Страница 56 из 66
– Вы на глазах превращаетесь в посмешище. Называете себя детективом, но при этом понятия не имеете, что моя дочь не могла иметь детей в силу особенностей своего организма.
У меня отвисла челюсть.
– Вы в этом уверены?
– Бог мой, неужели вы думаете, что можно ошибаться в таких вещах, если речь идет о родной дочери?
Я обошел стол Сикса, посмотрел на фотографии и стал мрачно разглядывать женщину на одной из них. Женщину, которую я сразу узнал. Это была та, которую я встретил в домике в Ванзее. Та, которую я ударил. Та, которая, как я полагал, была Евой, а теперь называла себя фрау Тайхмюллер. Та, которая, по всей вероятности, убила своего мужа и его любовницу. Эта была единственная дочь Сикса, Грета.
В работе детектива случаются ошибки, но никогда не испытываешь такого унижения, как в тех случаях, когда ты держишь в руках доказательство своей непроходимой тупости. А когда до тебя доходит, что этот сюжет просматривался с самого начала, чувство унижения переходит в подавленность просто невыносимую.
– Господин Сикс, наверное, я покажусь вам сумасшедшим, но теперь я уверен, что еще вчера днем ваша дочь была жива и собиралась вылететь в Лондон в обществе вашего личного секретаря.
Сикс помрачнел, и на мгновение мне показалось, что сейчас он меня ударит.
– Что за чушь вы тут несете? Вы безмозглый осел! – прохрипел он. – Что значит «была жива»? Моя дочь умерла, и она в могиле.
– Я полагаю, что дело было так. Грета неожиданно вернулась домой и застала Пауля в постели со своей кралей, в стельку пьяных. Пристрелила их обоих, а потом, поняв, что она сделала, позвонила тому единственному человеку, к которому могла обратиться в трудную минуту. То есть Хауптхэндлеру. Ялмар ее любил. Ради нее он был готов на все, и он помог ей скрыться, чтобы не попасть за решетку.
Сикс тяжело опустился на стул. Он побледнел и весь дрожал.
– Я в это не верю. – Но было видно, что он, по крайней мере, задумался над тем, что услышал.
– Мне кажется, что это была его идея: сжечь тела убитых и представить все дело так, будто в постели рядом с мужем была Грета. Ее обручальное кольцо он надел на палец той женщины. Потом у него возникла другая замечательная мысль: взять из сейфа бриллианты, чтобы навести на ложный след – создать видимость обыкновенной кражи. Именно поэтому он и оставил дверцу сейфа открытой. Не говоря о том, что бриллианты должны были помочь им в той жизни, которую они собирались начать где-то в другом месте. Так что впереди была новая жизнь под новыми именами, но Хауптхэндлер не знал, что кое-кто уже навещал сейф в этот вечер и взял оттуда документы, компрометирующие вас. Этот «кто-то» был настоящим специалистом своего дела, взломщиком, недавно освобожденным из тюрьмы. И к тому же очень аккуратным. Такой человек не будет взрывать сейф и конечно же не оставит его дверцу открытой. Готов биться об заклад, что ни Ева, ни Пауль не слышали, как он работал, поскольку были в стельку пьяны. Это был парень из команды Красного. Ведь это Красному вы обычно поручали такие деликатные делишки, верно? Пока эти документы находились у человека, работавшего на Геринга, фон Грайса и вас это особенно не тревожило. Поскольку наш Премьер-министр настоящий прагматик. С помощью документов – свидетелей вашего прошлого, ваших связей с преступным миром – он мог шантажировать вас и не сомневаться, что вы пойдете в фарватере экономической политики национал-социалистов. Но когда вы узнали, что эти бумаги попали к Паулю и к «Черным ангелам», вот тогда вы по-настоящему забеспокоились. Вы знали, что Пауль – это враг. Вы понимали, что вас загнали в угол, что надо что-то немедленно предпринять. И тогда обратились к Красному Дитеру, который взял на себя все заботы. Но затем, когда Пауля и его любовницы уже не было в живых, а бриллианты из сейфа исчезли, вы подумали, что человек Красного, пожалуй, взял больше, чем ему полагалось. Не без оснований вы сделали вывод, что это он убил вашу дочь, и тогда вы велели Красному рассчитаться с ним, как положено. Красный убрал одного из грабителей – того, что управлял машиной, – но второму удалось скрыться. Тому, который открыл сейф, похитил бумаги и, как вы полагали, бриллианты. Именно в тот момент вы обратились ко мне. Потому что не были уверены в Дитере – а вдруг он вас перехитрил? – и, скорее всего, вы ничего не сказали о бриллиантах ему, так же как скрыли это от полиции.
Сикс вынул сигару, но не закурил, а покатал между пальцами и положил ее в пепельницу. Он постарел на глазах.
– Нужно отдать вам должное. Вы рассуждали вполне логично: если обнаружится человек с бриллиантами, то должны найтись и документы. А когда вы поняли, что Хелферих вас не обманывает, вы пустили его по моему следу. Я вывел его на человека с бриллиантами и, как вы считали, с документами. Возможно, что в эту самую минуту ваши коллеги из «Германской мощи» пытаются выяснить у господина и госпожи Тайхмюллер, где находится Мучман. Документы действительно в руках этого человека. А чета Тайхмюллер понятия не имеет, что это за человек и чего от них хотят. Естественно, Красному это все не понравится, и я бы не сказал, что у него большой запас терпения. Я уверен, что мне не надо объяснять вам в деталях, что это может означать для господина и госпожи Тайхмюллер.
Стальной магнат сидел, уставившись в одну точку, словно он ничего не слышал. Я схватил его за лацканы пиджака, рывком поднял на ноги и влепил ему пощечину.
– Вы слышали, что я сказал? Ваша дочь в руках этих убийц, этих ублюдков! – Его нижняя челюсть безвольно отвисла. Я снова ударил его. – Мы их остановим.
– Где же он их держит?
Я отпустил его, оттолкнув от себя.
– На реке. В Гросс-Цуг, около Шмеквица[29].
Я поднял телефонную трубку.
– Какой там номер?
Сикс выругался.
– Там нет телефона, – сказал он, задыхаясь. – О Боже, что же делать?
– Нужно ехать туда. Можно, конечно, добраться на машине, но на лодке будет быстрее.
Сикс прыжком обогнул стол.
– У меня здесь поблизости катер-глиссер. До причала можно доехать за пять минут.
Мы сели в «БМВ» и, взяв ключи от катера и канистру с бензином, поехали к озеру. Сегодня оно уже не было таким пустынным, как вчера. Там и тут виднелись, паруса небольших яхт, чьи владельцы спешили воспользоваться свежим ветерком, и казалось, что на водной глади непрерывно трепещут белыми крылышками бесчисленные мотыльки.
Я помог Сиксу снять с катера зеленый брезентовый чехол и перелил бензин в бак, пока он подсоединял аккумулятор и заводил мотор. После третьей попытки мотор взревел, и пятиметровый красавец, отделанный полированным деревом, натянул причальные канаты, готовый лететь по волнам.
Я бросил Сиксу один конец и, отвязав другой, прыгнул на корму. Он повернул руль, передвинул регулятор газа, и катер устремился вперед. Мотор был мощный и по скорости, какую он показал немедля, мог, наверное, сравниться с судном речной полиции. Мы мчались вверх по Хафелю в сторону Шпандау[30].
Сикс посуровел, он вцепился в штурвал, не обращая внимания на то, что волны, которые поднимал наш катер, немилосердно раскачивали суденышки, попадавшиеся на нашем пути. Волны обрушивались и на лодки, привязанные к деревьям на берегу, на яхты, до того безмятежно качавшиеся у небольших пристаней, заставляя разъяренных хозяев выскакивать на палубу и грозить кулаками в нашу сторону с громким криком, тотчас же тонувшим в мощном реве мотора. Мы двигались по Шпрее на восток.
– Надежда только на Бога! – прокричал Сикс. Он снова обрел свою решительность и смотрел прямо перед собой – весь воплощение энергии и уверенности. Лишь нахмуренный лоб выдавал охватившую его тревогу.
– Обычно я хорошо разбираюсь в людях, – он как бы пытался мне что-то объяснить, – но, если это послужит вам некоторым утешением, господин Гюнтер, я должен признать, что сильно недооценил вас. Я не ожидал от вас такой проницательности. Честно говоря, я считал, что вы будете действовать в рамках того поручения, которое я вам дал. Но вы, я смотрю, не любите, когда вам указывают, что и как надо делать. Я не ошибся?
29
Юго-восточная окраина Берлина.
30
Шпандау – западный район Берлина.