Прости

— Думаете обо мне? — раздался знакомый насмешливый голос, показавшийся девушке настолько родным, что у нее перехватило дыхание.

Игорь выкатил из кухни сервировочный столик. Бутерброды с красной икрой и несколько сандвичей лежали среди зелени на восьмиугольных фарфоровых тарелочках. Ваза была наполнена фруктами.

— Что будете пить, Наташа? — спросил Игорь, открывая дверцу бара.

Гостья поразилась разнообразию напитков, стоящих на зеркальной полке.

— Я не пью, — сказала она.

— Мы не будем напиваться. А немного расслабиться не помешает ни мне, ни вам. Мне — чтобы немного отдохнуть, а вам — чтобы преодолеть скованность.

Наташа вдруг почувствовала такое доверие к Игорю, что все только что сказанное им показалось ей правильным. Он налил в рюмки коньяка и сел в кресло напротив девушки.

— Выпьем за красоту, — предложил он, приподнимая рюмку. — Не бойтесь, Наташа, пейте. Это хороший коньяк, у меня плохого не бывает. А хороший коньяк полезен для здоровья, если его пить в умеренных дозах.

Наташа отпила немного, и скоро приятное тепло разлилось по ее телу.

На улице совсем стемнело, и Игорь задернул штору, как бы окончательно отрезав девушку от прежней жизни. Он повернул выключатель, и матовый шар на длинном шнуре, свисающий над столиком, мягко засветился. Заиграла музыка, и хрипловатый голос французского шансонье запел о любви. Наташа не знала французского языка, но настроение, с которым пел артист свою песню, соответствовало ее чувствам, и невозможно было ошибиться: конечно же, он пел о любви.

Наташа смотрела на Игоря, он смотрел на нее. Оба молчали. В глазах парня не было насмешки. В них было что-то такое, чего Наташа пока не могла понять. Может быть, любовь? Она вдруг испытала странное волнение. Предчувствие необычайного, томившее ее с минуты их знакомства, усиливалось.

— Иди ко мне, — властно сказал Игорь, но в его голосе девушка уловила то же волнение, которое охватило ее.

Она молча повиновалась. Как во сне, а ведь это и был сон, так ей казалось. Прикосновение его рук вызвало в душе сладкий трепет, как и в первый раз, у реки. Наташа вдруг вспомнила, что тогда он предсказал ее теперешнее отношение к нему. Она попыталась высвободиться из желанных объятий Игоря. «Неужели у меня совсем нет гордости?» — думала она. Справиться с его сильными руками было трудно. Он все ближе привлекал ее к себе.

— Наташа, мы же оба хотим этого. Что касается необходимого в подобной ситуации проявления гордости, то вы ее уже продемонстрировали. Для меня этого вполне достаточно. Я вам поверил.

Знакомые Наташе задорные чертики опять появились в его глазах.

— Нет, — сказала Наташа, стараясь придать своему голосу как можно больше решительности, чтобы Игорь не смог догадаться, как боится она, что он отпустит ее.

— Я не люблю, когда мне говорят «нет», а тем более когда лгут. Скажите «да», Наташа, и это будет правдой.

— Нет, — повторила она.

Он усадил ее к себе на колени, и его губы приблизились к ее губам. «Какие ласковые у него губы, и в то же время какие настойчивые», — подумала девушка, незаметно для себя отвечая на поцелуй парня. Голова у нее слегка закружилась, теплота все сильнее разливалась по телу. Неизвестная ей ранее истома охватывала ее.

— Скажите «да», Наташа, — повторил Игорь.

— Да, — прошептала она.

Игорь встал, продолжая держать девушку на руках так легко, словно она не имела веса. Исчезли сомнение и страх. Осталось только доверие к его сильным надежным рукам. Он поцеловал ее еще раз, и поцелуй длился так долго, что ощущение реальности совсем покинуло девушку. Комната, матовый шар, статуэтки — все исчезло куда-то, и Наташа стремительно стала проваливаться в черную бездну, испытывая необыкновенный восторг. Неожиданно она почувствовала острую резкую боль и едва сдержалась, чтобы не закричать.

— Милая моя, милая, что ты, сейчас все будет хорошо, — услышала она успокаивающий голос любимого и уже не чувствовала боли, опять погружаясь в состояние блаженства.

Когда Наташа пришла в себя, она с удивлением обнаружила, что оказалась в другой комнате — на широкой кровати. Странно, она даже не заметила, как Игорь принес ее сюда. Он лежал рядом, закинув руки за голову и закрыв глаза. Гладкая загорелая кожа казалась почти черной из-за белизны простыни.

— Тебе было хорошо со мной, малышка? — спросил он.

— Да, — ответила Наташа.

Она не скрывала своих чувств. Нежность как вихрь ворвалась в ее распахнувшееся сердце. Девушка провела рукой по бицепсам парня. Они были твердые, как камень, несмотря на то, что он лежал в расслабленном состоянии. Она погладила его руку.

— Какая ты нежная, Наташа, — тихо сказал Игорь.

А она поняла, что больше не сможет жить без него, без его рук и губ, без его насмешливого голоса. Но ей было так спокойно — она и не будет без него, она будет с ним. Всегда, всю жизнь. А то, что он сказал ей в коридоре о нежелании жениться, — это ерунда, ведь они не были тогда так близки, они были чужими друг другу, тогда как сейчас у нее нет никого роднее, чем он. И, конечно, он испытывает то же самое. Не мог же он просто так называть ее милая. И в голосе его было столько чувства. Он любит ее, любит, иначе разве он был бы так внимателен к ней. Отчего он угадывал ее мысли? Оттого, что наблюдает за ней. Она ему интересна. Ее любовь взаимна.

Наташа положила голову на грудь Игоря. Какое умиротворение и покой. Ей постоянно нужно было куда-то спешить, стараться что-то успеть. Занятия, экзамены, уроки… А теперь все это казалось таким незначительным. Самым важным в жизни был Игорь, а он вот, рядом.

Девушке захотелось доверять ему свои мысли, но она не находила слов, чтобы передать свое состояние. Тогда, гладя его жесткие волосы, она стала нежно целовать его лицо: губы, щеки, глаза.

— Ты хочешь остаться у меня на всю ночь? — вдруг спросил Игорь, и Наташа от неожиданности сначала даже не поняла вопроса. Что он имеет в виду? Разве не останется она с ним на всю жизнь? Она промолчала.

— Мне завтра с утра нужно заехать в редакцию, да и у тебя, наверное, много дел, так что нужно хорошенько выспаться. Если хочешь, я отвезу тебя домой. А хочешь — оставайся. Или здесь, или в гостиной. Я постелю тебе.

Девушке показалось, что рушится мир. Она ничего не понимала. Только то, что все кончилось, и она больше, по-видимому, не нужна ему. Она встала и начала медленно одеваться, пытаясь удержать слезы. Но они все равно текли по щекам.

— Что с тобой, милая? Боже, какой я идиот! — воскликнул Игорь. — Ведь у тебя это впервые.

Он встал и обнял ее, но от этого она разрыдалась, как маленькая, уткнувшись головой в его грудь. Тогда он поднял ее на руки и стал утешать, словно она и вправду была ребенком.

— Все хорошо, хорошо, — шептал он ей. — Я был не прав, прости меня, прости, дорогая, милая.

Он тихонько целовал ее мокрые щеки, и она, всхлипывая, понемногу успокоилась, а потом заснула на его руках.

Когда Наташа проснулась, было светло, в окно светило солнце, играя на стенах солнечными зайчиками. Игоря в комнате не было. Она встала, и, накинув на себя рубашку, оставленную им вечером на стуле, пошла искать его. Он стоял у плиты и варил кофе. Кухня казалась сверкающе-белой от яркого ослепительного солнца. Окно было открыто, и веселый щебет птиц заполнял пространство. На Игоре была футболка и спортивные брюки.

— А я чуть не проспал. Мне же в редакцию надо, — весело сказал он. — Так что теперь у нас очень мало времени, и посему извольте, уважаемая принцесса, помочь вашему пажу по хозяйству.

Наташа стала делать бутерброды, и приготовление завтрака доставило ей столько радости! Радость была от всего — от гомона птиц, шума воды из крана, шипения масла на сковородке. И никогда еще мытье посуды не казалось девушке делом более приятным, чем чтение книги.

Предметы быта вышли на передний план, обретая новые значения. Чашки были ценны тем, что из них можно было пить чай, сидя рядом с Игорем и болтая о чем-нибудь. Тарелки, вилки и ложки были тоже важны, находясь на столе, за которым она завтракала со своим любимым. Все освящалось его присутствием. Стало дорого все, что имело к нему хоть какое-то отношение.