В перерывах суеты

«Мерседесы» направились прямо к закрытым воротам. Охрана кладбища знаками показала, что проезд на территорию закрыт. Из первого «мерседеса» вышли двое молодых людей, один из которых подошел к охране, а второй, не обращая ни на кого внимания, прямиком отправился открывать створки ворот. Охранники, услышав несколько слов, произнесенных первым из молодых людей, закивали и отошли в сторону, освобождая проезд. Несколько человек из службы безопасности «Бегемота» ринулись было к «мерседесам», но, увидев номера на машинах, развернулась на полном скаку.

«Мерседесы» въехали на территорию и проследовали почти до самой могилы, подготовленной упокоить останки Романа Беленького, первого ушедшего из жизни олигарха Новой России. Метров за сто пришлось остановиться — дальше была толпа. Охрана из «мерседеса», выйдя из машин, построилась ромбом, внутри которого оказались две женщины, и, рассекая толпу, стала жестко пробираться к могиле. Оказавшись в первых рядах провожающих, охрана остановилась, выпустив из недр своего ромба женщин в черном. При этом два охранника перешли на противоположный край круга, образовавшегося вокруг гроба и приготовленной для него ямы.

Присутствующие поняли, что одна из женщин Лера. На ее отсутствие на панихиде все обратили внимание, но организаторы похорон объяснили, что Лера еще в клинике в Швейцарии и приехать физически не может. Курбатов, увидев женщин, сначала очень удивился — по полученной им информации на имя Леры авиабилет в Россию не выписывался ни в «Аэрофлоте», ни в одной из крупнейших зарубежных компаний, осуществляющих рейсы из Европы в Москву. Корпоративный самолет «Бегемота» стоял на приколе, так что и этот вариант исключался. «Может, она прилетела самолетом Полковникова?» — неожиданно подумал Курбатов. Для Миши этот вариант не сулил ничего хорошего — сговор Полковникова с вдовой был вполне реален и более чем разумен с точки зрения интересов конкурента «Бегемота». Курбатов ринулся к женщинам, но их охрана жестко пресекла его попытку выразить свои соболезнования. И не только его. К женщинам не подпускали никого.

Распорядитель начал процедуру похорон.

Гроб опустили в могилу. Оркестр сыграл подобающую моменту мелодию. Стоявшие у края кинули по комку земли и отошли в сторону, уступая место другим. Только две женщины в черном к земле не прикоснулись, стояли не двигаясь и, казалось, рассматривали проходивших мимо них. Направление взгляда проследить было невозможно, но по наклону головы было понятно, что взоры их обращены не на гроб внизу, а на людей у могилы.

Прошло уже около получаса, а поток людей к могиле не иссякал. Вдруг над кладбищенской территорией из динамиков раздался голос:

— Внимание! Остановитесь и послушайте!

Это было так неожиданно, что все действительно замерли, озираясь по сторонам и пытаясь понять, откуда идет звук. После небольшой паузы голос продолжил:

— Я понимаю, что многие из вас уже узнали мой голос. Да, это я — Роман Беленький, человек, тело которого вы сейчас проводили в последний путь. Кто-то из вас искреннее жалеет о моей смерти, а кто-то тайно радуется освобождению. Ошибаются и те, и другие. Я с вами не расстаюсь. Я — надолго. И пусть мои недоброжелатели знают, что ничто для них не изменилось — мои друзья, а среди вас есть и такие, хоть их и не много, совсем не много, — не дадут погубить то, что я начал. И пусть близкие мои не жалеют о моей смерти — я же долго еще буду жить в вашей памяти. Если вы слушаете эту запись — значит, я либо погиб в какой-то катастрофе, либо меня убили. Запись обновляется каждый год, а сейчас я здоров. Значит, слабым меня никто не видел. Не хочу ваших слез и неискренних речей, последняя моя воля — поминок не должно быть. Счастья вам, люди. Тем, кто его достоин.

На кладбище стояла гробовая тишина. А какая еще тишина может быть на кладбище?

У нескольких женщин началась истерика. Большинство присутствующих, не терявших самообладания ни в каких ситуациях, сейчас дико, растерянно озирались по сторонам. Первыми тронулись с места две женщины в черном. Во всем черном. Они повернулись в сторону выхода, охрана поняла их молчаливый приказ и стала расчищать проход.

Нарушить волю даже умершего Романа никто не посмел. Поминки отменили. Курбатов поехал домой. На дачу. «Конечно, Рома любил театральные эффекты всегда. Но здесь он явно переборщил. Надо все-таки думать о нервах людей». Курбатов вспомнил любимую Ромину фразу: «Даже из своих похорон он мог устроить рекламную акцию». «Ну, может, и не рекламную, но завтра совершенно определенно все газеты опишут похороны во всех подробностях. Такого еще не было. Да, верно, — рекламную».

Машина Курбатова въехала на территорию дачного поселка, а затем и за высокие ворота его коттеджа, больше напоминавшего средневековый французский замок мелкого барона. Слово «маркиз» с Курбатовым как-то не вязалось. А для крупного барона—замок все-таки был мелковат.

Миша прошел в гостиную и с удивлением заметил, что камин разожжен. «Странно, я не предупреждал, что приеду».

— Ну, здравствуй, Миша! Только не говори, что ты догадался.

Курбатов узнал голос Романа. Открыл было рот, но что сказать — не нашел.

— Знаешь, друг мой, ты помолчи, а я поговорю. Хорошо?

Курбатов озирался по сторонам, но в комнате никого не было. Чувствуя себя полным идиотом, заглянул под стол, приподняв скатерть, — никого. Смотрел, где мог спрятаться Роман. Может, влез в доспехи рыцаря, стоявшие в углу? Курбатов направился к ним.

— Ты что, совсем сбрендил? Не ищи меня в доспехах Дон Кихота, мой верный Санчо. Ты же только что меня похоронил. Или я там вместе с гробом спрятался?

Курбатов остановился так резко, как будто ткнулся в стену.

— Ну какие еще есть идеи? Ладно, подскажу — подойти к магнитофону.

Курбатов бросился к полке, где стоял магнитофон, и нажал клавишу «стоп». Надо было как-то остановить этот кошмар. Но оказалось, что это было только начало.

— Ладно, извини, — услышал он голос Романа, но чуть-чуть иной. Обернулся и увидел живого Рому, выходившего из-за шторы.

Курбатов начал хватать воздух ртом, делая при этом какие-то непонятные движения руками.

— Садись. Все, представление окончено.

— Но как?! Что это за мистификация? Этого не может быть — я же видел заключение экспертов.

— Не мне тебе рассказывать о силе денег, Мишаня.

— Но трупы в вертолете? Ты пошел на убийство? Ты с ума сошел, Ромка!

— Я — нет. Ты — да. Рассказываю. Вертолет — радиоуправляемый. Считай — автопилот. Стоит копейки. Людей там не было. Все заключения экспертиз — липа. Опознание следователем трупов — результат совокупности двух факторов: человеческой жадности и низкой зарплаты бюджетников.

— Подожди, а родственники пилотов! Ты о них подумал?!

— Конечно! Полагаю, что пятьдесят тысяч долларов, которые каждый из «погибших» пилотов принесет завтра домой, компенсируют моральный вред. Ты удовлетворен, гуманист ты наш?

— А Лера?

— Лера знала.

— Так она сегодня на кладбище играла спектакль?

— Она не была на кладбище. Она вообще из Цюриха не уезжала.

— А кто?..

— Я. Только в женском платье. И мой партнер. Вернее, партнерша — Маша Козырева. Заочно представляю: Маша — директор агентства розыгрышей, мой соавтор по представлению, которое ты имел счастье наблюдать.

— Какого еще агентства?

— Видишь ли, дорогой друг, мой верный Санчо Панса, в бизнесе есть правило — про партнера надо знать все. У меня уже несколько лет был свой маленький бизнес. Ты об этом знал, а что за бизнес — не поинтересовался. Я, если хочешь, про твою «страхушку» с первого дня знал все — кто у тебя работает, кто клиенты, какие планы по развитию. Все! Ладно, тебя учить поздно. И бессмысленно, ты и так был слишком богат. Мотивов для приобретения новых познаний — нет.

— Подожди! Все могу понять. А часы?! Твои «Картье»? Ты ими пожертвовал ради...

— Ты дурак, Миша. А что, купить вторые часы и подбросить их, ты считаешь, у меня фантазии не хватило?