Сага о Кугеле

Кугель и Ланквайлер, хлопая глазами, переваривали услышанное, в то время как Дрофо продолжал вышагивать от правого борта к левому и обратно.

— Мы движемся вон туда, где небо смыкается с океаном, — объявил Дрофо, указывая длинным белым пальцем. — Туда, где во мраке сокрыты тайны всех эпох.

Точно в подтверждение его слов, багровое светило вдруг на миг затянула мутная пелена, словно бельмо на глазу старика. Дрогнув и подмигнув, дневной свет, к явному облегчению Ланквайлера, вернулся, но Дрофо даже не заметил происшествия. Он поднял палец.

— Море для червей дом родной! Они мудры, хотя им ведомы всего шесть понятий: солнце, волна, ветер, горизонт, темная пучина, верный курс, голод, насыщение… Да, Ланквайлер? Что ты считаешь на пальцах?

— Не имеет значения, сэр.

— Червей нельзя назвать умными, — продолжал Дрофо. — Они не умеют выкидывать фокусов и шутить. Хороший червевод, как и его черви, должен быть непритязателен. Ему наплевать, что он ест, ему не важно, спит ли он в сухом месте или нет, ему не важно даже, спит ли он вообще. Если черви исправно тянут корабль вперед, если след ложится ровно, если они с аппетитом едят и регулярно облегчаются, то и червевод спокоен. Ему ничего больше от жизни не надо: ни богатства, ни праздности, ни чувственных ласк томных красавиц, ни побрякушек, вроде той пижонской бляхи, сверкающей у Кугеля на шляпе. Стихия червевода — водный простор!

— Чрезвычайно завлекательно! — воскликнул Ланквайлер. — Я горжусь тем, что я червевод! А ты, Кугель?

— Не меньше тебя, — заявил Кугель. — Весьма достойная профессия, а что до украшения на шляпе, оно не имеет особой ценности, просто фамильная реликвия.

Дрофо безразлично кивнул.

— А сейчас я открою вам первый постулат нашего ремесла, который с таким же успехом можно применить к чему угодно. Кто-то будет орать на всех углах: «Я — непревзойденный червевод», тогда как прирожденный специалист может, не говоря ни слова, стоять в сторонке. Как узнать, где правда? Ее скажут черви!

Объясняю подробнее. Если мы видим желтых болезненных червей с распухшими фосикулами, с заскорузлыми жабрами, страдающих от закупорок, кто виноват? Черви, которые, кроме воды и простора, ничего не знают? Или тот, кто должен заботиться о них? Можем мы назвать его червеводом? Судите сами. А вот другой червь, сильный, уверенно держащий курс, розовый, как свет зари! Такой питомец делает честь своему хозяину. Настоящий червевод без устали драит членики, регулярно прочищает закупорки, скребет и вычесывает жабры до тех пор, пока они не начинают сверкать, как чистое серебро! Он пребывает в мистическом единении с волнами и морем, и в душе его царит безмятежный покой, ведомый лишь настоящим червеводам!

Да, и вот еще что. Ты, Кугель, пока еще мало знаком с этим ремеслом, но то, что ты пришел за наукой, кажется добрым знаком, поскольку у меня очень суровая школа. Либо ты постигнешь ремесло, либо утонешь, или, что куда хуже, вызовешь мое недовольство. Но начал ты хорошо, и муштровать тебя я намерен на совесть. Не подумай, будто я человек грубый или жестокий, — нет. Верно, я бываю строг, даже порой суров, но в конце концов, когда я решу, что ты наконец стал настоящим червеводом, сам скажешь мне спасибо.

— Вот уж порадовал, так порадовал, — пробормотал себе под нос Кугель.

Дрофо не обратил на это ни малейшего внимания.

— А тебе, Ланквайлер, может, и недостает упорства Кугеля, зато у тебя есть серьезное преимущество. Тебе ведь довелось поработать бок о бок с Вагмундом. К несчастью, больная нога помешала ему присоединиться к нам в этом путешествии. Я уже указывал на некоторые твои ошибки и недочеты. Надеюсь, мои замечания все еще свежи в твоей памяти?

— Ну еще бы! — льстиво улыбаясь, отозвался Ланквайлер.

— Вот и отлично. Тогда покажешь Кугелю, где у нас что, и снабдишь его хорошим расширителем и щипцами. Скажи-ка мне, Кугель, а нет ли у тебя с собой парочки крепких стремян?

Кугель отрицательно помотал головой.

— Я так торопился, что забыл прихватить их с собой.

— Жаль, жаль… Ладно, пользуйся превосходным снаряжением Вагмунда, только смотри, ухаживай за ним как следует.

— Непременно.

— Тогда иди и приготовь все необходимое. Скоро время выводить червей. «Галанте» отходит сразу же, как только Сольдинк отдаст приказ.

Ланквайлер отвел Кугеля к рундуку под форпиком. Там он порылся в сваленном на полу снаряжении, отбирая все самое лучшее для себя.

— На старика Дрофо можешь особого внимания не обращать. Уж больно он просолился за долгие годы в море, к тому же я сильно подозреваю, что он балуется червячьим ушным тоником — порой ведет себя как-то странно, — поучал он попутно Кугеля.

Ободренный дружелюбием Ланквайлера, тот осмелился задавать вопросы.

— Если мы имеем дело всего лишь с червями, зачем столь грубое и тяжелое снаряжение?

Ланквайлер непонимающе взглянул на него.

— Я никак в толк не возьму, с чего это Дрофо то и дело поминает разные тяготы и разгул стихий. Мы что же — должны полоскать червей в соленой воде или выкапывать их по ночам из болота? — добавил Кугель.

Ланквайлер усмехнулся.

— Так ты, значит, никогда прежде не имел дела с червями?

— Честно говоря, совсем немного.

— Тогда надо расставить все точки над «i». Не будем повторять слухи и теоретизировать, а уж тем более — понапрасну тратить время на пустую болтовню; я, как и Дрофо, предпочитаю дела, а не пустые словеса.

— Я тоже, — холодно заметил Кугель.

— Судя по своеобразному фасону твоей шляпы, ты выходец из далекой и экзотической страны, — ласково улыбнулся собеседник.

— Верно, — подтвердил Кугель.

— И как тебе нравится страна Катц?

— Тут много интересного, и все же хочется скорее вернуться к цивилизации.

Ланквайлер фыркнул.

— Сам я родом из Тугерсбира, что в шестидесяти милях к северу отсюда, там цивилизация тоже хоть куда. Ладно, к делу: вот Вагмундовы стремена. Я, пожалуй, возьму себе этот набор с серебряными раковинами, а ты выбирай из остальных. Только будь осторожен! Вагмунд — человек ужасно гордый и тщеславный, ни дать ни взять лысый в меховом парике, и буквально по-детски ревниво относится к своим вещам. А теперь, если не хочешь, чтобы тебе на голову вылился еще ушат поучений Дрофо, поспеши.

Ученики взяли отобранное снаряжение и вернулись на палубу. Под предводительством Дрофо сошли с «Галанте» и отправились вдоль причала на север. В конце концов они добрались до длинного загона, где лениво качались на воде несколько огромных созданий цилиндрической формы, диаметром от семи до девяти футов и почти столь же длинных, как сам «Галанте».

— Видишь, Ланквайлер, вон тех, с желтыми шишками? Они поступают в твое распоряжение. Думаю, сам понимаешь, что они нуждаются в уходе. А тебе, Кугель, поручаю тех двоих, слева, с синими шишками. Прежде ими занимался Вагмунд, а теперь они твои, — указал пальцем Дрофо в сторону странных существ.

— Не лучше ли поручить Кугелю тех, с желтыми шишками, а я бы взял синих. Тогда Кугель обретет поистине бесценный опыт обращения с первыми утренними червями, — осторожно предложил Ланквайлер.

Дрофо немного поразмыслил.

— Не исключено, не исключено. Но сейчас нет времени всесторонне обмозговать твое предложение, поэтому остановимся на первоначальном плане.

— Верное рассуждение, — подхватил Кугель. — И оно полностью созвучно второй аксиоме нашего ремесла: «Если червевод А по небрежению наносит вред здоровью своих питомцев, то и выхаживать их надлежит упомянутому червеводу А, а не безупречному трудолюбивому червеводу Б».

Ланквайлер был явно обескуражен.

— Может, Кугель и зазубрил тридцать разных аксиом из учебника, но, как указывает сам Дрофо, нет ничего ценнее практического опыта, — пробормотал он.

— Последуем первоначальному плану, — повторил Дрофо. — А теперь отведите своих животных к кораблю и наденьте на них упряжь. Кугель, впрягай своих по левому бор ту, а ты, Ланквайлер, — по правому.