Приемное отделение

— Туда, пожалуйста.

Доктор Боткин располагал к себе людей с первого взгляда. Не прикладывал к тому никаких усилий, не стремился произвести впечатление, просто располагал — и все, причем не только людей, но и животных. Его никогда не кусали собаки и не царапали кошки. «Мне бы еще с комарами пакт о ненападении заключить», — шутил он иногда…

Виктория Васильевна работала заместителем главного врача по медицинской части уже восьмой год и давно выработала стереотип общения с иногородними докторами, желающими устроиться на работу в городскую клиническую больницу номер шестьдесят пять. Именно с докторами, потому что заму по медицинской части заниматься медсестрами и санитарками не по чину, их нанимает, учит жизни и увольняет главная медсестра.

Первым делом следовало поинтересоваться причинами, заставившими человека сорваться с насиженного места и приехать в Третий Рим. Имели значение не столько причины, причины эти, точнее даже, причина у всех одна — нужны деньги, сколько личность кандидата, прекрасно раскрывавшаяся во время ответа на вопрос. Если человек просто скажет, что ему нужны деньги, то это одно. А если там, дома, вокруг одни сволочи, которые зажимают талантливого человека и не дают ему возможности реализоваться, то это другое. Непризнанные «гении» и вечно и всеми зажимаемые «таланты» никому не нужны, работать эти склочники не умеют и не желают, но ожидания и требования у них всегда запредельные. Слава богу, кадровые реки, текущие в Москву со всей России, не иссякают. Есть из чего, то есть из кого, выбирать.

Затем Виктория Васильевна интересовалась, где живет семья кандидата. Если семья осталась дома, то неизбежны внезапные отъезды по различным причинам — кто-то заболел, что-то случилось. К тому же переезд без семьи — это не переезд, а только «примерка», проба сил. Смогу — не смогу, устроюсь — не устроюсь, пойдет — не пойдет. Не исключено, что через пару месяцев, так толком и не вработавшись, сотрудник или сотрудница уволится. Перебравшиеся в Москву всем семейством, обычно действуют более продуманно и обстоятельно. Работой дорожат сильнее, да и денег им нужно больше, оттого они вменяемы и покладисты.

В завершение своего «рекрутингового сканирования» Виктория Васильевна непременно просила перечислить свои сильные и слабые стороны. В отличие от москвичей, поднаторевших в этом вопросе, благодаря различным пособиям на тему: «Как создавать о себе ложное впечатление», и к слабым сторонам относивших только «чрезмерное увлечение работой», провинциалы терялись и могли сказать что-то ценное. Ценное для Виктории Васильевны и вредное для них. Виктория Васильевна вообще умела вызвать на откровенность своим показным добродушием. Пухленькая, улыбчивая, доверчиво смотрящая из-под очков, она напоминала классический образ доброй тетушки, столь нещадно эксплуатируемый в сериалах, и не только в них одних. И слушала Виктория Васильевна уютно — подопрет щеку рукой, улыбается и кивает время от времени. А потом вдруг теплота во взгляде сменится холодным металлическим блеском, брови устремятся к переносице, голос станет резким, не терпящим возражений, и даже ямочки на щеках разгладятся, потому что улыбаться больше незачем. И прозвучит вердикт: «Извините, но вы нам не подходите!» Дальше в кабинете наступала тишина, потому что собеседники, обескураженные столь разительной переменой, безропотно спешили удалиться. Понимали, что спорить бесполезно. Добрая тетушка превратилась в железную леди, того и гляди стальные клыки обнажит. Лучше не доводить.

— Кравцова умеет, — лаконично говорил о Виктории Васильевне главный врач Александр Брониславович, вкладывая в слово «умеет» все свое восхищение. — На нее можно спокойно оставлять больницу.

Тыл у главного врача был крепкий — он приходился двоюродным братом заместителю руководителя департамента здравоохранения и потому мог в прямом смысле слова спокойно оставлять больницу на Викторию Васильевну, потому что «подсидеть» она его не могла. Может, и хотела бы (главным врачом быть лучше, чем заместителем), да не выйдет ничего, руки коротки.

На вопрос о причинах доктор с неожиданно звучной фамилией Боткин улыбнулся и ответил просто:

— Подзаработать надо.

— Семья большая, Алексей Иванович? — понимающе уточнила Виктория Васильевна.

— Нет, — улыбка стала смущенной. — Двое нас — я и мама.

— Не торопитесь?

— Жду, — ответил Боткин и уточнил: — Пока не встретил ту самую.

«Ну, наши-то тебя быстро захомутают, — подумала Виктория Васильевна. — Не дадут пропасть без внимания. У нас „тех самых“ — батальон и одна другой акулистее». Ишь ты, какой застенчивый скромник, как замечательно потупляет взор и краснеет ушами. Но по всему видать — человек добрый, покладистый. На первый взгляд.

— Маме-то без вас трудно придется, — полувопросительно-полуутвердительно сказала Виктория Васильевна, желая выяснить состояние здоровья матери Боткина, чтобы понять не будет ли тот постоянно «срываться» домой.

— Она у меня молодец, — гордо ответил Боткин. — И здоровье ничего, для шестидесяти трех лет можно сказать — отменное. Главное, на огороде не надрываться, ненужных трудовых подвигов не совершать. Но на этот счет у меня с соседями уговор. Соседи хорошие, помогут и вскопать, и прополоть, и вообще…

— Хорошие соседи — лучше любого родственника, — поддакнула Виктория Васильевна.

— С родственниками у нас не очень. — Это была первая фраза, которую Боткин не стал сопровождать улыбкой. — Нет у нас родственников, одни мы на белом свете.

«Оно и к лучшему», — подумала Виктория Васильевна, уже более четверти века осаждаемая многочисленными украинскими родственниками мужа, считавшими трехкомнатную квартиру московской родни чем-то вроде бесплатного и безразмерного постоялого двора. Виктория Васильевна негодовала, пилила мужа, по молодости, бывало, даже разводом угрожала, но муж только разводил руками и вздыхал — куда, мол, деваться, свои же, не чужие. Постепенно Виктория Васильевна свыклась и начала воспринимать гостящую родню более спокойно. У каждой замужней женщины свой крест, и назойливые родственники еще не самый плохой вариант.

— А фамилия ваша…

— С фамилией пока не ясно, — перебил Боткин, но сделал это как-то уместно и совсем не грубо. — На сегодняшний день мое родство с Сергеем Петровичем Боткиным не подтверждено, но я пытаюсь докопаться до своих корней. История, вообще-то, мое хобби.

— И глубоко уже докопались? — поощряюще улыбнулась Виктория Васильевна.

— Не очень, — признался Боткин. — Приходится искать по разным архивам, практически вслепую. Прабабка, отцовская бабушка, уничтожила небольшой семейный архив в смутное время, что можно считать косвенным подтверждением…

Виктория Васильевна взглянула на часы. Собеседник понял намек и тут же умолк. Виктория Васильевна попросила поподробнее рассказать о том, чем приходилось заниматься в центральной районной больнице.

— Всем, — ответил Боткин. — По принципу: «я и швец, я и жнец, я на дудочке игрец». Первый год трудно было, а когда опыта набрался, полегчало. У нас же с узкими специалистами туго, вот и приходилось и за невропатолога, и за эндокринолога, и за дерматолога, и за инфекциониста… Не в полном объеме, конечно, по мере возможности. Заведующую терапией часто замещать приходилось…

— У нас на заведование не рассчитывайте, — тут же отбила пробный шар Виктория Васильевна. — Все места заведующих отделениями заняты.

— Оно и к лучшему! — Кажется, собеседник обрадовался искренне. — Меня административная работа угнетает. Не умею я людьми командовать и не люблю. Мне это исполнение обязанностей всегда было в тягость.

— Почему же тогда соглашались?

— А куда ж мне было деваться, если больше некому? — удивился Боткин. — Медсестру же не поставишь на заведование…

— Как же они теперь без вас, Алексей Иванович? — с легкой укоризной сказала Виктория Васильевна.

— Я долго решиться уехать не мог, до тех пор, пока к нам сразу двое терапевтов не переехали. Один Кузовлев чего стоит — отставной майор, вернулся на родину после службы врачом на флоте. Грамотный, опытный, один троих врачей стоит. И из Узбекистана семья врачей переехала, невропатолог и терапевт. Вот я и собрался… Если бы не мама, то, может бы, и не собрался, много ли мне надо, но мама меня вырастила, в люди вывела и вправе рассчитывать не только на признательность, но и на обеспеченную старость в капитально отремонтированном доме. Со всеми положенными удобствами.