Страница 98 из 118
1. Составление новых учебных планов и программ.
2. Подготовка зданий к учебным занятиям.
3. Регистрация педагогов.
4. Замена советских учебников новыми2.
Отдел просвещения был обязан по запросам германского командования подготовить справки о школах и вузах на данной территории до июня 1941 года. Отдельно брались на учет все преподаватели высших учебных заведений, средних школ, работники дошкольных учреждений и дети школьного возраста.
Одной из главных проблем, которой должна была активно заниматься коллаборационистская администрация, немецкое командование назвало «дебольшевизацию населения и в первую очередь детей»3. Делать это предполагалось руками педагогов. В первые же недели оккупации в школах прошли чистки от «нежелательного элемента». Все преподаватели в обязательном порядке заполняли анкеты, где, кроме традиционных, были и следующие вопросы: вероисповедание, место рождения отца, национальность отца, девичья фамилия матери, место рождения матери, национальность матери, образование, профессия, где работал, какую занимал должность, был ли членом или кандидатом в ВКП(б), не было ли в роде жидов до деда, служил ли в армии, с какого времени проживает в данной местности, настоящий адрес4.
Заполнившие данную анкету предупреждались, что за ложные сведения они будут отвечать по законам военного времени. Оккупантов не интересовал уровень подготовки преподавателей, главное, на что обращалось внимание, это возможность использования их потенциала в интересах оккупационных властей.
Заработная плата для учителей средних и начальных школ устанавливалась из расчета проведения педагогами не менее 30 уроков в неделю. Это считалось нормативной нагрузкой. Сами оклады делились на шесть категорий:
а) группа окладов 1 (1200 руб.). Ее получали областные инспектора, заведующие высших профессиональных школ, заведующие технических профессиональных школ;
б) группа окладов 2 (950 руб.). Ее получали профессора школ и учительских семинарий.
в) группа окладов 3 (800 руб.). Ее получали заведующие народных школ, училищ, учителя средних школ.
г) группа окладов 4 (700 руб.). Ее получали заведующие начальных школ и сельских дополнительных школ, постоянные учителя народных училищ и школ.
д) группа окладов 5 (600 руб.). Ее получали постоянные учителя начальных школ и сельских дополнительных школ.
е) группа окладов 6 (500 руб.). Ее получали непостоянные учителя и совместители начальных школ.
Если преподаватель выполнял учебную нагрузку менее 30 часов в неделю, то вышеперечисленные оклады уменьшались в соответствии с уменьшением количества часов.
Кроме этого, определялась система надбавок к окладу. Они полагались за стаж работы (за пять лет — 10 %, за 10 лет — 20 %, за 15 лет — 30 %, за 20 лет — 40 %, за 25 лет и выше — 50 %), за управление школой (с 5–9 классами 10 %, с 10–15 классами 20 %, с 16 и более 25 %). Значительные прибавки к заработной плате (до 50 %) могли получать учителя, владевшие немецким языком, а так же фольксдойчи. В некоторых районах Северо-Запада РСФСР рассматривался вопрос об увеличении денежного содержания учителям, начавшим свою работу до 1917 года. Эти люди, по мнению оккупантов, были более пригодны для проведения в школах пронацистской политики, чем молодые педагоги.
В распоряжениях коллаборационистской администрации неоднократно писалось о том, что «полагается не полностью занятых учителей, а также педагогов, доказавших свою преданность идеям Новой Европы, кроме их деятельности учителя, за вознаграждение привлекать к управлению деревней и к другим соответствующим работам. Данное распоряжение является распоряжением немецких властей»5.
На оккупированной немцами территории России все учителя были обязаны встать на учет в районных отделах народного образования. Русское население извещалось о том, что согласно распоряжению германского командования в сельской местности открываются школы в объёме четырёх классов и семилетки в городе. Обучение планировалось бесплатное, за исключением сборов на уборщиц6. Но уже в 1942 году, при оккупации Северного Кавказа, образование объявлялось платным. Родители обязывались сдавать в местные управы от 20 до 60 рублей за обучение одного ребенка. На скидки в оплате могли рассчитывать только малоимущие и круглые отличники7.
Но декларированная любовь оккупантов к культуре и образованию часто шла вразрез с их повседневной деятельностью. Так, например, многие довоенные культурно-просветительные центры города Ворошиловска (Ставрополь) немецкие солдаты превратили в складские помещения, казармы для солдат или конюшни. В актовом зале бывшего Дома пионеров были устроены стойла для лошадей, а в кабинетах разместились немецкие конюхи и ездовые.
Большинство школьных зданий и вчерашних институтов города было приспособлено под военные госпитали, при этом на улицу выбрасывалось практически все. Один из свидетелей этого варварства позднее вспоминал, как гитлеровцы разоряли географический и геологический кабинеты Ставропольского педагогического института: «Коллекции минералов, собранных со всех концов земли, летели в грязное месиво двора вместе с экспонатами по палеозоологии и палеоботанике. Туда же вышвыривались наглядные пособия: картины, приборы, вплоть до оптических…»8
В своих «Застольных разговорах» 11 апреля 1942 года Гитлер, рассуждая о будущей судьбе России, заявил своим слушателям: «Ни один учитель не должен приходить к ним и тащить в школу их детей. Если русские, украинцы, киргизы и прочие научатся читать и писать, нам это только повредит…
Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их, чем предоставлять им возможность самостоятельно усваивать политические, научные и другие знания. Только чтобы никому в голову не взбрело рассказывать покоренным народам об их истории…»9
Следовательно, можно сделать вывод, что вся политика оккупантов в сфере народного образования русского населения целиком и полностью относилась к пропагандистской акции и во многом курировалась соответствующими нацистскими службами. Нельзя забывать и о том, что оккупационные службы на местах нуждались в активном содействии их работе со стороны коллаборационистов. «Новая русская школа» должна была воспитывать людей пронемецки и пронацистски настроенных. В особенности это стало актуальным после срыва плана молниеносной войны Германии против Советского Союза. Для нацистов в этих условиях школа и ее работники стали бы той силой, которая позволила бы контролировать русскую молодежь, способствовала ослаблению на нее влияния со стороны представителей советского сопротивления. На это постоянно обращалось внимание руководителей «новой русской администрации». Так в «Наставлении бургомистрам» говорилось о необходимости устройства школ на открытом воздухе: «В населённых пунктах, в которых из-за размещения в них войсковых частей учебная работа не возможна, следует попытаться обеспечить школьную молодёжь воспитанием и обучением путём учебной работы в школах на открытом воздухе. Такого рода школы можно соорудить в садах, парках, скверах, под временно оборудованными для этой цели навесами и т. п. Прилагать все усилия к тому, чтобы школьная молодёжь находилась бы под присмотром»10. Этот документ, составленный на немецком языке с параллельным переводом на русский, широко распространялся в центральных и северных областях России.
Организация учебного процесса осложнялась отсутствием новых учебников. Временно было решено сохранить старые, довоенные, предварительно уничтожив в них все упоминания и высказывания вождей Коммунистической партии и советского государства. Данную операцию ученики проделывали под жёстким контролем учителей. Переживший оккупацию ставропольчанин М. А. Горькавый так вспоминал об этом: «В начале сентября нас, мальчишек, живущих на Подгорных улицах, заставили идти в школу, которую открыли в двухэтажном большом доме. На первом занятии дал напутствие немецкий офицер на достаточно чистом русском языке. Затем достали мы свои учебники и начали по команде заклеивать бумагой всех партийных вождей и военачальников. Потом появился батюшка в рясе и с крестом, и с того дня мы стали изучать Закон Божий»11.