Проклятый Дар

— По не так-то просто уничтожить.

По обхватил ногами ножки стула и откинулся назад.

— Думается мне, что теперь — просто.

— Если вспомнить, с чего начинался разговор, — довольно строго вмешалась Биттерблу, — я говорила, что хочу научиться владеть мечом.

— Да, — сказали Катса. — Хорошо, тогда нужно сообщить Рору.

— Если не ошибаюсь, двое воинов как раз собрались уезжать, — сказал По. — Я их догоню.

Ножки его стула с грохотом опустились на пол. По отодвинулся от стола и вышел на улицу. В дверь, за которой он скрылся, впились три пары глаз.

— Теперь погода уже меньше похожа на зиму, — сказала Биттерблу. — Дождаться но могу, когда вернусь к своему двору и начну заниматься делами королевства. Но я не хочу уезжать, пока не уверюсь, что с ним все в порядке, и, если честно, пока что у меня есть сомнения.

Катса не ответила, только продолжила отстраненно жевать кусок хлеба. Обернувшись к Скаю, она окинула взглядом его плечи, широкие и крепкие, как у его брата, его сильные руки. Скай очень ловко двигался. К тому же он почти одного возраста с По — наверняка они в детстве часто боролись.

Катса взглянула, сощурившись, на остатки еды, и подумала, каково это — сражаться без глаз, да еще когда тебя отвлекает каждая деталь пейзажа и движение каждой букашки поблизости.

— Ну, он хотя бы снова стал есть, — добавило Биттерблу.

Катса вскочила со стула и уставилась на девочку.

— Точно?

— Он нормально поел вчера и сегодня утром тоже. Кажется, у него аппетит проснулся. Ты не заметила?

Катса шумно выдохнула. Оттолкнув стул, она бросилась к двери.

По стоял на берегу озера и невидящим взглядом смотрел на замерзшую поверхность. Он дрожал. Секунду она в нерешительности смотрела на него.

— По, — наконец, заговорила она с его спиной, — где твой плащ?

— А где твой?

Она подошла и встала рядом с ним.

— Мне тепло.

Он кивнул в ее сторону.

— Смотри, тебе тепло, а я без плаща, значит, как мой друг ты просто обязана кое-что с делать.

— Вернуться и принести тебе плащ?

Он улыбнулся и, вытянув руку, притянул ее к себе. Удивленная, Катса обвила его руками и попыталась втереть тепло в дрожащие плечи и спину.

— Вот именно, — сказал По. — Ты обязана меня согреть.

Она засмеялась и крепче обняла его.

— Кое-что произошло, послушай, — сказал он, и Катса, услышав в голосе По непривычную ноту, откинула голову и заглянула ему в лицо. — Как ты знаешь, все эти месяцы я боролся со своим Даром, — начал По. — Пытался заглушать его. Отталкивать большую часть того, что он показывает, и концентрироваться на том немногом, что мне нужно.

— Да.

— Что ж, пару дней назад, в приступе… эээ… жалости к себе я перестал.

— Перестал?

— Бороться со своим Даром. Я сдался, позволил ему накрыть меня с головой. И знаешь, что случилось? — он не стал дожидаться ответа. — Когда я прекратил бороться со всем, что меня окружает, все начало складываться вместе. Все движения, пейзаж, небо и земля, даже мысли людей. Все потихоньку образует единую картину. И я чувствую, где мое место в ней, как никогда не чувствовал раньше. То есть я все еще поглощен своим Даром. Но уже не так, как раньше.

Она прикусила губу.

— По. Я не понимаю.

— Это просто, Катса. Словно, когда я открыл себя для каждого ощущения, все вокруг само начало фокусироваться. То есть вот мы стоим здесь. А на дереве за мной сидит птица, видишь? — Катса заглянула через его плечо. На ветке, чистя перья, сидела птица.

— Вижу.

— Раньше я бы попытался заглушить восприятие этой птицы, чтобы сконцентрироваться на земле под ногами и на тебе в моих объятиях. Но теперь я позволяю птице и всему несущественному проходить сквозь меня, и это несущественное бледнеет само собой. Так что я полностью сосредоточен на тебе.

Катсу охватило какое-то странное чувство. Словно мучительная боль неожиданно прошла и с поразительной внезапностью настало облегчение. В душе у нее облегчение перемешалось с надеждой.

— По. Это здорово.

Он кивнул.

— Так приятно, когда голова не кружится.

Катса поколебалась, но затем решила все-таки заговорить, ведь он наверняка уже услышал ее мысль.

— Мне кажется, тебе пришло время снова начать тренировки.

— Вот как? Ты правда так думаешь? — слабо улыбнулся По.

— А почему нет? — Катса храбро принялась отстаивать свою позицию. — Это вернет тебе силы, улучшит равновесие. Из твоего брага получится отличный противник.

Он уперся лбом ей в лоб и заговорил едва слышно.

— Тихо, моя тигрица. Тебе лучше знать. Если ты считаешь, что мне пора начать тренировки, значит, наверное, и вправду пора.

На лице его все еще играла улыбка, и Катса не могла вынести ее вида, потому что это была самая слабая и самая грустная улыбка в мире. Но когда По поднял ладонь, чтобы коснуться ее лица, она увидела, что на пальце у него снова блестит кольцо.

Глава тридцать девятая

У них получилась своего рола маленькая школа боевых искусств. Катса придумывала для Ская и По упражнения, прежде всего, чтобы укрепить силы По. Скай был доволен — ему часто удавалось выйти победителем. А Катса радовалась тому, что По действует все увереннее. Вместо кулачного боя она часто заставляла их бороться и постоянно напоминала По — мысленно и вслух, — чтобы он полагался не на Дар, а на мускулы.

Занимаясь с братьями, Катса попутно учила Биттерблу держать меч, защищаться от удара и, наконец, самой наносить его. Девочка училась правильно стоять и держать равновесие, освоилась со своей силой, движениями, скоростью. Поначалу она чувствовала себя с мечом неловко, как раньше с ножом, но она упорно работала и, как и По, набиралась уверенности.

Число учеников Катсы неуклонно росло. Воины и посланники не могли удержаться от любопытства и не взглянуть на то, как леди Катса учит маленькую королеву драться на мечах, а Одаренный лионидец борется со своим братом. Они собирались вокруг, то и дело задавая вопросы о приемах, которые она выдумывала для принцев, или о хитростях, которым учила Биттерблу, призванных заменить ей силу и размеры. Не успела Катса оглянуться, как уже показывала какой-то трюк паре молодых воинов с южного побережья Монси и придумывала упражнение на фехтование для гвардии Биттерблу. Наслаждаясь каждой минутой, Катса глядела, как ее ученики набираются сил.

И По тоже набирался сил. Он все еще проигрывал в борьбе, но с каждым днем победить его становилось все сложнее и сложнее. И равновесие, и владение собой у него улучшились. Борьба становилась все более занимательной отчасти потому, что у братьев были равные силы, а отчасти — потому, что снег сошел и двор превратился в настоящее болото. И конечно, оба не упускали случая размазать грязь по лицу противника. Если бы не глаза По, чаще всего их вообще было бы не различить.

И вот настал день, когда один из измазанных грязью принцев, прижал другого к земле и объявил себя победителем, и Катса, приглядевшись, поняла — это был По, впервые. Он вскочил на ноги, смеясь, и лукаво улыбнулся Катсе. Отерев грязь с лица, он поманил ее пальцем.

— Иди сюда, тигрица. Ты следующая.

Катса оперлась на свой меч, смеясь.

— Тебе понадобилось полчаса, чтобы уложить брата, и ты считаешь, что готов бороться со мной?

— Иди сюда. Я расплющу тебя, как паука.

Катса вернулась к упражнению, над которым работала вместе с Биттерблу.

— Когда ты без усилий победишь Ская, я соглашусь с тобой бороться.

Голос ее был строгим, но она не сумела скрыть удовольствия. Как, впрочем, и сам По. Он принялся утешать своего бедного, опечаленного брата, которому с земли было очень хорошо видно, что для него это — начало конца.

Катса обнаружила, что он изменился — не столько из-за потерянного зрения, сколько из-за чувствительности, обретенной с ростом его Дара. В схватке он чувствовал теперь не только ее тело и намерения, но и силу удара, прежде чем она успевала его нанести, и направление ее движений. Он научился использовать мгновения, когда она теряла равновесие. Он еще не обрел прежнюю силу, и иногда его подводило собственное равновесие. Но теперь он, было, заставал ее врасплох, чего раньше никогда не случалось.