Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 81



Ирис, вероятно, было столько же лет, как и его ускользнувшей возлюбленной на «Светозарной», подумал Тренди. Интересно, какой у нее был голос, что напевала Ирис Ван Браак, перелистывая номера «Вог» и «Харпере базар». По правде говоря, хотя Тренди, как и все остальные, восхищался Крузенбург, когда увидел ее в фильме «Женщина без тени», оперная музыка его не интересовала. Но голос Ирис… Голос не только на сцене, но и в жизни — первые слова утром, когда она говорила, хорошо ли спала ночью; когда пересказывала сон, спрашивала, идет ли дождь, светит ли солнце; ее голос по телефону, просящий принести платье, чай; голос в любви, голос, признающийся, ласкающий, угасающий…

Вскоре Тренди попалось сообщение о свадьбе. Эта новость удивила журналистов. На фотографии, сделанной зимой, взволнованная Ирис спускалась по трапу самолета. Несмотря на меха, было видно, какая она худенькая. Она отказалась от множества ангажементов. Из-за любви? Или чтобы сохранить голос, еще слишком юный, слишком хрупкий, чтобы исполнять сложные партии? Позади Командора — опять на втором плане — угадывался расплывчатый силуэт Дракена. Теперь его называли «личным аккомпаниатором мадемуазель Ван Браак». Насколько можно было судить по его смутным очертаниям, он тоже сильно исхудал. В весенних номерах журналов появилось несколько репортажей о виллах молодого Командора. Здесь были снимки его виллы на кап д’Эль, на Лаго-Маджоре — с садами, разбитыми прямо на склоне горы, фонтанами и статуями в античном стиле. И наконец, прямо перед свадьбой, было опубликовано несколько фотографий «Дезирады». Дом выглядел таким, каким его видел Тренди, за исключением следов пожара. Раскрытые окна, ухоженный, красивый парк. И только одна фотография жениха и невесты: Ирис, радостная и немного насмешливая; Командор — теперь более мрачный, возможно, избегающий ее насмешливого взгляда.

Все соответствовало рассказу Корнелла. Командора нельзя было назвать красивым. Он был солидным; казалось, ему все подвластно. Он был молод, но в нем уже чувствовалась сила и даже мощь, которая произвела впечатление на Тренди при их первой встрече. Ослепительное очарование Ирис отступало на второй план, и оставался только он, немного отстраненный, возможно, даже измученный, склонившийся к ее обнаженному плечу. Фотография была сделана на фоне моря, летом. Летом на «Дезираде». На другом снимке, в еще более популярном журнале, Ирис была запечатлена в окружении друзей. Она спускалась по узенькой тропинке, ведущей в бухту. Ее холщовые туфли, должно быть, скользили по камням, и она опиралась на руку Дракена. Он улыбался, как на самой первой фотографии. Вся компания была одета по-пляжному в шорты, халатики, купальники. Позади виднелись люди, игравшие на песке в мяч. Это была бухта, в которой Тренди во время своих первых прогулок обнаружил «Короля рыб». Корабль и тогда стоял на том же месте, пришвартованный к маленькой пристани — высокий стройный силуэт, расплывчатый, немного призрачный. И еще можно было узнать человека, чей портрет висел в гостиной «Светозарной»: капитана Ван Браака.

Тренди не мог оторваться от журналов, рассматривая снимки и внимательно читая каждую страницу, боясь пропустить какое-нибудь фото, какую-нибудь подпись. «Дезирада» была красива, и были капитан, «Король рыб», Ирис, молодой Командор. В те времена там, на месте бурь, ужасов, продуваемых ветром пустошей, устраивались праздники, звучал смех, затевались игры, прилипала к телу тысячами блестящих пятнышек слюда, целовался с песком океан. Купальники того времени, больше похожие на коротенькие платья с декольте, прекрасно обрисовывали бюст Ирис. Длинные стройные ноги, небрежно отброшенные за плечи волосы — она напоминала Юдит даже в своей наготе. Иногда среди взрослых мелькала маленькая девочка, долговязая, белокурая, неопределенного возраста, серьезная, немного грустная, словно уже позабывшая детские мечты и втянутая во взрослые игры. Это была Рут, с длинными косами и узкими бедрами. Она играла в море, и на ее презрительном личике угадывался затаенный гнев.

Близился момент, когда Нюманс, оторвавшись от своих книг по магии, должен был прийти к Тренди и сказать: «Пойдем. Теперь надо поспать». Впрочем, чаще это говорил Тренди, устававший обычно первым. Именно он отправлялся за Нюмансом в комнатку справа от большого зала, где тот запирался, чтобы без помех почитать колдовские трактаты.

Тренди нехотя поднялся, не в силах закрыть журналы. Он разложил их на длинном библиотечном столе и теперь перелистывал, всматриваясь в лица, запечатленные на глянцевой бумаге. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие и вздрогнул. Впрочем, сперва он уловил запах: запах ванили и экзотических фруктов, которыми пахли простыни с тех пор, как у него поселился Нюманс. Еще не успев повернуться, Тренди уже понял, что это Берениса. А та уже наклонилась над журналами:

— Ты видел эти платья?.. Восхитительно!

На ней были облегающее платье с глубоким вырезом на груди и разрезом на бедрах и манто из искусственного белого меха.

— Вам бы надо надеть что-нибудь более теплое. В этом году зима ранняя…

— Я сильнее зимы…

Тренди попытался предложить ей свой шарф. Берениса расхохоталась:

— Нет, а то ты сам замерзнешь! А потом твой шарф…

И она снова рассмеялась. Тренди подумал, что она все больше напоминает Нюманса: те же всплески внезапной радости, та же спонтанная фамильярность.

— Мой шарф?

— Нюманс говорил, ты никогда с ним не расстаешься. И что у тебя есть еще штук десять запасных…

— А что он еще тебе говорил?

Его раздражение, похоже, удивило Беренису. Она отстранилась от него и сбросила свое манто:

— Да успокойся… Ты слишком чувствителен. Разумеется, Нюманс рассказал мне все.



— Разумеется? А по какому праву?

— Ты его друг. А я его подруга. И даже больше. Я его волшебница.

— Его волшебница!

Тренди схватил шарф и намотал его Беренисе на шею. Он разозлился из-за того, что Нюманс позволил ей прийти в библиотеку, и еще из-за того, что тот рассказал Беренисе его историю. «Дезирада», Юдит — это была история для мужчин. И этой голой танцовщице, возомнившей себя колдуньей, нечего совать нос в его дела.

Он бросил на нее сердитый взгляд. Она выдержала его, и вскоре Тренди сдался. Впрочем, он пасовал перед всеми женщинами. И уже не упрекал себя за это. Дело было не в красоте Беренисы, а в ее манере быть красивой. По правде говоря, на его вкус она была слишком худой, долговязой и мускулистой, но держалась очень прямо, немного выдвинув вперед шею, с какой-то вызывающей уверенностью. Ее платье было совсем легким, и ему, как и в прошлый раз, были прекрасно видны ее груди; однако она держалась так неприступно, что невозможно было представить, что она только что танцевала голой перед мужчинами.

— Это те самые фотографии? — спросила Берениса, вновь склонившись над журналами. — Ты нашел все, что хотел?

Тренди вздохнул. Внезапно на него навалилась усталость.

— Эта женщина, брюнетка, вот здесь — кто она? А кто он?

Нюманс, вероятно, оказался превосходным рассказчиком, поскольку Берениса безошибочно указала внизу страницы на фото Ирис и Командора.

— Не знаю, — ответил он, не глядя на снимок. — Пора уходить. Если мы задержимся, Нюманс заскучает.

— Нюманс никогда не скучает. Ты же понимаешь, что здесь у нас есть друзья. Как, ты думаешь, я сюда вошла?

— Где Нюманс?

— Скоро придет. Хочет закончить свою книгу. И не хочет, чтобы я ее видела. Сказал, что это слишком сложно, что я еще не готова читать плохо сформулированные заклинания, что я могу потерять свой дар. Он просил подождать его здесь, с тобой. Расскажи мне о Командоре. Расскажи, что ты обнаружил. Брюнетка, там…

— Брюнетка? Которая?..

Тренди посмотрел через плечо Беренисы. От нее вкусно пахло ванилью и чем-то другим, естественным, ее собственным запахом, ароматом ее нежной, темной кожи.

— Вот, — Берениса ткнула в кого-то унизанным кольцами указательным пальцем.

Тренди вздрогнул. Этот снимок он пропустил. Не надо было даже рассматривать наряды, чтобы понять — этот снимок был сделан уже после Ирис. Тем не менее это были вилла на Лаго-Маджоре, статуи, сады террасами и все те же лица, те же мужчины. Они постарели. Тренди показалось, он узнал Сириуса, Леонара, Дракена. Но они стояли на заднем плане, и судить было трудно. Зато не оставалось никаких сомнений относительно женщины, которую они окружали как почетная стража. Это была Анна Лувуа. Она сияла, как некогда Ирис, улыбалась, тоже казалась опьяненной счастьем. Сколько же времени прошло со смерти той, другой? Лет десять, возможно, пятнадцать. Командор стоял позади нее, но это был уже совсем другой человек. От молодости не осталось и следа. Его глаза потухли, волосы начали седеть. Однако его лицо было спокойным. Солнце освещало озеро и сады. Но Командор больше не нуждался в свете. Он выбрал тень. И держался в ней.