Желания

— Ты знаешь, откуда я приехал?..

— Весь мир обезумел. В мире не все ладно. Слышишь музыку?

Нюманс приоткрыл окно. Доносившаяся из кабачков музыка звучала как-то торжественно.

— Я видел гораздо худшее, — заметил Тренди.

Нюманс покачал головой и затянулся сигарой.

— Нет ничего хуже смерти. Но и это еще не все. Хотелось бы знать, что будет после.

Тренди перебил его:

— Две женщины. Две женщины, которых я потерял.

— Две? — переспросил Нюманс. — Две сразу?

В его взгляде появилось любопытство.

— Две сразу. Одна умерла, другая ушла. В тот же день.

Нюманс, казалось, задумался. А может, не решался спросить. Тренди забежал вперед.

— Одну я любил больше, чем другую, — продолжал он.

— Всегда предпочитаешь кого-то.

— Я предпочел ту, что ушла.

Нюманс опустил глаза. И снова его молчание придало Тренди сил продолжать:

— Это хуже, чем смерть. Что остается после мертвой любви?

Нюманс поднялся. Его серьезность и проникновенный тон не сочетались с юным возрастом:

— Твоя любовь не умерла. Она ушла, но ты любишь ее. Ты все еще можешь ее вернуть.

— Она ушла, если бы ты знал, куда… С кем!

— Ты еще можешь победить.

Тренди почувствовал подступающие рыдания. Однако слова Нюманса висели в комнате, они подкупали той же нежностью, как накануне его руки, когда он положил их Тренди на запястья.

— Ты любишь, и ты ее вернешь. Ты отправишься искать ее, где бы она ни была. Ты вырвешь ее из самых крепких объятий. Она пойдет за тобой, ты ее больше не потеряешь.

— Если бы ты знал… Ах, если бы ты знал…

— Насколько я знаю, это зависит только от тебя.

Тренди удивленно посмотрел на него. Нюманс изрекал, как пророк, с той же властностью и серьезностью.

— Это зависит от тебя, — повторил он.

Тренди продолжил рассказывать. Сначала это было трудно. С губ слетали какие-то обрывки фраз, бессвязные слова. Он заметил, что Нюмансу горько слушать все эти незнакомые имена, странные слова, бесконечный лабиринт причин и доводов. Ложных доводов, маловажных причин. Понемногу все для него начало проясняться. Остался только устремленный на него печальный и нежный взгляд. Испытывал ли Нюманс когда-нибудь тревогу? Иногда на его лице появлялась едва уловимая улыбка или выражение беспокойства. Он слушал. Слушал все, он понимал, догадывался обо всем, что Тренди хотел сказать, и не перебивал. Это длилось, наверное, полночи.

— Анна умерла, Юдит ушла, — заключил Тренди. — Все кончено.

Нюманс не отвечал.

— Я оставил там скелеты рыб, — сказал Тренди. — Я не хочу больше работать.

— Кто захочет работать, когда наступает конец?

— Ты. И Берениса.

— Потому что мы хотим вернуться на свой остров. Только поэтому. Надо, чтобы и ты нашел свой остров.

Тренди грустно улыбнулся:

— Мой остров!

— Это была Юдит, но ты об этом не знал. Теперь знаешь. Ты пойдешь вперед. Ты победишь. Я тебе помогу.

— Невозможно победить такую девушку, как она! Она сама пришла…

— Ты ждал ее, сам того не зная.

— Нет. Никто никого не ждет. Мне хотели зла. Юдит хотела мне зла. Я ничего не мог с ней сделать.

— Не она твой враг. Это тот, другой. Командор.

— Да я никогда его раньше не видел!

— Ты его испугался. Это худшая из ошибок.

— Но почему? Я жил себе спокойно со своими скелетами…

В коробке Нюманса осталась всего одна сигара.

— Покончим с этим, — сказал Нюманс, и Тренди не понял, имеет ли он в виду сигары или его историю. — Твой враг — Командор. Надо победить его, чтобы снова увидеть Юдит.

— Победить его?! Это смешно. Ты его не знаешь!

— А ты, ты его знаешь? Его надо раздавить. Чтобы победить, нужно знать врага. Ты даже не попытался его узнать.

— У меня не было времени!

— Ты его найдешь. Сперва надо узнать, кто он такой, чего он хочет, что любит. И что ненавидит. Я тебе помогу, — уверенно говорил метис.

Нюманс был молод, гораздо моложе Тренди. Тем не менее тот ему не возразил. Теперь, когда Тренди все рассказал, ему казалось, что он знал Нюманса всю жизнь. Он не осуждал себя за то, что раскрыл ему свое сердце, он не хотел больше расставаться с этим человеком, словно явившимся прямо из детства и произносившим слова на манер старинных речитативов. Но Нюманс не был ребенком. Морщины на его лбу и щеках свидетельствовали о том, что жизнь слишком рано причинила ему боль.

— Я читал похожие истории в книгах, — сказал Нюманс, немного помолчав.

Тренди подскочил. Это было как оскорбление, это было даже хуже, чем если бы ему доказали, что он все придумал.

— В книгах? В каких книгах?

— В больших книгах, — ответил Нюманс. — В книгах о магии. В библиотеке я могу читать, что захочу. Самые редкие книги. И те, что сбивают с толку. Я самый аккуратный служащий библиотеки. Это безумие, способное помутить рассудок. Я копаюсь и в конце концов нахожу то, что нужно. И часто, закончив работу, остаюсь, чтобы почитать. — Он достал из кармана маленький ключ. — Этот ключ открывает все двери.

Нюманс выглядел почти таким же гордым, как Берениса.

— Сегодня вечером я вернулся ради тебя. А обычно, когда Берениса ночью уходит выступать, я немного грущу и остаюсь в библиотеке. Библиотека меня успокаивает. Километры полок. Множество манускриптов, колдовских книг, газет, миниатюр. И тонны фолиантов.

— Но почему магия?

— Берениса колдунья. У нас этот дар передается от матери к дочери. Я собираю неизвестные ей рецепты, заклинания. Я никогда их не записываю, учу наизусть. Если бы не я, она никогда бы о них не узнала. Я открываю их ей постепенно, один за другим, два-три раза в неделю.

— Они работают, эти магические заклинания?

— Не знаю, Берениса их пока не пробовала. Во всяком случае, она их просит, повторяет без конца. Благодаря этому она никогда меня не покинет. Я уже собрал столько рецептов, что смогу удерживать ее целую жизнь.

Тренди разозлился:

— Так вот чему ты хочешь научить меня, как удержать Юдит? Как обманывать…

— Я верю в магию, — спокойно ответил Нюманс. — Я знаю, что она действует. При помощи волшебников, конечно. Я не волшебник. Вот Берениса… — Он запнулся. — Твоя история… Женщина, капитан, смерти, все эти женщины… Я уже где-то читал об этом.

— Хватит. Хватит с меня этого безумия. Лучше уйду под землю вместе с остальными.

Тренди лгал. Ему хотелось слушать Нюманса, он уже начал мечтать о его дворце книг, о ночах, проводимых над старинными пожелтевшими рукописями.

— А что ты читал похожее на мою историю? — спросил он.

— Книги о магии.

— Абракадабра, чары и пентаграммы…

Тренди рассмеялся, на этот раз от души. Нюманс вновь принял торжественный вид:

— Морское колдовство. Оно повсюду одинаково. Его редко можно найти в книгах. Океан — это мир тайн и коварства. Это настоящий ад, настоящее царство Сатаны. Именно там замышлялись всемирные несчастья. У него просили ветра посреди мертвого штиля и штиля в самую свирепую бурю. Ему продавали душу в обмен на могущество. Знаешь, Тренди, с ним заключали договор, даже не думая. И только позже догадывались, что повстречались с Великим Змеем.

Тренди скептически посмотрел на него.

— Так его называют у меня на родине. Это его худшее имя, худшее обличье. Увидишь, когда мы отыщем в библиотеке…

Тренди встал и открыл окно. Он вновь увидел Анну, обгоревшую машину, перчатку со стразами, маленький розовый платок и Юдит, заявляющую матери, что остается у Командора. Какими будут ее следующие картины? И неужели она, ее обнаженное тело, которое когда-то ласкал Тренди, будет обожать этого мужчину, избранного ею своим ангелом? Тренди был готов на все, лишь бы не думать об этом.

— Завтра вечером? — спросил Нюманс.

— Завтра вечером, — прошептал Тренди. На что согласился он в этот момент, что собирался найти в царстве книг? Он не хотел знать. Было уже слишком поздно.

Глава 16