Души потемки

— Пожуй, можешь не глотать.

Опасаясь подвоха, я украдкой взглянул на Отшельника. Он с сыновьями усердно жевал корешки.

— Дурман-трава. Снимает усталость.

Царг с удовольствием разминал затекшие лапы.

— Меня смущает наше избавление от аспидов.

Клайв сплюнул пережеванный корень.

— Отец, ты когда-нибудь видел царицу змей так близко?

— Нет, мало того — она даже не взглянула на нас.

Что до меня, то я просто ненавижу всяких пауков, пиявок, змей, но, видя испуганных братьев, до меня постепенно начал доходить весь ужас предыдущей встречи.

— Либо ты везунок, либо тебя охраняют боги.

Пристальный взгляд Отшельника мне не понравился. Но еще больше мне не нравилось, что с тех пор, как я его повстречал, от меня ничего не зависело. Меня куда-то вели по болоту, ничего не объясняя. И вообще — кто же они такие? Почему пошли с нами?

— Нужно одолеть еще пару миль до сухой гряды.

— Успеть бы до темноты.

Я изловил Царга. Мною владело неестественное нервное возбуждение. Показалось даже, что я стал четче все видеть, движения приобрели быстроту и точность. Корешки? Надолго ли хватит их действия? Поскольку после любых возбудителей наступает период депрессии и упадка сил.

Идти пришлось даже дальше, чем предполагал Клайв. Только с уходящими лучами солнца мы достигли сухой гряды. Я с безразличием подумал, что нам предстоит еще одна беспокойная ночь. В то же время росла уверенность, с чего бы ей взяться, что основная опасность подстерегает меня не здесь.

Ближе к полуночи призрак возник над кольцом костров, которыми мы оградили себя по настоянию Отшельника.

— Улла, — тревожный крик поднял всех на ноги.

Мы едва успели подремать в полглаза, а Клайву с братом и этого не удалось.

— Рапаиты, — прислушиваясь, пробормотал лешачок.

Повода не доверять острому слуху лесного следопыта у нас не было. А вскоре показались бледные силуэты, мерно шагавшие по трясине.

— Тяжкая предстоит работенка, — Отшельник огляделся по сторонам.

— Не впервой, батя!

Дрень-Брень с завистью оглядел близнецов.

— Нужно уходить.

— Отобьемся.

Лешачок подбежал к костру и, выхватив полыхающее полено, швырнул его в болото. То, что мне удалось увидеть за мгновения, пока оно с шипением не погасло, отбило всякую охоту спорить. Болото, охватывающее гряду буквально бурлило от обилия всевозможных гадов. Нечего было и думать соваться в воду. Вдобавок часть этих тварей уже выползла на берег.

Похватав мешки, мы быстрым шагом двинулись по гряде. Минут десять спустя, постоянно оглядываясь назад, я немного успокоился.

— Благо, что они так медлительны.

— Зато неутомимы, — Отшельник предостерегающе вскинул руку и тут из темноты возникло с десяток слизней.

— Ого-го-го, — заорал, размахивая факелом, Дрень-Брень.

Я так и не понял: был ли это боевой клич или у него просто со страху вырвалось. Времени на раздумье не было. Применив проверенную тактику, мы довольно быстро обезножили большинство рапаитов. И предпочли спастись бегством.

В течение часа мне пришлось несколько раз использовать зажигательные снаряды, поскольку местами болотные твари успели перегородить нашу дорогу. Царг с Уллой заблаговременно предупреждали нас об опасности, но вскоре я почувствовал, что начинаю выдыхаться. Каково же приходилось лешачку? Лишь Отшельник с сыновьями, казалось, не знали усталости.

— Больше не могу, — взмолился я, падая на колени.

В груди жгло так, как будто кто-то шутки ради поместил мне туда мартеновскую печь. Дрень-Брень, молча, рухнул рядом. Бока его вздымались, как кузнечные меха.

— Отдохнем чуток, — согласился Отшельник.

Клайв швырнул для острастки по обе стороны гряды по снаряду. У меня еще не восстановилось дыхание, как Отшельник поднялся.

— Пора.

— Что, уже?

Остаток ночи прошел для меня, как в бреду. Мы убегали, дрались и опять убегали. Под утро налетели Хвать-Хвать, но им пришлись не по вкусу наши арбалеты, и больше налетов с воздуха не было.

С первыми лучами солнца мы добрались до развалин храма. Отупевший от усталости я мечтал только об одном — упасть и уснуть, а потом пропади все пропадом. Не в силах преодолеть с десяток метров до развалин я повалился наземь. Царг подскочил ко мне и вопрошающе тявкнул.

— Все хорошо, дружок. Успокойся.

Убедившись, что со мной все в порядке, он ободряюще лизнул меня в щеку и примостился рядом. Тем временем Дрень-Брень, опасливо щурясь, подсел к нам.

— Ох, не нравится мне здесь.

— Может, вернуться хочешь?

Шутка вышла невеселая, но на большее в этот момент я был не способен. Клайв, мельком осмотрев мелкие раны, счел их недостойными внимания и принялся помогать брату готовить завтрак.

Видимо, я задремал под недовольное бурчание лешачка и пропустил момент, когда призрак вернулся из разведки.

— Улла!

В этом возгласе был столь неподдельный ужас, что я взвился стрелой, лихорадочно шаря взведенным арбалетом в поисках противника.

— Осторожней! Не ровен час, пристрелишь кого-нибудь, — заверещал лешачок, испуганно прижимаясь к земле.

— Кто? Где? — спросонья я еще плохо соображал.

— Улла!

Царг на миг открыл глаза, потянулся и, презрительно фыркнув, вновь задремал. Что до братьев, то они неторопливо хлопотали у костра.

— Что за чертовщина?

Я обернулся. У развалин стоял Отшельник, а за спиной у него плавал дух. И больше никого. Решив выяснить, в чем дело, я устало побрел к ним. Каждый шаг давался с трудом, мучительно ныли все мышцы, с языка готов был сорваться эдак шестиэтажный мат, повествующий о том, что я думаю о безмозглых духах, как на меня накатила волна беспокойства. Чем ближе я походил, тем меньше мне этого хотелось. Поравнявшись с Уллой, я наткнулся на невидимый барьер, окативший меня волной ужаса.

Мрачную громаду некогда шестиугольного храма опоясывали разбитые колонны. Здание было сложено из огромных базальтовых глыб. Искореженные бронзовые ворота висели так, будто их изнутри вышиб ударом ноги некий великан. Крыши либо не было вовсе, либо она обвалилась.

— Чей это храм? — с трудом смог выдавить я.

Отшельник не шелохнулся. По-моему, он стоял так с того момента, как мы вышли к развалинам.

— Улла!

Дух метнулся к костру.

— А попонятней нельзя?

Шаг за шагом я пятился от храма, пока не наткнулся на лешачка.

— Дрень-Брень, чей это храм?

Тяжело вздохнув, лешачок почесал за ухом.

— Есть у нашего народа одна легенда, но в нее давно никто не верит.

— А ты?

Я почему-то никак не мог повернуться спиной к развалинам. Казалось, лишь отведу взгляд, и на меня кто-то накинется.

— До сегодняшнего дня и я не верил.

Солнце уже заметно припекало, но у меня по спине струился холодный пот. Невероятным усилием я заставил себя повернуться спиной к развалинам. Страх понемногу отпускал, но оставалось ощущение, что кто-то пристально меня разглядывает.

«Это нервы разыгрались. Леший собственной тени боится. Призрак, тот вообще сумасшедший. Наверно, других не бывает. Вон — Царг храпака дает. Братовья ухом не повели за все время, а я дергаюсь, как нервная девица перед брачной ночью».

Размышления были прерваны приглашением перекусить. Царг уже крутился вокруг импровизированного стола, стараясь, однако, сохранить достоинство.

— Отец!

Отшельник нехотя подошел к костру. Завтрак протекал в молчании. Случайно взглянув в глаза Отшельника, я увидел, что в них бушует фанатический огонь. Меня вновь одолели сомнения. Кто эти люди? Почему они живут там, где царит одна нечисть? Почему помогли нам?

— Здесь наши пути расходятся.

Отшельник отряхнул крошки с балахона и встал.

— Немного дальше по гребню будет дорога. Говорят, ее построили Древние. Назад пути вам нет. Прощайте.

— Постой. А как же вы? — лешачок почесал затылок.

— Мы достигли своей цели. О нас не беспокойтесь.

Ища поддержки, я повернулся к Клайву.