Нарушенная клятва

Выйдя из комнаты, Тилли направилась через холл на кухню. Тут, у самой лестницы, ее едва не сшиб с ног один из юных Филдмэнов, преследующий мисс Феб Крэнн. Молодые люди даже не задержались, чтобы извиниться, и Тилли несколько секунд стояла, глядя им вслед: юноша и девушка со смехом выбежали из дома и понеслись по направлению к воротам.

На кухне Бидди проворно наполняла выпечкой блюда и тарелки, затем вручала их девушкам, которые, в свою очередь, выносили их через заднюю дверь и передавали нанятым слугам, накрывающим длинный стол в конце террасы.

Не отрываясь от дела, Бидди заметила:

— Они вдоволь набаловались всеми этими покупными диковинками, а теперь примутся за настоящую еду.

— А ее хватит?

— Должно хватить: за последние четыре дня мы испекли две сотни мясных пирожков и сотню больших сладких пирогов. Но знаешь, Тилли, я уже просто с ног валюсь.

— Знаю, Бидди. Давай, я все-таки тебе помогу.

— Что? — Бидди обернулась, взглянула на нее и улыбнулась слабой, усталой улыбкой. — Твое место там. Иди туда. Как там идут дела?

— О, просто отлично.

— Да уж, судя по тем звукам, которые сюда доносятся, и впрямь отлично. Кэти говорит, что больше похоже на праздник урожая, чем на помолвку. Я сильно удивлюсь, если после этого кролики не начнут плодиться.

— О! — Тилли даже засмеялась. — До такого дело не дошло. Просто им всем очень весело — скорее всего от вина.

— Ну да, ну да. Как говорится, вино в дверь, а ум в окно. А когда мужчины доходят до такого градуса, без толку наставлять девчонок, что надо держать ушки на макушке, а подолы — там, где им положено. Опять же, как говорится, без одежки что лорд, что мужик — один черт, прости меня, Господи.

— О, Бидди! — Тилли снова рассмеялась, а потом добавила: — Я на минутку сходу наверх — посмотрю, как там Вилли. Час назад он спал, как сурок, но, может быть, от такого шума проснулся.

Передавая Пег две тарелки с пирогами, Бидди спросила:

— Похоже, ты не больно-то радуешься от всей этой суматохи, верно?

Полуобернувшись, Тилли пристально взглянула на нее, но Бидди этого не заметила — она была занята, наполняя новые тарелки. И Тилли ответила:

— Примерно так же, как и ты. — И вышла из кухни.

Однако вместо того, чтобы вернуться в холл, она по задней лестнице поднялась наверх и через боковую дверь вошла в галерею. А, идя по ней, едва не столкнулась с Мэтью, выходившим из комнаты покойного отца в обществе Алисии Беннетт.

Смятение Тилли длилось лишь секунду — ровно столько же, сколько ее взгляд на обоих. И когда Мэтью собрался заговорить, она уже была далеко.

Внутри у нее все кипело. Да как он смеет водить эту женщину туда! Какие бы у него не были намерения, почему он не отвел ее в свою собственную комнату?

Войдя в детскую, Тилли остановилась, глядя на спящего сына и сжимая обеими руками верхний край решетки кроватки, — движение, порожденное и гневом, и безотчетным желанием найти точку опоры. В ее голове все отчетливее оформлялась мысль: «В конце концов, это его комната». Все комнаты этого дома, все и каждая, принадлежат ему. Вот о чем она постоянно забывает. Мэтью является хозяином этого дома, Марка больше нет, а она сама — всего лишь экономка.

Присев на низенький детский стульчик возле притушенного камина — его, несмотря на жару, хоть и немного, но топили всегда, — Тилли задала себе вопрос: «Что с ней происходит?» Она ощущала себя такой несчастной, такой потерянной. Она ощущала себя несчастной и после смерти Марка, но тогда рядом с ней был мистер Бургесс, и она ждала ребенка. Теперь то время казалось ей временем покоя. Даже в ее тогдашнем одиночестве таилось какое-то своеобразное счастье; но с тех пор, как она вернулась в этот дом, у нее не было ни одного мгновения счастья.

Пододвинув к себе маленький столик, она уронила голову на руки.

Когда на ее плечо легла рука, Тилли встрепенулась и увидела склоненное над ней лицо Кэти.

— Что?!

— Ну, так время-то — половина третьего.

— О нет! Господи Боже мой… — Тилли встала. — Я… я, кажется, заснула.

— Ну и хорошо, тебе это на пользу. Я тоже только о том и мечтаю, чтобы поскорее заснуть. Я еле на ногах стою.

— Говоришь, почти все разъехались?

— Да. Роузиеры — только что, и Толманы, и Крэгги — по крайней мере, старики. А из молодых кое-кто еще тут — особенно те, что приехали верхом… Знаешь, один уехал с барышней — посадил ее впереди себя и уехал. Не знаю, кто это был, но остальные, кто стоял неподалеку, чуть не лопнули со смеху.

— А что миссис Макджи?

— Уехала — уже с час как уехала, и тетушка вместе с ней. Мне она понравилась. Знаешь, она поговорила со мной — они обе поговорили. По всему видать — хорошие люди, хоть и из благородных. Не то, что остальные. Что они там только не вытворяли! Боже милостивый…

— А мисс Анна?

— Уехала вместе со своими, а мистер Джон скакал рядом с каретой. А молодые господа поначалу бежали за ними вдоль дороги, кричали «ура» и смеялись… Это было здорово!

— Я спущусь вниз.

— Мать просто еле жива.

— Да уж, я думаю. Не давай ей завтра рано вставать. Я сама могу справиться со всеми делами.

— Да навряд ли она согласится.

Прежде чем покинуть детскую, женщины подошли взглянуть на ребенка. Он мирно посапывал, засунув пальчик в рот.

— Так бы и съела этого сладкого красавчика, — растроганно шепнула Кэти.

Прикрыв за собой дверь, они прошли через странно тихий теперь дом.

На кухне, положив ноги на табуретку, сидела Бидди. Увидев Тилли, она устало улыбнулась:

— А я уж подумала, ты куда-то пропала, девуля.

— Прости, я случайно заснула.

— Не за что тебе извиняться. Ну, слава Богу, теперь все позади, осталось только заплатить по счету. Могу поклясться, этот вечер влетел ему в хорошую копеечку.

— А эти парни из города?

— Уехали четверть часа назад вместе с музыкантами. И знаешь что? — Бидди возмущенно взглянула на Тилли. — Они хотели забрать с собой остатки еды со стола на террасе. Это надо же!.. Ну, разумеется, я послала их куда подальше. Честное слово! А они — так, мол, у нас принято — такое правило. А я говорю, что все когда-то случается в первый раз. Так вот, сегодня в первый раз это ваше правило будет нарушено, и надеюсь, что не в последний… Пять шиллингов за ночь каждому, да еще ели и пили сколько душе угодно, да еще хотели забрать еду. О Господи! Легко же некоторым живется…

— Давай-ка, Бидди, поднимайся — и спать. И ты тоже, Кэти. Я тут сама управлюсь.

Бидди медленно, с трудом, встала.

— Да, девуля, я, пожалуй, пойду. Мы там прибрали сколько могли, а остальное уж доделаем утром. Только вот как бы нам добраться до дороги и ни на кого не наткнуться? В саду еще полно молодых джентльменов и барышень.

— Пройдите через яблоневый сад.

— Ох, не люблю я там ходить, — вмешалась в разговор Кэти.

— Там и так темно, а на аллее под кипарисами — просто хоть глаз выколи.

— И я не люблю, — одновременно поддержали ее Пег и Фэнни.

— Ну, так попросите Артура проводить вас, — посоветовала Тилли. — Артура или кого-нибудь другого: уже почти все гости разъехались, так что они вполне могут отлучиться из конюшни. А может, и Фред еще здесь — да, почти наверняка.

— Нет-нет, не стоит их беспокоить: им и так сегодня досталось. — Бидди замахала руками на дочерей. — Не тревожьтесь, никто из этих молодцов не покусится на вас.

— О, мама! Что ты такое говоришь! Вот вечно она скажет что-нибудь эдакое, правда, Тилли?

— Ладно, я сама пойду, — отозвалась Тилли, улыбаясь Фэнни. — Провожу вас, да и сама немного подышу свежим воздухом.

В последний раз оглядев кухню, Бидди жестом велела дочерям выходить, а оказавшись во дворе и взглянув на серебристое от лунного света небо, она заметила:

— Ну, если Мэтью за свои деньги заказал такую ночь, то он не мог найти им лучшего применения, верно?

— Ты права, Бидди, — улыбнулась Тилли. — Ночь просто великолепная: светло почти как днем. Мне кажется, я никогда не видела такой яркой луны, а ведь полнолуние еще не наступило.