быстро разыскала тетушка, вот он и…

И мы с господином А украдкой взглянули друг на друга. Не стоит развивать тему. Незачем этим милым людям задумываться, так ли выглядим мы сами, как им кажется.

Но, разумеется, они ничего не заподозрили.

Девушка снова наклонила бутылочку над моей чашкой.

— Я уж думала — конец всему, бедный папа… — вздохнула она. — И если бы не вы…

— Вот еще, — я засмеялся. — В такой день — и конец всему? Да ни за что.

— А что сегодня за день? — поинтересовался господин N, проверяя наличие бородавки на щеке.

— Не могу сказать точно, — благодушно отозвался господин А. — Просто сегодня с самого утра слова так много значат…

Я посмотрел на Ю и залюбовался.

— Красавица, — сказал я.

И она действительно стала красавицей.