Королевский гамбит

Изображение чуть подтормаживало, местами было смазанным, но в целом — вполне приличным.

— Чего он так дёргается?

— Коннект плохой, — пояснил Роберт, нажатием кнопки открыл дверь ангара и выбрался на полигон. — Ух ты! — Он повращал башней, осматриваясь. — Здорово!

И двинулся вперёд.

…Когда Мелисса через полчаса позвала обоих вниз, Роб под руководством Роберта прошёл уже половину «обучалки». Майк с трудом уговорил его прервать процесс.

— Паузы нет, — пожаловался тот. — Мне придётся выходить.

— Так выходи. Успеешь ещё наиграться.

Остаток дня они провели вместе, потом Роберт ушёл к себе спать, а Мелисса и Майк остались вдвоём. До утра. «Пара часиков» растянулась на всю ночь.

А едва рассвело, Майк тихонько высвободился из её цепких сонных объятий, наскоро принял душ и закусил остатками вчерашнего пиршества, потом так же неслышно выскользнул наружу, вывел «форд» из гаража и вскоре уже гнал машину по шоссе, возвращаясь в город.

Прощаний он не любил: слишком уж большой соблазн остаться они порождали.

Вертолёт мчался на восток, — транспортный двухвинтовой «Сикорски» последней модели — мощная, дорогая и красивая машина с опознавательными знаками OMG на обоих бортах и гидроподвеской кабины. Полёт его был ровен и даже приятен, вибрации внутри почти не ощущалось. Майк, которого при виде вертолёта охватил лёгкий мандраж, постепенно успокоился: раз в месяц такой перелёт вполне можно было выдержать. Как говорится, «издержки производства». Не за красивые глаза же им такие деньги платят! В конце концов, годовой оборот «Аутфорс Мега Геймс» превышал годовой доход иной какой-нибудь страны из бывшего соцлагеря, и подобную технику она вполне могла себе позволить.

В бригаде Майк оказался единственным новичком. Остальные четверо, судя по всему, летели на загадочную вахту далеко не в первый раз. Троих техников звали Томас, Уильям и Рамирес. Их представили друг другу, но спрашивать Майк их ни о чём покамест не решился. Надо будет, сами расскажут.

Старшим был лысый как бильярдный шар толстяк лет сорока. Звали его Хэл. Хэл Риверс.

— Можно — Хэллоуин, — заявил он, когда они обменялись рукопожатием.

— Я Майк, — представился Майк. — Можно — Айвэн.

— Майк? О’кей, Майк, сработаемся, — кивнул Хэллоуин. — В гидравлике смыслишь?

— Вроде бы… А куда мы летим?

— Увидишь.

Том всю дорогу молчал и вертел в руках незажжённую сигарету — курить на борту запрещалось. Кондовый ирландец, он был высок, краснорож, синеглаз и отчаянно рыж. Рамирес, будто в противовес ему, был стопроцентный латинос — маленький, поджарый, черноглазый и черноволосый, с тоненькими гангстерскими усиками и нервными худыми руками. Уильям, по росту представлявший собой что-то среднее между ними, был темнокож и невзрачен. Из-под его бейсболки, как паучьи лапки, торчали растаманские дрэды; он как заснул, лишь только вертолёт поднялся в воздух, так и проспал до самой посадки. У Хэла-Хэллоуина было круглое и добродушное лицо, красное от загара и выражением напоминающее тыкву с известного праздника. Майк начал понимать, откуда взялось его прозвище.

Пилотов он так и не увидел. Только с лётного поля, через окошки кабины — две головы в ушастых зелёных шлемах.

Наконец приземлились. Турбины смолкли, поднятая винтами пыль осела. Майк выглянул в иллюминатор и присвистнул.

Уильям усмехнулся:

— Что, нравится?

Вертолёт приземлился где-то в пустыне. То есть не совсем в пустыне, — далеко, возле гор, где была тень, виднелись пятна снулой зелени. Но от пустыни окружающий ландшафт отличался очень мало. Насколько глаз хватало, кругом были одни камни, песок, чахлые кустики растительности и бетонные плиты, ограждённые «рабицей», а поверху — ещё и колючкой с прожекторами, двустворчатые ворота, пропускная будка. И никого на сотни миль вокруг, только охранники в тёмном. Невдалеке отбрасывал тень большой изогнутый навес на четырёх дюралевых столбах, напоминающий автобусную остановку. Под навесом ржавела какая-то техника. Край крыши оторвался и хлопал на ветру, сама крыша была до крайности худой, можно сказать — дырявой, и не защитила бы даже от маленького дождя. Впрочем, разве здесь могли идти какие-нибудь дожди? Утопия…

Единственное здание помещалось на востоке. Пропылённое, вросшее в землю, оно походило на заброшенную бензоколонку. То и дело в поле зрения мелькали рыжие шары перекати-поля, несомые ветром.

Загудела гидравлика, пандус опустился, и в брюхо вертолёта ворвалась сухая пустынная жара. Песок хлестнул в лицо, Майк сощурился, закашлялся, прикрыл глаза ладонью и сдал назад. Хэл подхватил свой мешок и мягко подтолкнул его в спину.

— Чего встал? Давай, приятель, выгружаемся: приехали.

Остальные трое ненавязчиво отстранили его, сошли по пандусу и двинулись вперёд, к зданию. На всех были тёмные очки, предусмотрительно захваченные с собой. Майк и Хэл задержались. Над бетонкой колыхался и ходил волной горячий воздух. Нагретые, в облупившейся краске борта вертолёта чуть слышно потрескивали.

— Где это мы? — спросил Северцев. Кивнул на здание. — Это что?

— Это? — Хэллоуин усмехнулся, и рожа его стала донельзя похожа на тыкву. — Это, брат, главный сервер компании… Чего уставился? Пошли. Пошли, пошли — лимузина тебе здесь не подадут, а стоять тут нечего — только мешаться будем. Держись за мной.

Хэл был прав: к вертолёту уже двигались техники и охрана, ехал оранжевый, с полосой на боку заправщик. Кто-то махал рукой. Майк вскинул сумку на плечо и зашагал вперёд. Ветер сёк глаза.

Пыль на ветру.

Все это — лишь пыль на ветру…

Внутри здание оказалось обустроено на удивление хорошо. Стеклопакеты, бронедвери, подвесные потолки, кофейный автомат, шахматная плитка на полу, хром и стекло поста охраны. Жужжал кондиционер, похоже, даже не один. Ни пыли, ни жары. Четыре техника один за другим засунули свою поклажу в просмотровый аппарат (охранник четыре раза кивнул напарнику за стойкой), потом отдали на проверку пропуска, отметились на сканере и прошли дальше. На Майке высокий светловолосый охранник чуть задержался, сравнивая лицо и голографию на документе.

— Недавно приняты? — спросил он.

— Да. Позавчера.

Он кивнул и подвинул к нему пластинку сканера.

— Приложите ладонь… теперь другую… Хорошо. — Он вернул ему пропуск. — Проходите.

Майк забрал свою сумку и побежал догонять остальных. Втиснулся в маленький тамбур, отделанный светлым пластиком, и с недоумением огляделся, ища вторую дверь. Но её не было. Тем временем кто-то нажал на кнопку, двери за ними закрылись, и комната, вздрогнув, поехала вниз.

Комната оказалась кабинкой лифта. Майк поразился про себя, но решил не задавать вопросов. Поставил сумку на пол, прислонился к стене и сложил руки на груди, не глядя никуда.

Здесь было прохладно, даже холодно. Ехали долго. Лифт был тросовый, на подвеске. Сколько они уже проехали? Четыре этажа? Пять? С какой скоростью идёт лифт? Сравнивать было не с чем. Майк украдкой посмотрел на жёлтую панель управления. Кнопок было три, не считая аварийных. Метров двадцать, прикинул он. Или двадцать пять. Глубже, чем на некоторых станциях подземки. Однако… С размахом работает компания! Упрятала свои потроха не хуже военной базы.

Кровь или воспитание — Майк не знал, что было причиной, но он никогда не мог, подобно нормальному среднему американцу, воспринимать жизнь такой, как она есть. Едут, и едут, чего выяснять? На работу едут. Так нет же — всё ему надо обсчитать, проверить, выверить, всюду сунуть свой нос! Сколько раз он корил себя за своё пустое любопытство, и столько же раз оно ему спасало жизнь. Возможно, он и стал механиком из-за своей привычки выяснять, как что работает. На корабле его ценили — машину он знал как свои пять (а то и десять).

Когда двойные двери растворили пластиковый зев, взору Майка предстал широкий коридор, красиво декорированный деревом и подсвеченный лампами дневного света. На полу змеился зелёный ковровый синтетик, под потолком шуршали вентиляторы, дышалось чисто и легко. Впечатления, что они глубоко под землей, не возникало.