Страница 15 из 74
Нет, сегодня все будет хорошо: Володя обещал пойти за тростником сразу после завтрака, а Катин отряд завтракает во вторую очередь…
Солнце добралось до середины арки. В окно залетели долгожданные звуки горна.
Клим вскочил с постели и закричал:
— Подъем, подъем! Вставайте, засони!
Пойти в лес сразу после завтрака не удалось: Володю позвали на заседание редколлегии «Спутника». Клим проводил своего друга до пионерской комнаты, где собиралась редколлегия, и уселся на ступеньки у дверей.
Сколько придется ждать? Наверно, долго. Володя сказал, что новый номер выйдет под лозунгом: «Усилим сбор металлолома!» Накануне на лагерном костре читали письмо с ленинградского Машиностроительного завода. Выходит, не зря трудилась вся Лесная Республика, даже пришлось на время отложить расчистку футбольного поля, зато собрали столько железа, что его увезли в Ленинград на двух грузовиках. И на каждой железяке была написана мелом фамилия того, кто её нашел, — и Кати Малининой, и Веры Звонковой, и братьев Атамановых, и много других, даже Левки Ситникова. Во вчерашнем письме рабочие так и написали: «Молодцы, пионеры Лесной Республики! Собрали на целый трактор». И всех благодарят по фамилиям… Всех, кроме Клима Горелова. А разве он виноват, что ему не повезло, не удалось найти ничего?..
Солнце уже давно ушло из-за арки и просвечивало сквозь облака, круглое, как мяч. Хорошо бы сейчас потренироваться! Но где? Ведь кругом лес. Правда, неподалеку раскинулся большой пустырь, но что там делается! Земля вся изрыта — ямы, канавы, бугры, полуразрушенный дзот, торчат замшелые пни; и все это заросло сорной травой, колючим кустарником, крапивой. На совете дружины решили превратить этот пустырь в пионерский стадион. Все отряды работают по очереди», но дело идет очень медленно. Когда ещё расчистят футбольное поле! Володя обещал взять Клима в команду…
Клим вздохнул и огляделся. Может, слетать пока в медпункт, проверить по планке рост, — не прибавился ли за ночь? Нет, нельзя. Ещё Володю прозеваешь… Из-под крыльца выползла длинная зеленая гусеница и направилась через дорожку к цветочной клумбе. Сначала гусеница ползла довольно быстро; её волосистое тельце выгибалось, словно под ним пробегали крошечные волны, но потом ей, видно, трудно стало ползти по горячему песку дорожки.
Клим сбегал к живой изгороди и срезал прутик. Прутик можно бы и просто отломить, но не терпелось испробовать ножик. «Вот и пригодился», — подумал Клим.
Гусеница обвилась вокруг прутика, и Клим благополучно перенес её на клумбу.
Не хотелось убирать ножик в карман, — лезвие блестело на солнце так, будто просилось порезать ещё что-нибудь. Климу вдруг почудилось, что лежащая у него за пазухой груша зашевелилась. Он с удивительной отчетливостью представил себе сочные ломтики. Рука сама собой потянулась за пазуху, но раздался голос Володи:
— Ты все ещё тут? Ну, раз так, ложимся на курс. Полный вперед!
Они вошли в лес — прохладный и тенистый. Володя вел через чащу. Приходилось нагибаться и отводить руками ветки, которые норовили ударить по лицу или — ещё хуже! — разорвать новые трусы. В густых зарослях ольшаника и папоротника что-то шуршало, — казалось, там кто-то прячется…
Климу захотелось показать Володе, что он готов встретить опасность.
Он вынул из кармашка трусов ножик, раскрыл его и взял в зубы.
— Убери сейчас же! — сказал Володя. — Ещё споткнешься и порежешься. Лучше сбивай камнями шишки с деревьев, учись попадать в цель.
Володины глаза смотрят строго-строго из-под широкополой соломенной шляпы; за ленточкой шляпы сложенный стрелкой листок бумаги торчит, как перо у знаменитого лесного охотника Робин Гуда. Он шагает легко и быстро через пни и кочки.
Вот уже миновали знакомую поляну с тремя молодыми березками. Это место очень нравится Климу.
— Вова, давай сделаем здесь привал, а то груша стала уже совсем мягкая…
Лес кончился внезапно. Оголенные корни висели над обрывом. Озеро лежало огромное, светлое и тихое. За ним над полосой густого леса протянулась цепочка белых облачков, словно их оставил прошедший поезд. Невдалеке, весь отраженный в спокойной воде, лежал островок.
Володя сложил ладони рупором и закричал:
— Эге-ге-гей!
— Ау-у! — донеслось с островка.
У Клима упало сердце.
Володя прыжками спустился к воде, а Клим сел на песок и съехал по откосу. Внизу его поймал Володя. Отряхивая песок с Климовых трусов, спросил:
— Зачем новые надел? Извозишь ведь.
— А ты зачем в новых?
Володя не ответил: он нетерпеливо оглядывался.
— Вот тебе и на! Куда же лодки девались?
Клим тоже огляделся.
И правда, вон к тому колышку в Щучьем заливе всегда были привязаны две лодки, а сегодня — ни одной. Конечно, Володя оставит его сейчас на этом скучном берегу, а сам поплывет на остров. И все из-за этой…
— Тут всего-то метров двадцать. — Володя прикинул на глаз расстояние до островка. — Доплывешь?
— Я ведь только по-собачьему немножко умею. — Голос Клима дрогнул.
— Ничего, раздевайся.
Клим немножко поколебался, но раз Володя сказал, надо плыть. Только вот груша бы не утонула…
Он скинул майку, завернул в неё грушу и спрятал узелок в кусты.
— Давай сюда свои трусы и ножик, — приказал Володя.
Он запихал свои и Климовы трусы в соломенную шляпу.
Мальчики вошли в воду. Володя — в одних плавках, высокий, спокойный, с раздутой шляпой на голове; Клим — совсем голый, маленький, с сильно бьющимся сердцем.
— Я одной ногой не буду двигать, держись за неё, а ногами работай как хочешь. Пошли.
Вода без плеска сомкнулась вокруг Клима. Лист водяной лилии, широкий и блестящий, отодвинулся назад, стебли скользнули вдоль тела.
Клим держался обеими руками за Володину ногу, и чем дальше уплывали от берега, тем ровнее стучало! сердце. А когда островок придвинулся настолько, что деревья заслонили небо, Клим решительно разжал пальцы и, изо всех сил колотя по воде руками и ногами, сам доплыл до камышей, где уже стоял Володя и протягивал ему руку.
— Молодец! Так плавать — это уже кое-что! Ты будешь капитаном! Надевай вот сухие трусы, быстрей! И бегай, пока не согреешься.
— А какие бывают капитаны, Вова?
— Смелые, честные, верные дружбе. Пошли…
Глава вторая
ТЫ БУДЕШЬ КАПИТАНОМ!
В лагере почти все ребята знают, кем они будут после окончания школы. Вот Валька Спицын — этот станет музыкантом. Ему просто. Он уже занимается в музыкальной школе, — на горне выучился играть за каких-то два дня, сочиняет прямо из головы всякие мотивы, а ноты пишет быстрее, чем Клим диктовку. Боря Атаманов — тот чинит все велосипеды в отряде, точит ножи для кухни, а один раз даже сам исправил лодочный мотор; ясно, Боря будет слесарем. Или взять Катю Малинину. Она — санитарная звеньевая, всегда носит через плечо сумку с бинтами, ватой, йодом; кроме того, Катя — ответственная в дружине за сбор лекарственных трав. Она хочет обязательно сделаться доктором. Ей тоже просто. А каково Климу? Володя сказал: «Ты будешь капитаном». Но каким капитаном? Они есть и на кораблях, и в армии, и даже в футбольной команде. А что, они работают? Ведь быть смелым, честным и верным дружбе — это ещё не специальность, как, например, музыкант, слесарь или доктор…
Клим совсем запутался в этих мыслях и не заметил, как Володя провел его сквозь заросли на противоположную сторону острова, где у берега в лодке сидела Катя. На коленях у неё лежала раскрытая книга.
— Что вы так долго, мальчики?
— Пришлось добираться вплавь. Лодок-то нет на месте.
— Одна — вот она. А другой, когда я пришла к берегу, уже не было. Идите сюда, мальчики.
— Я уже согрелся, Вова, — хмуро сказал Клим. — Пошли за тростником.
Вова вынул из-за ленточки шляпы листок бумаги и расправил его.
— Отправляйся один, капитан. Мы с Катей посидим тут. А ну, давай сюда твою грушу.
— Я оставил её на том берегу, Вова…