Страница 35 из 103
У стены дома разгорался пожар, языки желтого пламени лизали искореженную кучу металлолома, в которую превратились прицеп и черная машина, в небо валили едкие клубы химически вонючего дыма. Откуда-то взялась милицейская машина, бьющая по глазам синими и красными вспышками огней, около места аварии уже собиралась толпа зевак, в основном состоящая из покупателей магазина — они громко гомонили, и до Воронкова несколько раз донеслось слово «Повезло!»..
«Еще бы! — мысленно согласился с ними Сашка. — возьми прицеп немного с недолетом и войди он в булочную через витрину… Жуть. И на крематорий тратиться не пришлось бы. Да и мне тоже повезло, будка эта противоударная… Да какое к черту везение, это же очередной ход в дурацкой игре, которая вокруг меня крутится! Да я им… А что я им? Да и кому — им?»
Сашка отошел в сторонку и, устало прислонившись к стене, стоял, почти не обращая внимания на нарастающую суматоху вокруг, хотя посмотреть было на что.
Завывая сиреной, подкатил красный «ЗИЛ», пожарные и милиция начали отгонять любопытную толпу. Злосчастный (или счастливый?) «КАМАЗ» перегораживал проезжую часть — образовалась пробка, и самые нетерпеливые бросались объезжать ее по тротуару, дико сигналя и мешая друг другу.
В другой раз Воронков, как и любой средний человек, с интересом поглазел бы на все это безобразие, но сейчас он просто стоял, подпирая спиной темно-серую бетонную стену. Схлынувшее напряжение оставило после себя почти ко всему равнодушную слабость, и от этого равнодушия Сашка получал сейчас даже какое-то удовольствие — стоишь себе и стоишь, живой, невредимый, опасность миновала, на всех вокруг плевать… Стоп! А вот и не на всех!
Он оттолкнулся от стены и, забыв все свое равнодушие, рванулся вперед: там, в толпе зевак, мелькнул белый брючный костюм и белесо-бесцветные волосы девицы-альбиноски. Теперь Сашка не сомневался: это не бред и не наваждение, он видел ее вполне ясно и отчетливо. Девушка стояла, окруженная людьми, но в то же время, словно отгороженная от них невидимой стеной — может, дело было в том, что она разительно отличалась от них.
В общем-то каждая отдельная черта ее лица, каждая отдельная деталь одежды или оттенок цвета лица, волос и ткани — все по отдельности укладывалось в рамки «допустимой необычности». Но вместе они создавали такое сильное впечатление «нездешности», что было просто поразительно, как это люди вокруг не обращают внимания на эту девицу.
«Да и пусть не обращают, лишь бы мне ее сейчас поймать и потребовать, наконец, ответа…» — лихорадочно думал Воронков, врезаясь в толпу и грубо расталкивая всех подряд.
— Ты куда прешь? — раздался густой бас, и Сашке показалось, что он наткнулся на бетонную стенку. Поперек дороги стоял здоровенный — не толстый, а именно здоровенный мужчина с широким, спокойным лицом. Его рука уперлась Воронкову в грудь и шутя остановила его движение.
— Не видишь, люди кругом? — увещевающе продолжил тот. — Надо куда — иди спокойно…
Сашка вспыхнул, готовый одним ударом в шоковую точку свалить здоровяка наземь, и тут же овладел собой. Дядька в общем-то говорил верно, а он был не прав.
— Извините… — выдохнул он. — Пропустите, пожалуйста, мне срочно надо тут…
Здоровяк не торопясь, опустил руку, чуть-чуть подвинулся, давая возможность протиснуться мимо себя, и Сашка возобновил движение, теперь уже стараясь быть повежливее. Однако когда он все же добрался до того места, где от стены приметил альбиноску, той уже и след простыл — наверное, заминка со здоровяком сыграла свою роль.
— Вот сволочь! — в сердцах бросил Воронков вслух, и стоящий рядом мужик в испятнанной маслом спецовке так же мрачно и раздосадованно ответил, скорее себе, чем ему:
— Да уж точно, блин! Я ж, твою мать, не чайник, пятнадцать лет за баранкой — а иди теперь доказывай, что тормоза с утра чин-чинарем проверил! Козлы на лимузине, чтоб их, глаза залили, а у меня в прицепе пять тонн, и джипа поперек дороги встала! Ну и фигли было делать? Я ж говорил этим долбакам в гараже — не ставьте китайские шланги, ищите наши, а они все: подожди, подожди. Дождался, мать…
Сашка понял, что это и есть водитель того самого «КАМАЗа», сочувственно кивнул и пошел к остановке, решив поехать домой. Искать следующую телефонную будку ему почему-то совершенно расхотелось.
Торопливо поднимаясь по лестнице и заранее вытаскивая ключи, Воронков соображал: у Кози скоро начнется обеденное время, и можно попробовать уговорить его пересечься на полдороге.
«Пусть хоть как смеется, но рассказать про черную машину ему нужно прямо сейчас. Не поверит ведь… А надо, чтоб поверил! Не хватало, чтобы через мои беды еще и друзья попадали в переплет! Блин, но какая у нас длинная лестница… Сейчас еще с замком возиться!»
Но трудностей с замком не возникло. Когда Воронков по привычке попытался с напором вставить ключ в скважину, дверь неожиданно подалась, и он неловко ввалился в прихожую.
«Урод, забыл закрыть…» — было первой мыслью, но одного взгляда на комнату хватило, чтобы понять: незапертую дверь за собой оставил кто-то другой. И в общем-то логично, потому что после визита этого «кого-то» ворам в Сашкином доме делать стало абсолютно нечего.
Громили квартиру основательно и с душой. Дверцы стенного шкафа валялись сорванными, несчастный телевизор добили, скинув на пол, а в углу диванные подушки, взрезанные крест-накрест, демонстрировали свою поролоновую начинку. С кухней обошлись так же круто, а в дополнение к общему бедламу в ней содрали с пола линолеум и отшвырнули в прихожую.
На этот ком линолеума Воронков и уселся, подперши голову рукой. А что еще было делать? Кричать, плакать, посыпать голову пеплом, звонить в милицию? Можно еще напиться до бесчувствия — а толку?
Сашка продолжал тихо сидеть, а в голове надоедливо крутилась невесть где подхваченная строчка: «Здравствуй, жопа, я узнал тебя в лицо…» — ситуация вызвала аналогии именно с этой малопочтенной частью тела. Впрочем, собственное лицо, отражаемое зеркалом в прихожей, тоже не казалось слишком симпатичным.
— Ну что? — наконец спросил Воронков у отражения, — получил подарок из Африки?
Отражение спорить не стало, получил так получил. Сашка вздохнул, поднялся, и побрел подсчитывать убытки, заодно отмечая уцелевшее. Вот, например, то же самое зеркало: как висело, так и висит себе. Ничем погромщиков не возмутило, так что запишем в плюсик. Рядом опрокинутая телефонная тумбочка, а под ней…
Он даже радостно присвистнул — совсем забыл про него! Экая нечаянная радость: соседкин навороченный телефон, свалившийся под тумбочку, цел, и красненький огонек по-прежнему сигнализировал о его работоспособности.
Сашка аккуратно перевернул аппарат, поднял трубку — гудок был. Вспомнив инструкцию, пару раз нажал на кнопку, и в узеньком окошке высветилось: было два звонка. Ну и кто чего хотел?
Первое сообщение тонуло в уже знакомых помехах. Сначала через бульканье и свист неизвестный доброжелатель пытался что-то объяснить про какой-то барьер, но по-прежнему разобрать можно было лишь отдельные слова, да и то с трудом.
А потом, совсем заглушив доброжелателя, ненадолго прорезался вдруг какой-то неприятно резкий, с визгливым акцентом голос, злобно твердивший что-то о гайдзинах, побежденных, которые не смеют без разрешения первыми заговаривать с теми, кто собрал восемь углов мира под одной крышей.
Сашка только плечами пожал.
Вместо номера абонента в окошке АОНа горело «error (252», так что вся затея с определителем оказалась бесполезной. Второй звонок прошел сегодняшним утром со служебного телефона Сереги, и запись на кассете звучала так:
— Вороненок, что за розыгрыши? Так порядочные люди не поступа… А это еще что?! — голос обрывался, и пленка некоторое время крутилась молча, пока автоматика не остановила запись.
Сердце сжало дурное предчувствие, и Сашка начал лихорадочно набирать номер, в спешке промахиваясь пальцами мимо кнопок.