Страница 46 из 118
В целом, руководство общими дворами обычно возлагалось на лиц, имевших немецкое происхождение, «обиженных советской властью» и прежних председателей при условии, что они не допустят падения производства сельхозпродукции. Иногда на эти должности оккупанты назначали местных агрономов. К осени 1941 года немцы не смогли подобрать нужного им количества управляющих. На одного управляющего приходилось иногда по нескольку тысяч га земли. В некоторых местах руководство сельскохозяйственными делами осуществлялось непосредственно воинскими частями и комендатурами19.
Наиболее крупные хозяйства возглавляли представители тыловых служб вермахта. По мере продвижения германской армии на восток офицеров-уполномоченных по сельскому хозяйству заменяли в тыловых районах немецкие управляющие при колхозах, совхозах и машинно-тракторных станциях. Они подчинялись хозяйственным управлениям и командам. Сельскохозяйственными руководителями и управляющими в отдельных случаях назначались, в том числе, и бывшие помещики (если они были по национальности немцы). Так, в Лужском районе Ленинградской области немецкими управляющими оказались бывшие здешние землевладельцы: барон Бильдерлинг и барон фон-Розен20.
Составив представление о положении дел в вверенном ему хозяйстве, новый руководитель должен был обратиться к подведомственному русскому населению с такой речью: «Люди! С сегодняшнего дня вы находитесь под защитой немецкого военного управления. Мы пришли к вам не как враги. Мы принесли вам порядок и безопасность. В течение двух десятилетий вас угнетали и эксплуатировали, теперь вы снова являетесь свободными людьми. Вы снова будете получать вашу законную заработную плату, которой вы были обманным путем лишены в течение десятилетий. Для того, чтобы быстро и прочно улучшить свое положение, вы должны точно выполнять наши постановления и распоряжения. Больше не должно быть бездельников. Если вы не будете продолжать работать, вы вынуждены будете голодать. Кто будет сопротивляться, тот, несмотря на его положение, будет предан самому строгому военному суду»21.
В первых опубликованных приказах немецкие военные власти регулярно подчеркивали, что в деревне «теперешняя форма хозяйства не должна быть заменена». Затем последовали специальные приказы на этот счет. Из них следовало, что:
«1. Во всех колхозах необходимо строго соблюдать трудовую дисциплину, ранее учрежденные общими собраниями правила внутреннего распорядка и нормы выработки. Все без исключения члены сельхозартели должны беспрекословно выполнять приказания председателей и бригадиров, направленные на пользу работы в колхозах.
2. На работу выходить всем безоговорочно, в том числе, служащим, единоличникам и беженцам, работать добросовестно.
3. Бригадирам и счетоводам строго ежедневно учитывать работу каждого в отдельности лица и записывать выработанные трудодни.
4. Подготовку почвы к осеннему севу и проведение осеннего сева производить строго коллективно.
5. Распределение всего собранного урожая 1941 года производить только по выработанным трудодням, о чем будет дано отдельное распоряжение.
6. Строго соблюдать неприкосновенность от посягательства к расхищению государственного колхозного (т. е. принадлежащее III Рейху. — Б. К.) и личного имущества частных лиц»22.
Практически во всех оккупированных районах России захватчики запрещали русским сельским жителям использовать земельные угодья в своих интересах, приказывали им оберегать животноводческие фермы от разрушения и повреждений, оказывать содействие войскам вермахта, предоставляя транспорт, фураж и продовольствие.
Немцы испытывали недостаток в тягловой силе, так как большая часть рабочего скота, тракторов, а также сельскохозяйственных машин была эвакуирована в советский тыл или разрушена. Немецкие управляющие старались организовать ремонт тракторов и сельскохозяйственных машин на местах, но из-за отсутствия запасных частей, разрушений ремонтных мастерских и нехватки технического персонала успехов не достигли. Даже отремонтированные тракторы зачастую бездействовали из-за отсутствия горючего. В связи с этим немцы привезли из Германии небольшое количество газогенераторных тракторов и привлекали в некоторых случаях на сельскохозяйственные работы солдат с лошадьми и техникой из воинских частей.
Главная роль в организации сбора урожая отводилась окружным «сельскохозяйственным фюрерам». Они подчинялись непосредственно хозяйственной команде. От ее начальника окружной «сельскохозяйственный фюрер» получал все указания и приказы. Связь между ними поддерживалась через полевую или местную комендатуру. Полученные приказания он был обязан передавать районным «сельскохозяйственным фюрерам» и руководителям сельскохозяйственных предприятий. В обязанности окружного «сельскохозяйственного фюрера» также входило составление донесений, предназначенных для хозяйственных команд. Всю свою работу он проводил совместно с местными комендатурами и специалистами по сельскому хозяйству при полевой комендатуре.
В период боевых действий резиденция окружного «сельскохозяйственного фюрера» должна была располагаться в месте дислокации хозяйственной команды. Там же должны были находиться районные «сельскохозяйственные фюреры» и руководители сельскохозяйственных предприятий.
Подобные предосторожности не являлись случайными. Русское крестьянство и советское сопротивление активно боролись с нацистским ограблением российской деревни и теми, кто осуществлял эту политику на практике. В августе 1942 года на совещании у Геринга было доложено, что в России уже убито более 1500 старост23.
Полных сведений о количестве хлеба, собранного в 1941 году на оккупированной территории, нет. По оценке английского министерства экономической войны, «урожай 1941 года в оккупированных областях СССР был на 40 % ниже нормального… В Прибалтийских странах он составлял около 80–90 % нормального»24.
Оккупанты использовали все средства для того, чтобы побудить крестьян сдавать крупный рогатый скот, лошадей, свиней, кур. Так, в Смоленской области 18 ноября 1941 года немецкие хозяйственные организации приказали русскому населению сдавать скот на «объединенные скотные дворы», мотивируя это необходимостью сохранить поголовье. Им обещали выдать охранные расписки и возместить полную стоимость павшего на «объединенном скотном дворе» скота. В противном случае оккупационные власти снимали с себя всякую ответственность за реквизицию воинскими частями скота, не сданного на «объединенные скотные дворы»25.
Зимой 1941–1942 годов начали свою работу случные пункты. За случку с быками-производителями, жеребцами-производителями взымалось деньгами от 25 до 50 рублей, в зависимости от производителя, и 5 кг фуража-концентрата. Населению в коллаборационистской прессе объявлялось, что на этих пунктах представлены элитные производители из Германии, которые значительно улучшат различные породы скота в России26.
На этих пунктах оккупанты несколько раз произвели у крестьян конфискацию коров и свиней, мотивируя свои действия тем, что животные, якобы больны заразными болезнями и подлежат уничтожению.
Рогатый скот и телят на племя разрешалось продавать только внутри района и при наличии разрешения немецкого начальника сельхозуправления. Забой телят и их продажа на мясо разрешались оккупантами только в исключительных случаях27.
Немецкие тыловые службы стремились взять под свой контроль все без исключения виды сельскохозяйственной продукции. Так, плодовоягодные насаждения, такие как яблони, смородина, малина, делились между трудоспособными жителями деревни. При этом оговаривалось, что «земляника остается общественной». Хозяйства, которые отказывались от обработки полевой земли, плодовоягодными насаждениями не наделялись.
Для сохранения урожая ягод и прочей продукции, которая предназначалась для немецких госпиталей, для наблюдения за проведением правильного и своевременного ухода за ягодниками и садами староста деревни должен был организовать охрану28.