Подари мне жизнь

— Ну и что? Мне-то какое дело? — спросила она настороженно.

— Самое прямое. С ним, как за каменной стекой, не пропадешь. — Костя отвернулся в сторону, не решаясь встретиться с ней взглядом. Степень гадкости достигла предела.

— Так. Ясно, — сказала Ольга. — Хочешь сбагрить меня Джойстику? Я что, вещь твоя? Болонка? Поиграл и бросил? А сейчас в последний раз позабавился? С-скотина!

Она с размаху ударила его по щеке. Влепила такую оплеуху, что он даже пошатнулся, едва устояв на ногах.

— Ну зачем ты так? — проговорил он, а в голове у него звенело.

— Не подходи ко мне больше! — закричала она и побежала к лестнице.

Константин бросился за ней. Сейчас он совсем не отдавал себе отчета в том, что делает и что будет дальше? Они мчались по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Ольга ворвалась в комнату, где недавно гуляла веселая компания. Теперь здесь было пусто. Лишь Джойстик сидел в углу и отрешенно смотрел прямо перед собой. Завидев Ольгу, у которой были искусаны губы, смята и растрепана модная прическа, расстегнуты пуговицы на блузке, он вздрогнул. Тут в комнату влетел и Костя, вид которого был ничуть не лучше. У него даже рубашка была надета наизнанку. Джойстик все понял. Его веснушчатое лицо побледнело еще больше.

Ольга схватила свою сумочку и, оттолкнув Костю, бросилась из комнаты вон. Джойстик вскочил, наткнулся на стул, отшвырнул его в сторону и метнулся следом за ней. Константин развел от огорчения руками:

— Ну мы что, так и будем друг за другом гоняться без перерыва? Надо, по крайней мере, хоть выпить.

Он налил себе остатки вина из какой-то бутылки, осушил стакан и отправился на поиски, по следам бежавших «оленей».

Джойстика он обнаружил в полуподвальном этаже, возле грузового лифта. Ольга, очевидно, уже убежала домой. Костя опустился на корточки рядом с другом. Только сейчас он заметил, что тот беззвучно плачет.

— Ну что ты? — мягко спросил Константин, трогая его за плечо. — Брось! Не стоит она того. Мы тебе другую девушку найдем.

— Уйди! — глухо проговорил Джойстик.

— Да я тебе помочь хочу, глупенький.

— Уйди, — повторил друг. — Ты все это нарочно подстроил. Чтобы посмеяться надо мной. Над моими чувствами. Вы оба надо мной смеялись. Сами пошли на крышу, заниматься любовью, а меня… а я… а мы…

Он не договорил и вновь зарыдал, изо всех сил, размазывая по лицу слезы.

— Там поток, здесь течет, всюду вода, — произнес Костя.

Джойстик вскочил на ноги. Поднялся и Костя. Теперь они стояли друг перед другом, как враги. Но первым образумился Костя.

— Наш договор остается в силе, — произнес он. — Я верну ее тебе.

В ту же секунду Джойстик ударил его в лицо. Костя отлетел к стенке. Потрогал языком зашатавшийся зуб. Из разбитых губ стала сочиться кровь.

— И что меня сегодня все время бьют? — произнес он, вынимая платок. — Неужели я такая сволочь?

— Еще какая! — отозвался Джойстик и побежал вверх по лестнице.

Электричка подъезжала к нужной станции. Оля дремала, склонив голову на плечо Кости. Тот, стараясь не тревожить ее, тихо рассказывал Антошке сказку про Волка и Семерых Козлят.

— …Потом он стал гоняться за ними по всему лесу и сожрал всех до одного, с рогами и копытами. Козу тоже. Но пришли охотники, вскрыли брюхо и вытащили оттуда бабушку и Красную Шапочку. Нет, постой, это, кажется, из другой сказки. Словом, Колобок укатился, а нам пора. Приехали!

Он слегка подтолкнул Ольгу, та открыла глаза и потянулась.

— Все? — спросила она. — Так быстро?

— Что ты имеешь в виду? — усмехнулся он. — Еще ничего и не начиналось. Просто мы приехали на станцию. Выходим.

— Не можешь без пошлостей, — сказала она, беря Антона за руку и идя вслед за Костей.

Они очутились на платформе. Затем спустились по шатким металлическим ступенькам и пошли по проторенной тропинке к дачному поселку. С обеих сторон лежали огромные сугробы снега. Утро было свежим, солнечным. Над некоторыми крышами домиков из труб вился дым.

— Мы тоже печку затопим, — сказал Костя, идя впереди и не оборачиваясь.

— А твои родители не приедут? — спросила Ольга. Она замыкала шествие.

— Не должны. Что им тут зимой делать?

— Ну, мало ли. Может быть, то же, что и нам.

— А зачем мы сюда приехали, играть? — спросил Антошка.

— Играть, играть, — отозвался Костя. — Всю жизнь играем и не наиграемся.

— Уж это точно, — согласилась Ольга, вздохнув.

Преодолевая сугробы, они подошли к неказистому домику. Костя открыл ключом калитку, затем стал возиться с замком во входной двери. Наконец отпер и ее. Внутри было сыро и затхло. Он включил свет.

— Да, не хоромы, — сказала Ольга, оглядываясь.

— Что есть, выбирать не приходится, — отозвался Костя. — Ставни открывать не буду, возиться с ними! Если хочешь, можно посидеть при свечах?

— Я хочу, — сказал Антошка.

— Тебе слова не давали, — заметил Константин. — Слушай, а он нам не помешает?

— Я вам не помешаю, — сказал Антошка.

— Да, он нам не помешает, — подтвердила Ольга. — Потому что мы с тобой и так помешанные. Я только сейчас понимаю, какую глупость мы затеваем. Ребенок должен рождаться от любви. А не по соглашению.

— Но ведь другого выхода нет? — растерянно спросил Костя. — А если хочешь, давай на два часа сделаем вид, что любим друг друга? Пофантазируем.

— У меня не получится, — Ольга опустилась на стул.

— А ты постарайся.

Костя начал доставать из рюкзака продукты. Появилась бутылка вина. Потом он сходил за дровами и стал растапливать печку. Ольга как-то безучастно следила за его действиями. Антошка уже освоился в доме, старался всюду, в каждую щель сунуть свой нос.

— А он, кажется, похож на меня, — бросил Костя, чиркая спичками. Растопить остывшую за зиму печь было не просто.

— А на какого же ему еще быть похожим? — усмехнулась Ольга. — На Черномырдина, что ли?

— Ну… я так просто. Забавно видеть в маленьком человечке свое собственное лицо.

— Только забавно? И ничего больше?

— Оля, не заводись, — предупредил Костя. — А то я тоже начну нервничать, и все полетит к черту.

— Ладно, не буду. Кстати, а где сейчас Джойстик, что с ним?

— Не знаю. Кто-то мне говорил, что он на какой-то радиостанции ведущим работает. Впрочем, мне это не интересно.

Ему было действительно неприятно вспоминать о прошлом, о том вечере в общежитии. Чтобы выбросить все из головы, он стал торопливо открывать штопором бутылку. Тут как раз загудела и печка. Начали приятно потрескивать поленья. Ольга гипнотически смотрела на огонь, держа в руке бокал с красным вином. Перед глазами плыли далекие картинки из прошедших дней.

— Ну, вздрогнем? — вывел ее из оцепенения голос Кости.

— А лучше тоста не будет? — спросила она, чокаясь.

— Тогда за нас! — сказал Костя, выпрямляясь. — Чтобы все было хорошо. У тебя, и Антона, и у меня.

— Главное — у Антона.

Они вновь чокнулись, выпили. Антон продолжал носиться по комнате, тыкая саблей в мебель.

— Не скажешь, что он больной, — произнес Костя.

— Это ремиссия, перед обострением болезни, — шепотом ответила Ольга. — Так мне пояснил врач. Резвость сменяется полной апатией. А где?..

Она оглянулась, ища что-то глазами.

— Кровать? — спросил Костя. — В соседней комнате. Белье я с собой взял. Чистое.

— Не кровать. Ложе любви, — усмехнулась Ольга.

Глава седьмая

Крутые парни

Они лежали на старинной громоздкой кровати, укрывшись шерстяным пледом, а за стеной слышался звонкий голос Антошки. Он пел какую-то детскую песенку. Печь обогревала обе комнаты, а за окном завывал ветер.

— Тебе было хорошо? — спросил Костя.

— Не надо заруливать в опасную сторону, — ответила Ольга. — У нас с тобой такое же соглашение, как было когда-то у тебя с Джойстиком. Он мне сам рассказал. Зачем ты тогда так поступил?

— Теперь ты вышла на крутой поворот. Молод был, глуп. Неужели между нами всегда будет наше прошлое?