Любушки-Любки

- Какой бы не было быстротечной, как ты говоришь, любви и чувствам просто они еще чем-то очень значимым для человека сопровождаются. Просто в самом акте любви, ну в ее действии между людьми заплетаются такие ниточки близости, как паутинки, что ли. Наверное, это от того, что ты получаешь или отдаешь партнеру какую- то частичку самой себя. Эти паутинки тонюсенькие, если грубо дергать, они легко рвутся. Чем больше я общаюсь с близким человеком, тем больше мы заплетаемся с ним в эти ниточки. Вот так то!

- Ах, ты паучиха! Это ты меня заплетаешь? Сажаешь в свою паутинку, чтобы потом на досуге кровушку или еще что пить из меня!

- Да, из тебя Глиняный горшок не то, что ниточки, даже вареников не допросишься. – Разряжаю я этот острый разговор. – Сам все норовишь с меня кровушки попить.

- А ну, давай колись, Глиняный горшок, как это ты не засунул к себе в утробу нашу Эммилию Иосифовну? Или опять будешь плести мне про то, что ты не виноват, и она сама к тебе пришла. А ну, давай живо колись и рассказывай, я внимательно тебя слушаю.

Я спрашивала, а у меня все внутри сжималось от мыслей, что я услышу от него. Неужели я ошиблась, неужели у него, что-то было и с Эмилей? Но почему я так заволновалась? Я что, по - прежнему тянусь к ней? Или это опять все те же тянутся ниточки? Тогда уже не ниточки, а просто веревочки какие то. Интересно, он все о нас с ней знает? Все эти мысли ураганом пронеслись у меня в голове пока он медленно вставал из - за стола.

- Ты меня закормила, прекрасная паучиха. Теперь я полчаса в твоем распоряжении и только потом смогу что- то соображать по работе. Валимся к тебе на диван. Ты не против?

- Подожди, подожди. Так кто у нас больше паучок, ты или я. Ты, куда меня тащишь, дряхлый старикашка? – Передразниваю его я, а сама уже лезу с ногами на диван.

Я мощусь, но все никак не пойму, как мы усядемся рядом. Мне нестерпимо хочется положить к нему свою голову на колени и что бы он меня гладил. Наконец он осторожно садится рядом и я, с замиранием сердца, валюсь к нему головой на колени. А что бы он меня не прогнал, я тут же нахожу причину и говорю.

- Вот ты же обещал погладить спинку, но пока я тебе не доверяю, так что погладь мне головку. Ведь я же хорошая, я вовсе не злая паучиха, я просто маленький котенок.

Я несмело беру его руку и начинаю ей гладить себе волосы.

- Ну, что же ты, гладь и рассказывай, я кошечка лежу, но все внимательно слушаю. Нет, наверное, не так, мурлыкай мне, что-то на ушко, я слушаю.

Глава 26. Что мурлыкал котик?

По моей коже побежали мурашки, как только он осторожно коснулся моих волос.

Его ладонь плавно заскользила по моей голове.

Если бы было возможно, то я бы замурлыкала от радости его прикосновений.

Я мысленно твердила ему установки о том, что бы он чувствовал меня, как я его, как мне хотелось близости с ним. А он начал рассказывать о себе и Эмили. Вот о чем он рассказывал…

Отец все вскоре узнал и разорвал с мачехой всякие отношения. Он не простил ей того, что она творила со мной.

Поэтому следующей в его жизни стала Эмилия.

В свое время Эмилия обратилась к нему за помощью.

У нее, примы балерины, стала непомерно быстро увеличиваться грудь, а это никак не сочеталось с балетом.

Грудастых балерин не бывает.

В первых большая грудь требует дополнительной опоры и без нее она может, вывалится во время движений и танца, потом ее приходится, как то придерживать и стягивать, а это неудобно и к тому же в большой груди лишний вес.

Она хотела уменьшить грудь и опять танцевать, но отец приложил все свои силы к тому, что бы она этого не делала. Резекция груди в ее возрасте могла закончиться очень плохо, отец об этом хорошо знал, так как накануне у его коллеги умерла пациентка, после подобного вмешательства.

Поэтому отец уговаривал и очень серьезно убеждал ее ничего не делать со своей прекрасной фигурой. И тогда она поняла, что с карьерой танцовщицы ей придется расставаться.

Отец как мог, успокаивал ее и видимо как то расположил к себе, вскоре он предложил ей свою руку и помощь.

Он полюбил ее, как красивую и обаятельную женщину, украшение его жизни.

В ответ она призналась ему в том, что уже давно не встречается с мужчинами. Ее предпочтения всецело отданы женщинам.

Отца это устраивало. Его золотые годы ушли на науку, когда они встретились с Эмилией, ему уже было далеко за шестьдесят. Видимо напряженная научная деятельность в последние годы, когда он месяцами не высыпался и тратил все свои силы на космос, полностью истощили его организм, как полноценного мужчину.

В таком возрасте мужчин можно уже не бояться и вести себя с ними так, как уже хочется женщине. Взамен он предоставил ей полною свободу сексуального выбора, свои материальные средства и все чем он так дорожил, что накопил за свою жизнь.

С ней он не боялся оставлять своего единственного сына.

И надо сказать, что Эмиллия оказалась на высоте.

Она быстро вошла в курс всех его дел и взяла на себя все управление его лечебными и хозяйственными делами.

Все у нее спорилось, все четко заработало, все хорошо получалось.

Ни с одним из его коллег она не сближалась, никогда не доходила до флирта с ними, но она знакомилась и осторожно встречалась с некоторыми их женами.

Вскоре коллеги отца стали высказывать ему недовольство, их жены перестали обращать на них прежнее внимание, у них нашлись дела поважнее. Ученые мужья просили призвать его Эмилию к порядку. На что отец благоразумно ответил, что этого не будет и его жена вправе вести себя так, как она хочет и может встречаться с теми людьми, которые ей приятны и интересны. И еще он добавил, что все ее нынешние подруги ей интересны и в этом большая заслуга из мужей. На том они и порешили.

Скоро, у нее образовался свой круг знакомых и близких по духу подруг и тех, кто разделял с ней ее сексуальные пристрастия и выбор.

В этот круг они стали приглашать тех, кого хотели. Как правило, это были служительницы муз. Поэтессы, танцовщицы и критики, писательницы, журналистки, художницы, скульпторы и еще все те женщины, которых французы называли эмэнсипэ.

Отец предоставил им возможность встречаться на своей территории, он передал им для этого довольно большой загородный дом. Женщины сами управляют и ведут свое хозяйство в этом доме. У них образовалось закрытое дамское общество, что-то вроде клуба.

Эмилия душа и бессменный председатель клуба. Я им помогаю по медицинской части. Все члены клуба мои пациентки и я слежу за тем, чтобы с ними ничего не происходило в плане отклонения их сексуального здоровья.

Дело в том, что почти все женщины клуба близки не только духовно, но и многие из них близки сексуально. Мне они доверяют здоровье свое и своих подруг. Я у них довольно частый гость, что-то вроде представителя службы здоровья членов клуба. Клубная жизнь у них интересна и занимательна. От каждого члена общества требуется подтверждение статуса. Есть статус приглашенных, тех, кто не вхож на приватные вечеринки, но кто может своей преданностью обществу добиться посвящения в жрицы. Это такой статус постоянных членов клуба. Ритуал посвящения очень оригинальный, но я тебе не должен об этом рассказывать, ты сама скоро станешь членом этого клуба. Я слышал, как об этом говорила Эмилия с кем-то по телефону. Все вроде ничего кроме одного но. Тех, кого принимают в постоянные члены клуба, являются натуральными лесбиянками. Вот откуда я о тебе знаю.

Я невольно потянулась головой за его скользящей рукой и чуть не свалилась. Особенно, от его последних слов, которых я никак не ожидала.