Желания

Голос как будто ворковал, хотя был мужским. Он был приятным и оставлял то же ощущение нежности, что и руки, только что коснувшиеся его запястья. Гул, шум моря умолк. Остались только покой и приглушенный свет лампы, из которого постепенно проступало лицо говорившего.

Это был негр или, скорее, метис, юный стройный метис, одетый в длинное африканское платье из блестящей ткани.

— Вы должны были предупредить, — повторил он. — Я бы мог вас подождать.

Тренди начинал злиться. Кто он такой, чтобы так с ним разговаривать, по какому праву здесь находится и почему навел порядок в хаосе Ральфа?

— Вы Тренди, — сказал незнакомец. — Тот, кто изучает рыбьи кости.

На этот раз Тренди не стал его поправлять. Решительно, все против него. Даже здесь, в Париже, он больше ничего не понимал. Должно быть, рассудок его внезапно помрачился. Единственное, что успокаивало Тренди, — незнакомец был вежлив и обращался к нему на «вы». Между тем тот продолжал своим приятным голосом:

— Остальные живут в подвале. Это необходимо, чтобы играть на музыкальных инструментах, танцевать или даже писать картины. Днем они остаются под землей. Все говорят, что под землей жизнь чувствуется сильнее. Вещи они захватили с собой. А квартиру предложили мне. — И грустно добавил: — Я не люблю землю. Не люблю ночь. Вернее, я предпочитаю свою ночь. Ночь на своем острове со своим морем. Как только у меня будут деньги, я уеду.

— Но кто вы?

Метис присел на кровать. Складки его платья опали со звуком расколовшегося стекла.

— Я Нюманс, Алексис Нюманс. Работаю в Национальной библиотеке. Очень много читаю.

— А! Библиотекарь…

Раздражение Тренди прошло. Он уже ничего не понимал в этом мире. Ничто не могло его удивить. Ни уход его друзей в подземные жилища, ни этот негр, поселившийся вместо них, ни шум моря, когда он вошел в квартиру. Ни смерть Анны. Смерть Анны… Увидев возле развороченного автомобиля расшитую по краю стразами перчатку, Тренди вспомнил тяжелый аромат ее духов и ощутил приступ тошноты.

— Я ищу книги и приношу их читателям, — пояснил негр, снова сжав его запястье. — Толкаю тележки в библиотеке…

Его слова заглушил гул. На этот раз это была буря, ужасный ураган. Но какими же нежными были руки Нюманса! Тренди не понимал, потерял он сознание или заснул. Послышался тихий шепот:

— Надо позвать Беренису.

Когда Тренди пришел в себя или проснулся — он так и не понял, — он опять услышал голос Нюманса. Другой голос, более мелодичный и еще более тягучий, отвечал ему.

— Надо заварить травы, — сказал первый голос.

Второй, еще более черный силуэт склонился к его подушке. Перемещался он медленно, почти лениво, Это оказалась молодая женщина, удивительно напоминавшая Нюманса. Ее можно было принять за его сестру. С первого взгляда Тренди отметил в этой паре необыкновенное согласие и позавидовал им.

— Берениса сейчас даст тебе лекарство, — сказал молодой негр, немного старомодно произнося слова. — Наши местные травы. Берениса умеет заботиться. Берениса просто чудо.

Тренди не усомнился в этом ни на секунду. Он уже пришел в себя. Несколько мгновений спустя женщина вернулась и протянула ему бокал с ароматным отваром. На ней было платье, расшитое серебром, тем самым серебром, которое, как он узнал позднее, ввела в моду Крузенбург. Большой вырез на платье открывал великолепные плечи и грудь. Как и Нюманс, она выглядела хрупкой и величавой.

— Надо выпить, — сказала она.

Невозможно было сопротивляться ее нежной настойчивости. Тренди подчинился. Напиток был очень горячим, зеленоватым, с ароматом трав и оставлял во рту горьковатый привкус. Тренди постарался побороть тошноту. Он не спросил, что это за лекарство. Эти незнакомцы могли дать ему наркотик или отравить его. Но, по правде говоря, что он терял? Он смог избежать больших опасностей, выпутаться из губительных страстей и теперь решил никогда больше им не поддаваться.

Женщина стала что-то напевать. Нюманс следил за ней огромными черными глазами.

— Это Берениса, моя подруга, — объяснил он Тренди. — Она тоже хочет вернуться на остров. Она ночная танцовщица.

Женщина внезапно встала:

— Скажи правду, Нюманс.

— Ты уверена?

— Скажи правду.

Взгляд мужчины стал беспокойным, затем печальным.

— Она танцует голая, — произнес Нюманс.

— В «Нефталис»?

— В кабаре, — кивнула молодая женщина. — Да, я танцую голая. В этом нет ничего стыдного. Не более стыдно, чем говорить это.

— Когда у нас будет достаточно денег, мы вернемся домой, — прервал ее Нюманс. Он сделал неопределенный жест в сторону окна, к востоку. — … У нас будут дети, свой дом.

Нам только нужны деньги. Берениса отлично зарабатывает. «Безумные Нефталис» — самое большое кабаре Парижа. Открылось три месяца назад. Раньше Берениса танцевала в «Наслаждениях».

Нюманс, похоже, очень гордился своей подругой. Тренди признал, что не без оснований. Он знал «Наслаждения Макао» — часто бывал там со своими друзьями, а потом Дрогон отправил его к Рут. Вечность назад, подумалось ему. Воспоминания, оставшиеся у него от этого места, теперь казались ему такими далекими. Ночи в китайской пагоде, переделанной в гигантское кабаре, где люди играли, ужинали и танцевали, пока самые красивые девушки столицы раздевались на огромной красно-зеленой платформе среди курильниц и тучных богов старинного Китая… Поговаривали, что для избранных, заплативших большие деньги, в курильницы добавляли опиум.

— А «Наслаждения» закрылись? — спросил Тренди.

— Нет. Они опустели. Никто туда больше не ходит.

— Никогда бы не подумал.

— Теперь все возможно, — усмехнулась Берениса.

— Все возможно.

Тренди откинулся на подушку. Ему захотелось спать. Берениса взяла из его рук бокал с отваром. Он рассматривал ее лицо и невольно прикоснулся к ее руке. Тренди успел заметить улыбку Нюманса, стоявшего позади девушки, а затем его сковал тяжелый сон. Он не сопротивлялся. Надо было позволить всему идти своим чередом. Надо было согласиться с нежностью.

Спал он долго, очень долго, без сновидений. Но, проснувшись, не почувствовал себя отдохнувшим. У него началась мигрень, губы пересохли, во рту стояла горечь. Возможно, это было следствием приема снадобья танцовщицы. Как же ее звали? Берениса… да, Берениса. Тренди стал вспоминать о ней. Очень черная Берениса с восхитительными плечами, наклонившаяся над ним с бокалом горячего отвара… Уже наступил вечер. Должно быть, он проспал много часов, возможно, целый день. Тренди немного побродил по квартире. Все комнаты были чисто убраны. Его друзья словно испарились. Два месяца назад Тренди счел бы их уход катастрофой, дезертирством. Теперь посчитал это избавлением. Он хотел побыть один. Анна… Тренди вспомнил еще одну деталь — маленький розовый платочек со следами губной помады, вероятно, выброшенный из машины до пожара. Платочек лежал на траве, маленький, яркий, как и красота самой Анны. Наконец Тренди понял, что явилось причиной его мигрени и горечи во рту. Если болит голова и во рту горько, значит, нужно поплакать.

Он дал волю слезам. Когда вернулся Нюманс, Тренди даже не потрудился вытереть щеки.

— У тебя есть сигареты? — спросил он.

Тренди доверял этому человеку. Он устал следить за собой, размышлять, осторожничать. Его тело все еще сотрясали рыдания, но слезы унесли часть боли. И Тренди захотелось закурить.

Нюманс покачал головой:

— Сигарет нет. Только сигары. Они с моего острова.

— Давай.

Нюманс собирался в библиотеку. В европейском костюме он выглядел так же царственно, как накануне в африканском платье. Он принес из своей комнаты коробку сигариллос. Молодые люди молча закурили. Тренди понемногу успокаивался. Нюманс сидел на корточках, смотрел в окно, за которым вставала луна, и молчал. Он был красив, потрясающе красив и спокоен. Это был Альфас без мучений. Его молчание было для Тренди единственным успокоением. И внезапно Тренди почувствовал желание поговорить. Он не собирался оправдывать свои слезы. Взял вторую сигару, сел, как негр, на корточки и пригладил волосы.