Вернуть себя

– Я тоже так думаю, – вмешалась Джинни. – У Дамблдора слишком много других обязанностей, чтобы замечать все мелочи и чтобы знать все, что происходит с Гарри. Это и привело к подобной ситуации. А не зная причины, он не может помочь.

– Но за лечение Гарри отвечает Снейп, не Дамблдор, – заметил Невилл.

– Дамблдору не стоит полагаться на Снейпа, – Гермиона нахмурилась. – Как мне не жаль, но я сомневаюсь, что профессор знает, как помочь Гарри.

– К тому же, не стоит забывать, что он ещё и шпион, и преподаватель, обремененный делами и проблемами, не меньше, чем Дамблдор, который является его наставником и начальником, – добавила Джинни. – А Гарри нуждается в постоянной заботе.

– Мы можем пройти с ним через все это. Мы знаем, каково ему пришлось. Мы можем помочь, – решительно сказала Гермиона. – Мы нужны ему.

– Тогда идемте, – Невилл направился к дверям. – Я отвлеку мадам Помфри, а вы проберетесь внутрь, чтобы увидеться с Гарри.

– Спасибо, Невилл, – Джинни с чувством поцеловала его в щеку.

Парень улыбнулся ей и попытался открыть дверь, ведущую в больничное крыло, но его руки наткнулись на какое-то препятствие. Раздался пораженный вздох, и плащ-невидимка соскользнул с плеч Панси Паркинсон. Ее изумленные карие глаза широко раскрылись, девушка быстро замахала руками. Гермиона резко зажала ей рот – она не была уверена, что слизеринка не поднимет шум.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло прошептала Джинни, прямо на ухо Панси.

В ответ, Паркинсон медленно направила на них палочку. Гриффиндорцы напряглись, но взгляд девушки заставил их застыть на месте. Слизеринка была не похожа сама на себя. Фактически, если бы они не знали ее слишком хорошо и достаточно давно, то никогда не узнали бы в ней свою сокурсницу. Лицо Панси было открыто и уязвимо, в глазах плескалась боль… Маска спала.

Палочка дотронулась до каждого из них, и внезапно они услышали в своих головах голоса. Паркинсон указала на дверь лазарета, Гермиона понимающе кивнула – они могли слышать то, о чем там говорят.

– … назвал меня «папа», значит, он не помнит всего, – голос профессора Снейпа звучал устало. – Но он знал, что мы не в Малфой-Мэноре, и упоминал Нарциссу. Он сказал, что она дома, и это было утверждением, а не просто догадкой.

– Значит, их воспоминания стерты не полностью, – задумчиво заметила медсестра. – Но сознание было сильно изменено, и вполне может быть травмировано. Возможно, их воспоминания станут более ясными и четкими, когда они адаптируются к последствиям заклинания.

– Они могут помнить только самое главное и отталкиваться от этого, – в голосе Дамблдора прозвучала надежда.

– Нет, Альбус!.. Ты не можешь надеяться на это, – раздраженно выдохнул Снейп. – По крайней мере, не в отношение Драко. Мой крестник приложил массу усилий этим летом, чтобы прийти в себя. Весь его труд, чтобы измениться и стать человеком достойным уважения, не может пойти псу под хвост.

– Но это также стерло воспоминания о том, что пережил Гарри, – мягко ответил директор. – Это стоит того.

– Этот путь губителен, – тихо, словно через силу, произнесла Помфри. – Ведь может статься, они никогда уже не будут прежними. Они, настоящие, могут уйти навсегда. Не будет больше Гарри и Драко, которых все знали. Они станут другими людьми.

– Нет. Они – все ещё они, – голос директора был тверд. – Их души не изменились. Что- то, что делает их теми, кто они есть – живет глубоко внутри, и так будет всегда. Изменилась лишь внешняя оболочка души; их несформировавшееся отношение к миру, модель, готовая изменяться под влиянием окружающей среды и зависящая от их взаимодействия с этой средой.

– Вряд ли они захотят быть четырехлетними карапузами, – резонно заметил Северус.

– Все к лучшему. Все, что происходит, происходит по определенным причинам. Особенно вокруг Гарри.

– Это бесполезный спор, – примиряюще сказала Помфри. – Они не могут вспомнить, и время не повернуть вспять.

– Ты сказала, что заклинание нельзя отменить. Никаких остаточных явлений, никаких следов, а это значит, что ничего нельзя исправить и узнать, – голос Северуса прозвучал возле двери, и четыре подростка напряглись, но ни один не сделал попытки отодвинуться.

– Ничего подобного прежде не происходило, поэтому и нет никакой информации, никаких записей в книгах, – ответила медсестра. – Понятия не имею, необратимо ли это. Будут ли их разум и тело развиваться с той же скоростью, что и у нормальных детей, или просто однажды, когда действие заклинания кончится, они проснутся шестнадцатилетними парнями.

– Мне нужно сходить проверить своих студентов, – голос Снейпа приближался с каждым словом.

– Не забывай притворяться больным, – в голосе Дамблдора чуть заметно прозвучала улыбка.

– Альбус, я не могу и дальше уклоняться от моих обязанностей, – рявкнул Снейп.

– Но тебе придется, – спокойно произнес директор. – По крайней мере, пока мы не найдем второго взрослого, который будет способен ухаживать за Гарри, не травмируя его психику. Даже я понимаю это. И, конечно же, мой мальчик, ты поступишь так, как лучше.

Снейп зарычал. Панси оттолкнула гриффиндорцев в сторону и еле успела закрыть их плащом, как дверь с грохотом распахнулась, с силой ударившись о стену. Профессор Снейп зашагал вниз по коридору, его мантия угрожающе развивалась вокруг него. Но прежде, чем повернуть за угол, мужчина замедлил шаг. Он опустил плечи и неуловимо изменил положение тела, чтобы казаться измученным и вялым. Зельевар действительно был очень хорош в том, что делал.

Подростки уставились друг на друга, а затем, будучи не в состоянии произнести даже слово, рванули вниз по коридору. Они неслись в библиотеку. Госпожа Пинс подозрительно посмотрела на красную, растрепанную четверку, но студенты остановились и успокоились перед входом, так что у нее не было причин выгонять их или придраться к их поведению.

Выбрав стол в самом темном углу, Гермиона раскрыла одну из их школьных книг, чтобы придать правдоподобность необходимости их пребывания здесь, на тот случай, если кто-то глянет в их сторону.

– Что ты там делала? напряженно поинтересовалась Джинни.

– О чем они говорили до того, как мы добрались туда? – одновременно с ней спросила блондинку Гермиона.

– Ничего такого, просто светская беседа. Я пришла всего на пару минут раньше вас.

– Ты сегодня что-то слишком вежлива и общительна, – Невилл подозрительно покосился на Панси.

– Проклятье! – возмутилась та. – Я хочу, чтобы вы пробрались к Поттеру, и тогда я смогу узнать, что произошло с Драко. То, о чем они говорили… Это звучит так, будто его сознание было изменено, когда они копались в памяти Поттера. Салазар, что произошло?! И почему Драко вообще был вовлечен в это?

– Мы ничего не сможем тебе рассказать, – сухо проговорила Гермиона. – Ни о Гарри, ни о Малфое.

Панси резко вскочила и направила палочку на гриффиндорку.

– Мы бы рассказали тебе все, что нам известно о Малфое, – спокойно пояснила ей Джинни. – Но нам ничего не известно. Честно. Мы даже не знали, что он помогал в лечении Гарри.

– Как и о Снейпе, впрочем, – осторожно вмешался Невилл. Он прекрасно понимал, что если эта слизеринка – Пожиратель Смерти, то новость, что Снейп помогает Гарри Поттеру, будет означать смерть профессора. Кто бы мог подумать, что Невилл может лгать с абсолютно честным лицом?! Но это была лучшая защита, которую он мог предложить своему преподавателю. Как бы он не боялся Снейпа, сколько бы тот не изводил его, гриффиндорец знал, что этот человек сражается против Темного Лорда на их стороне. – Мы только знали, что Гарри находится на попечении Помфри и Дамблдора.

– Мадам Помфри не пускала нас к Гарри с воскресенья, – добавила Джинни. – Мы и не подозревали, что она вообще планирует накладывать какое – то заклинание.

– И я уверена – ты понимаешь, что мы не будем говорить с тобой о Гарри, – спокойно продолжила Гермиона, даже не дрогнув под пристальным взглядом слизеринки.