Миссионер

В пустом общественном туалете бомж зашел в кабинку и заперсяизнутри. Через пару минут дверца кабинки распахнулась и выпустила наружуВалеру, одетого в легкие брюки и футболку. Пластиковую взрывчатку он установил,кажется, без лишнего шума и достаточно надежно. Теперь осталось дождатьсямомента, когда объект будет заходить в подъезд, и нажать кнопку радиоуправляемоговзрывателя.

«...Ты, победив полки супостатов, — читал Андрей следующуюмолитву, — от пределов Российских отгнал еси: и на нас ополчающихся всехвидимых и невидимых врагов низложи...»

Валера сидел у окна и ждал приезда объекта с работы.Осталось всего-то ничего: в нужную секунду нажать кнопку и быстро удалиться изквартиры. Он заранее уничтожил все следы своего здесь пребывания. Только нажать— и уйти. Но, что же это такой необъяснимый страх снова закрался в грудь?Почему накатила такая смертная тоска? Что это с ним? До предполагаемого времениприезда объекта остались больше получаса.

«...Разруши силы возстающих враг, да постыдятся ипосрамятся, и дерзость их да сокрушится, и да уведят, яко мы имамы Божественнуюпомощь; и всем в скорби и обстоянии сущим многомощное яви Твое заступление...»

Валера, чувствуя себя последним идиотом, вышел из квартиры инаправился к ближайшему ларьку. Под грохот собственного сердца он купил бутылкуконьяку и вернулся назад. «Что я делаю! Кретин!» — шумело в голове, но рукисами вскрыли бутылку, и рот сам по себе сделал несколько жадных глотковобжигающей жидкости. Нутро растеплелось, тоска вроде унялась. Прошлипережидаемые полчаса. Затем еще час и еще — объект не появлялся. Валера —глоток за глотком — опорожнил всю бутылку, сбегал за второй. Продавец емуподмигнул, как знакомому, но Валеру это нимало не смутило. Он успокоил себя,что если не выйдет сегодня, то он взорвет этого Ильина завтра, ну илипослезавтра, неважно! И пошли они все!.. Подумаешь, начальство! Да если что —эти шакалы в кусты, а ему на плаху. А, может, удрать подальше? Денег ему далинемало, лет на пять тихой жизни где-нибудь в Урюпинске хватит. А там и всех егонынешних начальников прибьют, или еще что случится.

«...Тем же, ко твоему покрову и заступлению прибегающе,смиренно молим тя: якоже сам от бури сумнительных помышлений избавлен был еси,сице избави и нас, волнами смущений и страстей обуреваемых...»

Что это за тоска снова навалилась! Валера опорожнил ещеполбутылки, но на душе скребли кошки. И этот объедок, то бишь объект, не едет,гад. Все сволочи! Все гады! Все против него.

Наступила поздняя ночь, когда у входной двери позвонили.«Какую там еще тварь несет! Все сволочи!» — завыло в обожженной спиртом груди.Валера спросонья, с тяжелой пульсирующей головой доплелся до двери, ругнулся ирванул ее на себя. В квартиру бесшумно, мягко роняя Валеру на пол, ввалилисьнесколько человек. Спустя полчаса его отрезвили и довольно умело разговорили.Итак, уже не Валера в майорских погонах, а его беспогонные враги допрашивалисамого Валеру. И он знал, что препираться бесполезно. Нет таких допрашиваемых,которых нельзя «расколоть», не родилось еще. Он это знал наверняка.

Света

Вечером Андрей снова готовил свой ужин на скорую руку и вовремя технологических перерывов читал книгу. Дверь кухни распахнулась, и сосвертками в руках шумно вошла Света.

— Вот! — весело вывалила он на стол поклажу. — Сегодняполучила аванс.

— Откуда это такое богатство? — спросил Андрей, оторвавшисьот книги.

— Так ты мне сам советовал попросить у Пресвятой Богородицыработу. Так я вчера весь вечер на коленях простояла. Потом приложилась киконке Богородицы и заснула. А сегодня звонок по телефону. Я уж и думать о нейзабыла... Короче, звонит мне одна подруга и предлагает работу гувернанткой водин богатый дом. Я снова помолилась и сходила туда. Прихожу, знакомлюсь сродителями, то да се, говорим. А потом проснулась девочка, мы с нейпознакомились и она — представляешь — сразу в меня влюбилась, даже отпускать нехотела. Вот так все и решилось. Они меня взяли. Сразу аванс дали, чтобы яприоделась поприличней. Так что гуляем!

Андрей смотрел на соседку и думал, как же это так получаетсяпросто? Даже сразу и не верится. Попросила — и вот на тебе! И вспомнил он словастарца: «Господь Своих людей всегда блюдет». Значит, Света своей простотой ичистыми помыслами достучалась... страшно подумать, до Кого. Но ведь получила же...Вот так живет рядом человек, а ты видишь в нем только взбалмошную бабенку, аона, оказывается, у Господа своя. Без всяких там премудростей и высоких слов.

Света взглянула на притихшего Андрея и спросила:

— Я что-нибудь сделала не так? Нет, я не забыла — ты недумай, что я такая неблагодарная, — зашла, зашла я в храм-то. И свечкупоставила самую красивую и на коленках у иконки поплакала, и благодарственныймолебен Заступнице моей заказала.

— Молодец, ты Светка, сама не знаешь, какая ты молодец! —негромко сказал он.

— Правда! А я уж испугалась, что ругать меня будешь зачто-нибудь?

— Да за что же? И разве ругал я тебя когда?

— Нет, конечно, но мало ли? Я тебя почему-то боюсь больше,чем своего хулигана-мужа. Как посмотришь иногда... будто в самую душу.

— Обещаю: отныне глаз от пола не подниму.

— Да, ладно тебе, не слушай ты меня, глупую. Давай отметимэто дело. Мне так радостно, а больше никак тебя отблагодарить не могу.

— Да ты и так уж и отблагодарила, и порадовала...

Ближе к церкви

Часто загудел телефон. Андрей поднял трубку и услышал голосиз далекого города:

— Я очень благодарен тебе.

— За что?

— Ты мне как-то посоветовал держаться поближе к церкви. Ятак и сделал. Обошел несколько храмов и нашел братство. Меня там хорошо принялии предложили работу. Сейчас пишу иконы, стал зарабатывать деньги. Вышел наочень серьезный уровень. Первые две иконы продал каждую за две тысячи долларов.Так что очень серьезный уровень. Сейчас хочу выставиться на ярмарке.

— На службы ходишь?

— Конечно... Правда, не каждый месяц удается.

— Месяц?.. Исповедовался?

— Конечно. Меня с собой батюшка в свою деревню возил. Тамнастоящие староверы, такие исконные, корневые!

— А как все проходило?

— Так, как и надо бы везде. В каждом храме. Все по-простому,без этой золотой мишуры и бижутерии. Зашли мы в храм с батюшкой и с дьяконом, яв алтаре зажег семисвечник. Ну, что — говорю на исповеди — грешен во всехсмертных грехах, все мои... Положил он на меня эту ленту с крестами,перекрестил, что-то пошептал. Все, говорит, безгрешен, аки ангел. И мне такхорошо стало! Батюшки запели молитвы, а я стал перед иконостасом. Так светло,легко! Представляешь! Смотрю на икону Спаса и вижу, как он отделяется от иконыи ко мне, грешному, спускается... И слышу внутренний голос: «Вот ты ко мне и пришел.Ты мой избранник, я тебя люблю и теперь я поведу тебя в царство небесное!» Такчто вот удостоился видения от самого...

— ...беса!

— Типун тебе на язык. Что ты такое говоришь?

— А ты что, не замечаешь последовательности? Пришел в храмденьги зарабатывать, продал иконы бандитам за бешеные деньги, выигранные вказино; ходишь в церковь, как в театр, — за наслаждением; дальше — исповедь укаких-то раскольников на скорую руку; вот уж и наслаждение получил; а тут и самподатель ядовитой сладости авансы тебе раздает.

— Ну, конечно, ты же у нас самый умный! Только ты один всезнаешь.

— И еще подумай вот о чем: святые!.. Десятилетиями вподвигах поста, бессонных ночах, покаянных молитвах... Проливая горячие слезыза свои грехи... Ежесекундно в строжайшем соблюдении себя от самых ничтожныхприлогов греха... Под покровом постоянного послушания... Под ежедневнымнаблюдением духовника... В постоянном чтении Святого Писания... Достигаютвысочайших высот духовного совершенства в смирении... Но далеко не всеудостаиваются видений небесных сил. А тут пришел любитель денег и удовольствий,пару телодвижений сделал — и вот ему за его заслуги, заметьте: ни много нимало, а Сам Господь является... Ты сам понимаешь, что говоришь и творишь-то?