Флибустьер

Царапающий звук у двери прервал ее медитации, и она в немом ужасе подняла голову. Кожа мгновенно стала липкой от пота. Заскрипели петли, раздалось приглушенное проклятье. В дверной проем хлынул свет, на фоне которого появилась гигантская фигура.

— Ради Бога! — прошипел знакомый голос. — Не кричи!

— Дункан! — Фиби едва могла этому поверить, она решила, что у нее галлюцинации. Тем не менее она неуклюже поднялась на ноги и, шатаясь, направилась к нему, спотыкаясь о ящики и мотки каната, и из ее горла непроизвольно вырвался дрожащий стон.

Дункан обнял ее и крепко прижимал к себе несколько секунд, и тогда Фиби поняла, что он настоящий, и чуть не умерла от облегчения. Над головой громко шумели люди Морно.

— Как ты сюда попал? — прошептала Фиби, ухватившись за рубашку Дункана обеими руками и позволив себе стать слабой и беззащитной. Позже она всегда сможет отрицать это.

— Неважно, — ответил Дункан. — Нужно выбираться отсюда.

Фиби находилась в глубоком потрясении и до этого мгновения не замечала, что его одежда мокрая, а сам он пахнет водорослями и солью.

— Неужели ты приплыл сюда?!

— Приплыл, и тебе придется плыть, — ответил Дункан, выводя ее из трюма в узкий проход.

— Но как…

— На камбузе играют в кости, — сказал ей Дункан нетерпеливым шепотом, таща ее за собой. — Надо полагать, приз ты, и если ты не укоротишь язычок и не поспешишь, мы оба им достанемся.

Фиби сдержала свое любопытство и последовала за Дунканом по темной пустынной палубе. Месяц на небе дарил им чуть-чуть драгоценного света, и, когда ее спаситель перелез через борт, Фиби заколебалась, но только на мгновение. Пока что им везло, но казино могло закрыться в любой момент, и тогда им придется иметь дело с толпой разозленных неудачников, а также с нетерпеливым победителем, желающим отпраздновать победу.

Она вслед за Дунканом перелезла через борт и обнаружила, что он собирается спуститься по якорной цепи. У нее не было иного выбора, чем последовать его примеру. Спуск до воды предстоит долгий, и, даже если ей удастся не плюхнуться в воду, наверняка будет громкий всплеск.

Закрыв глаза и ухватившись за цепь обеими руками и ногами, как пожарный, спускающийся по шесту, Фиби сползала все ниже и ниже. Дункан, конечно, уже был внизу. Он обхватил ее рукой за талию, когда она начала тонуть, и прошептал ей на ухо:

— Ты должна снять платье. Оно слишком тяжелое.

У поскрипывающего борта судна плескались волны теплые, как в ванне, но населенные всеми видами ужасающих тварей. Фиби не собиралась спорить, все ее помыслы были направлены на спасение от пиратов и прочих морских чудовищ, и поспешно скинула потрепанное платье.

Дункан приложил к ее губам палец, когда она было заговорила.

— Молчи! — приказал он голосом, едва ли более громким, чем дыхание, и все же так настойчиво, что она не могла не повиноваться. — Они скоро хватятся тебя и объявят тревогу. Плыть нам долго. — Он поймал ее за руку и положил ее пальцы на свой пояс. — Звук далеко разносится по воде. Не пытайся спешить и, что бы ни случилось, не кричи и даже не говори. Только держись за меня и все.

Она кивнула, и Дункан поплыл прочь от корабля, пересекая его широкую, шевелящуюся тень, и Фиби, ухватившись за его пояс, старалась держаться на поверхности воды. Они уплыли недалеко, когда предсказание Дункана сбылось кто-то обнаружил, что пленница пропала.

На борту корабля раздались крики и шум, и вдоль борта вспыхнули фонари разозленные пираты столпились у борта, всматриваясь в тьму. Охваченная страхом Фиби прикусила губу и упорно плыла рядом с Дунканом. Соленая вода жгла огнем ободранные о цепь ладони.

Паруса на корабле были спущены, поскольку судно стояло на якоре, и Фиби с Дунканом уверенно приближались к мелководью, но были и другие способы догнать беглецов. Фиби услышала скрип воротов и плеск, с которым ялик ударился о поверхность воды.

Фиби охватила паника, но она, вцепившись в Дункана, продолжала плыть.

Наконец, над водой разлился свет фонаря, выхватив их из темноты, и ялик принялся нагонять пловцов. На борту шлюпки было трое человек изуродованный Морно, человек с фонарем и матрос на веслах.

Дункан застыл на месте, подтолкнув Фиби вперед.

— Плыви! — приказал он. Но она не послушалась.

Морно засмеялся, повернувшись к Дункану блестящей серьгой и единственной ноздрей. В слабом зыбком свете он выглядел особенно причудливо.

— Итак, — прокаркал он, — это вы, мой друг! Я мог бы догадаться! У кого, кроме Дункана Рурка, хватит наглости взобраться, как мартышка, по якорной цепи и похитить мою возлюбленную?

Фиби замерла в ожидании. Ее сорочка шевелилась вокруг нее, как щупальца какого-то морского существа, удары сердца отдавались в горле. Дункан протянул руку и оторвал ее онемевшие от страха пальцы от своего пояса.

— Плыви! — снова приказал он хриплым шепотом и тут же исчез под водой.

Морно и его друзья были слишком встревожены действиями Дункана, чтобы обращать внимание на Фиби; пиратский капитан ругался, всматриваясь через борт в воду, гребец чертыхался на старинном французском, а старик с фонарем встал, раскачивая лодку.

Фиби немного отплыла и стала ждать. Что бы ни случилось, она не собиралась покидать Дункана. Он будет в ярости, если они уцелеют, но это не имело значения. Кроме того, она была неважным пловцом в летних лагерях никогда не поднималась выше звания «черепахи», и ее шансы добраться до берега само-собой были практически нулевыми, с ялика раздался странный звук, за ним последовали яростные крики. Затем Дункан, гибкий, как дельфин, вынырнул рядом с Фиби, обхватил ее рукой и вместе с ней ушел под воду. Лодка начала тонуть, Морно стоял в ней, размахивая кулаком и выкрикивая все, что он думает о потомках Дункана. Гребец и человек с фонарем были не столь многословны, они просто время от времени начинали кричать.

— Я знаю, что ты сгораешь от любопытства, — сказал Дункан, таща ослабевшую Фиби за собой, — так что так и быть, сжалюсь над тобой. Кончик моего кинжала проткнул маленькую дырку в днище капитанского ялика разумеется, совершенно случайно.

«Разумеется», — безмолвно согласилась Фиби. Позади она услышала отчаянный всплеск и новые крики. Она закрыла глаза, побежденная усталостью, и соленая вода окатила ей лицо, наполнив ее рот и нос. Она кашляла и задыхалась, но Дункан продолжал плыть вперед.

— Повнимательнее — сказал он. — Мы в океане. Здесь бывают волны.

Фиби обозвала его словом, которое даже Морно не пришло в голову, и Дункан ответил смешком.

После этого она впала в состояние, очень похожее на то, в котором находилась, скорчившись в трюме пиратского корабля. Она двигалась, она шевелила ногами и свободной рукой, вдыхала и выдыхала воздух, терпела боль в пылающих ладонях и во всем теле, исчерпавшем последние силы. Казалось, что прошла вечность, прежде, чем они добрались до мелководья и Дункан вынес ее на сушу.

Фиби судорожно всхлипнула от облегчения и глубоко запустила пальцы в песок, вцепившись в него, как будто море могло догнать ее и вернуть назад в свои объятия. Дункан осторожно разжал ее руки и поднял на ноги.

— Нет! — сказала Фиби. Она была так измотана, что не могла вымолвить больше ничего, не могла сделать ни одного шага.

— Еще чуть-чуть, — настаивал Дункан. Он сам едва держался на ногах, но все же поднял ее на руки. Он долго нес ее, а может быть, так казалось Фиби, которая к тому времени впала в прострацию и была не в состоянии задержаться на одной мысли дольше нескольких мгновений.

Наконец Дункан положил ее на что-то, на ощупь это походило на матрас, набитый сеном, и она почувствовала, что с нее снимают рубашку и закутывают в сухое одеяло. Ее охватило блаженство не надо плыть, не надо идти или хотя бы просто двигаться, и Фиби погрузилась в глубокий, мертвый сон.

Она просыпалась один или два раза, чувствовала, что находится внутри какой-то хижины и что Дункан рядом, и этого ей было достаточно. Она снова погружалась в тихую тьму, как камень, идущий ко дну пруда, и потом не могла вспомнить, снилось ли ей что-то или нет.