Страница 14 из 86
— Вы подоспели вовремя… как мне кажется.
— Пойдем, — отвернувшись от них, Саймон повел Тилли к своей лошади, которая мирно паслась неподалеку. Усадив девушку, он повернул голову к Сопвиту: — Спасибо, сэр, за помощь.
— Помощи от меня не было, только я не дал тебе его убить. Ты бы его точно прикончил.
— Жаль, что не успел.
Саймон точным движением забросил свое тело на лошадь позади Тилли. Усевшись, он натянул поводья, лошадь медленно тронулась с места. Саймон не попрощался и даже не взглянул на леди Майтон, проезжая мимо. А она пристально смотрела на него…
Марк прошел к пасшимся на краю оврага лошадям и вернулся с ними к Агнес.
— Да, в антракте скучать не пришлось, — заметила дама, переводя взгляд с удаляющихся фигур на Сопвита. — Нас прервали в самый решающий момент, — после паузы продолжала она, кокетливо склоняя голову набок. — Насколько я помню, вы, мистер Сопвит, намеревались получить свой выигрыш.
Марк передал ей поводья. Темнота скрывала выражение лица леди, но, вероятно, она посмеивается над ним и уверена, что он не дерзнет на этом этапе их отношений, как она выразилась, потребовать свой выигрыш.
Однако Агнес ошибалась: трудно было найти более подходящее место и время, чтобы доказать ей это. Сопвит намеревался еще до ночи получить свой выигрыш сполна, чтобы она больше не водила его за нос. Казалось, она весь вечер следила за каждым его шагом. Когда он, вконец раздосадованный, собирался вернуться домой, она внезапно появилась перед ним неподалеку от оврага и поинтересовалась как ни в чем не бывало:
— Добрый вечер, мистер Сопвит. Не меня ли вы ищете?
Спешившись, Марк подошел к ней. Тогда она протянула ему руки, он помог ей сойти с лошади и ответил, продолжая держать за руки:
— Ошибаетесь, леди Майтон, о вас я даже и не думал.
Он все еще не отпускал ее. Они ощущали дыхание друг друга, так близко находились их лица, а в глазах отражалось то новое, что начинало входить в их отношения. Именно в этот момент до них донесся женский крик, заставивший их отпрянуть друг от друга.
Это мог быть возглас восторга в пылу страсти, поэтому они подождали, прислушиваясь, и уже собирались вернуться к своим делам, как крик раздался снова.
Когда он отстранился и стал вслушиваться в снова воцарившуюся тишину, Агнес холодно заметила:
— Возможно, это кто-то из деревенских заставляет свою подружку визжать от восторга.
— В этом крике радости как-то не чувствовалось.
Через несколько мгновений до них долетел еще один, на этот раз резко оборвавшийся, крик. Марк быстро помог ей сесть на лошадь, сам вскочил в седло и коротко скомандовал:
— Поезжайте за мной.
— Как? Что вы сказали?
— Я прошу вас ехать за мной, — повторил он, оборачиваясь.
— Ну конечно, я так и подумала.
Сопвит чувствовал ее раздражение, но дикая сцена, которую они застали, изменила настроение леди Май-тон. Происшедшее, казалось, даже развлекло ее.
Теперь же она ждет, как поступит Марк. Ей не придется долго гадать.
В конце оврага Сопвит взял у леди поводья и направил обеих лошадей к более низкому и пологому склону. Уже наверху он развернул их и они двинулись по более высокому участку местности за лесной полосой, тянущейся вдоль оврага. Лес стал редеть, уступая место подлеску вперемежку с кустарником. Они прошли еще немного. Марк привязал обеих лошадей к дереву и стоял, поджидая Агнес, которая подошла к нему, спотыкаясь почти на каждом шагу. Теперь ему хорошо было видно красивое лицо: в глазах горели озорные огоньки, губы улыбались. Она молчала, но тут он сказал: «Я готов получить свой приз». Марк знал, что она вот-вот рассмеется, но опередил ее. Смех ее получился подавленным, как до этого крик Тилли, когда он подхватил ее на руки. В следующую минуту они оказались на земле и замерли, глядя в глаза друг другу, хотя это продолжалось только мгновение.
Как уже не раз случалось в его жизни, радость выигрыша отдавала горечью, потому что он, ощущая себя вначале хозяином положения, в конце такой уверенности совсем не чувствовал, не переставая удивляться, как ее пожилому мужу удавалось справляться с такой кипучей страстью. Вероятно, муж даже и не пытался, и этим объяснялась ее ненасытность.
Это была необыкновенная ночь, но, как ни странно, Марк не чувствовал ни особой радости, ни удовлетворения.
Когда Саймон, поддерживая Тилли, вошел в дом, дремавшая в кресле у камина Энни обернулась.
— Боже милостивый! — прикрывая рот рукой, ужаснулась она при виде их. — Что случилось?
Она вскочила, бросая взгляд на Уильяма, который приподнимался на локте, пораженный не меньше ее, и закричала:
— Что такое? Что случилось? Что?
И Тилли, бросившись в объятия старой женщины, отчаянно зарыдала, повторяя: «Ой, бабушка, бабушка!»
Прижимая к себе внучку, Энни оглядела Саймона. Она увидела размазанную по лицу кровь, разорванный взятый напрокат костюм.
— Что случилось, парень? Что с тобой такое? И почему ты оказался здесь в такую ночь? — сдавленным голосом спрашивала она.
Саймон тяжело опустился на стул, но ответил не ей, а обратился к Уильяму:
— Нечего долго рассказывать. Этот мерзавец Мак-грат хотел взять ее силой! Даже сеть на нее накинул.
— Какую сеть? — не понял Уильям.
— Разве ты не помнишь старый трюк: между двух деревьев растягивается сеть, устанавливается шест и закрепляется захлестывающая петля. Помню, в последний раз так ловили сбежавшего пони. Это намного удобней, чем гоняться за ним, высунув язык.
— Хал поймал ее сетью? — Уильям перевел взгляд на свое любимое дитя, как он мысленно называл ее.
Тилли, сжавшись в комок, сидела на стуле у камина, а Энни ласково гладила ее по голове.
— Господи! Если бы мои ноги ходили!
Уильям повернул голову к Саймону и прибавил:
— Они ни перед чем не остановятся: они уверены, что все здесь принадлежит им.
— Да, Уильям, они в этом абсолютно уверены.
Тилли так резко повернулась на своем стуле, что оба мужчины вздрогнули, а Энни испуганно отступила назад.
— Что принадлежит? Значит, он не только за мной охотится? — крикнула Тилли. — Ему нужно еще что-то. И я имею право узнать, после того что случилось, я имею право. Дедушка, — обратилась она к Уильяму, слезы заливали ее лицо, — скажи, что это за деньги. Я должна знать.
В комнате стало тихо, только ветер гудел в трубе. В очаге ярко горело полено, и, когда оно треснуло и развалилось на две части, раскатившиеся в разные стороны, Уильям коротко и тяжело вздохнул и сказал:
— Ну конечно, девочка, ты имеешь право знать. Но, думаю, на сегодня с тебя довольно, поговорим лучше завтра.
— Нет, нет. Ты же сам всегда говоришь, что не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, иначе завтра не наступит. Завтра у тебя будет другая отговорка, и у тебя, бабушка, тоже, — голос Тилли сорвался.
Энни наклонила голову, ей нечего было возразить против безжалостной правды.
— Тогда иди, садись сюда, — Саймон взял девушку за плечи и усадил на стул у стола лицом к Уильяму. — Ну, Уильям, начинай… или мне рассказать всю историю?
— Да, Саймон, так будет лучше, — Уильям повернул голову в сторону и прикрыл глаза.
Бентвуд придвинул свой стул поближе к Тилли. Усевшись, он положил руку на стол и начал, глядя на девушку.
— Все это произошло лет тридцать назад, верно, Уильям?
Старик кивком подтвердил его слова.
— Однажды летом, в воскресенье, твой дедушка вышел прогуляться и подышать воздухом. Ведь это единственный день в неделю, который горняк проводит, как ему захочется. Он забрел довольно далеко. День выдался жаркий, твой дедушка устал, прилег отдохнуть среди кустов можжевельника и задремал. Разбудил его шум неподалеку за кустами. Сначала он решил, что рядом с ним устроилась влюбленная парочка, но потом понял, что ошибся. Пыхтел мужчина, как будто возился с чем-то тяжелым. Твой дедушка стал осторожно пробираться между кустами и добрался до места, где они заканчивались. Дальше начиналась пустошь, на которой лежали валуны, мимо которых он проходил перед тем, как расположиться отдыхать на траве. Твой дедушка часто говорил мне, что у него глаза на лоб полезли, и было от чего. Он увидел, что около одного валуна копошится отец Хала, Макграт, который и тогда был деревенским кузнецом. Наконец ему удалось сдвинуть камень с места. Валун повернулся, и дедушка не мог видеть, что делает Макграт. Через некоторое время Макграт перекатил валун на прежнее место и удалился в лучах заходящего солнца.