Прости

— У вас замечательный город, Наташа. Надеюсь, что мой родной город тоже понравится вам.

Его родной город? О чем он говорит? Наташа удивленно посмотрела на него.

— Я думаю, вам придется иногда ездить в Германию по делам фирмы, — объяснил ей Ханс Йоахим. — Или вы против?

— Нет, — ответила девушка, — просто все так неожиданно. Но вы еще не видели Волгу.

По гранитным ступенькам набережной они спустились к ротонде. Наташа вошла внутрь и, обхватив руками одну из колонн, сообщила:

— Нужно загадать желание, пока стоишь здесь, и оно сбудется. Если, конечно, очень захотеть. Я, когда была маленькая, верила в это.

Ханс Йоахим подошел к Наташе и, встав рядом, сказал:

— Я загадал. А вы?

— Я ничего не хочу. Слишком многого я хотела, и у меня ничего не получилось, — ответила Наташа.

— Вам сейчас очень плохо. И поэтому жизнь кажется мрачной. Я пережил это. Но потом постепенно появляется надежда, и снова начинаешь строить планы и осуществлять их, — произнес Ханс Йоахим. — К тому же я загадал, чтобы вы были счастливы.

Фонари отражались в воде, в этот час совсем черной. Дальний берег мигал огнями. На фоне звездного неба мост, перекинувшийся через Волгу, был похож на сказочного великана. По нему бежали светлячки неразличимых в ночи машин. И в глазах девушки, казавшихся огромными на ее похудевшем лице, отражались огни иллюминации.

— Вы невероятно красивая сегодня, Наташа, — Ханс Йоахим дотронулся ладонью до ее щеки. — Я сделаю все, чтобы вам было хорошо.

Наташа промолчала. Какая ласковая у него рука. Но чем она может ответить ему? Разве только еще раз поблагодарить. Но ведь он ничего не знает о ребенке. Девушка вспомнила, как долго Светлана не решалась признаться Сергею.

— У меня будет ребенок, — нерешительно произнесла она.

— Вы думаете, Наташа, что человек в моем возрасте и с моим опытом мог этого не заметить? Я понял все, как только увидел вас, — засмеялся Ханс Йоахим. — Я очень рад за вас. У меня была дочь. Сколько радости она приносила мне, даже когда капризничала и не слушалась. А вы разве не любите детей?

— Конечно, люблю.

— Тогда почему ваш голос так странно звучит?

Было уже очень поздно, когда Наташа и господин Шульце вернулись домой. Девушка почувствовала в теле приятную усталость. Сколько дней она не выходила на улицу, не отходя от мамы. Она откинулась на спинку дивана.

— Как я устала. Но это хорошая усталость, — сказала она.

Свежий воздух взбодрил ее, и теперь, в теплоте комнаты, ей захотелось уснуть, чтобы проснуться завтра для ждущих ее дел.

— Я рад, что смог уговорить вас погулять, — Ханс Йоахим подсел к ней и взял ее руку. — Вы немного посвежели.

Он наклонился и стал целовать ее руку осторожно и ласково.

— Я и за это должна сказать вам спасибо, — произнесла Наташа. Она не отняла руки.

— Вы не сразу понравились мне. В первую нашу встречу вы показались мне неинтересной. А потом пришли преображенная. И с тех пор вы всегда были для меня самой красивой и желанной женщиной, — Ханс Йоахим перешел на русский язык. Он говорил без единой ошибки, и девушка поняла, как долго он готовился к этой речи.

Ханс Йоахим обнял ее за плечи и поцеловал. Как был непохож его поцелуй на поцелуй Игоря. Ей не было неприятно, но она ничего не почувствовала. Никаких радостных ощущений не пробудило в ней прикосновение его губ. Только, чтобы не обидеть, она не оттолкнула друга.

Он сам отпустил ее и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Простите меня, Наташа. Обещаю вам не повторять этого, пока вы сами не захотите. — Он встал и отошел к окну.

— Не сердитесь на меня, — мягко попросила Наташа, подходя к нему. — Наверное, я просто устала. Можете считать, что нашего разговора о работе не было. Вы ничего не должны мне.

— Я собираюсь помочь вам не для того, чтобы получить что-то взамен, — резко возразил он. — Завтра мы уезжаем в Москву. Вы будете учиться и работать по мере возможности, чтобы это не повредило малышу. А сейчас постелите мне на свободной кровати. Я тоже, оказывается, устал.

Часть 2

ИГОРЬ

Небольшой двухпалубный корабль строительной фирмы «Jndustriebai» медленно плывет мимо рейнских отвесных скал. На некоторых из них высятся средневековые замки, ставшие музеями или превращенные в отели.

Наташе приходилось иногда вести экскурсии по замкам в качестве переводчика. Иностранные партнеры, закончив дела, спешили полюбоваться старинными памятниками, и молодая женщина, овладевшая за последние годы не одним языком, сопровождала их как представитель фирмы.

Ей нравится ее работа, ей нравится эта страна. У нее есть даже самый любимый замок — Максбург. Атмосфера старины захватывает, и ей начинает казаться, что она попадает в другое время, что она — жена или служанка рыцаря, мужественного и благородного. Сегодня, после прогулки по Рейну, она снова побывает в этом замке вместе с французской делегацией.

Гости спустились на нижнюю палубу — в уютный ресторан, и у Наташи сейчас небольшой перерыв. Скоро ей придется взять микрофон, лишь только они доплывут до одного из самых знаменитых мест в Германии, где Рейн становится наиболее узким, а течение — наиболее сильным. В этом месте река очень извилиста, и в былые времена здесь часто разбивались о скалы рыбацкие лодки.

Люди сложили легенду, которую потом обессмертил великий немецкий поэт Генрих Гейне: легенду о златоволосой девушке, сидящей на скале. Она расчесывает свои прекрасные длинные волосы и поет песню. Ее голос настолько красив, что очарованные рыбаки, сидящие в своих маленьких лодках, забывают о грозящей опасности и разбиваются о скалы. А Лорелея даже не замечает их смерти и продолжает петь, привлекая новые жертвы.

Вдоль берегов Рейна, торцами прилепившись друг к другу, длинной стеной стоят разноцветные трехэтажные домики. С середины реки они кажутся театральной декорацией. На их балкончиках растут розовые, красные и белые герани, такие аккуратные, что тоже выглядят ненастоящими. На скалах, где только возможно, разбиты виноградники, дающие знаменитое рейнское вино. А вот они наконец подплывают к скале, где пела Лорелея.

Наташа стоит на верхней палубе, ветер развевает ее светлые волосы. Она вспомнила, как очень давно, в другой стране, такой далекой и родной, парень с карими насмешливыми глазами назвал ее Лорелеей. «Моя яхта разбилась бы о скалы, если бы они были в Серебряном Бору», — сказал он, стоя на залитой светом сцене. Серебряный Бор. Там, на другой реке, тоже было невероятно красиво. И красота того, покинутого мира несравнима с красотой этого — слишком все непохоже: и природа, и архитектура.

Но хорошо, что здесь все иное. Это помогает забыть то, что случилось там. Правда, каждый раз, когда она проплывает мимо этой легендарной скалы, ее охватывает волнение. Нет, разумеется, ничто не стерлось в памяти. Да и как забудешь, если в доме на Моцартштрассе ее ждет пятилетний малыш с такими же глазами, как у того парня. Он говорит по-немецки чуть лучше, чем по-русски, хотя родился в России, и Наташа старается разговаривать с ним на его родном языке. Он не помнит свою родину. С тех пор, как они уехали из Москвы, прошло четыре года. Игорь был тогда совсем маленький. Что он может помнить? Он вырос в Германии.

Наташа не собиралась уезжать. Ей нравилось работать в Москве вместе с господином Шульце. Он быстро наладил работу фирмы, и Наташа стала в ней незаменимым человеком. Она принимала участие в переговорах, переводила деловые бумаги. Известие о смерти господина Краузе, шефа Ханса Йоахима, изменило ее жизнь. Господину Шульце пришлось переехать в Бонн и возглавить фирму. Он не хотел оставить девушку, да и она уже плохо представляла себе жизнь без него. Так Наташа оказалась в Германии.

Поначалу все было ей чужим, но скоро она привыкла и теперь довольна своей жизнью. Любимая работа, замечательный сын, верный, преданный друг. Что еще нужно человеку? О том, что бывает другое счастье, беспокойное и восторженное, она старалась не думать. И часто ей это удавалось. Только иногда она просыпалась среди ночи с колотящимся сердцем и долго потом не могла уснуть.