Страница 11 из 21
— Все равно придется кантоваться в Мадриде. И это еще часов двенадцать, не меньше. Поезд до Аликанте только завтра… А своим личным составом вы пока не обзавелись. — Вот она, моя маленькая месть за «лишние минуты» и несостоявшуюся охоту за десигуалевскими обновками.
— Да… Обстоятельства иногда бывают выше нас. — Всем своим видом ВПЗР показывает, что этот тезис ей не по душе. — В таком случае проведем вечер в том милом аргентинском ресторанчике возле Королевской оперы. Надеюсь, ты догадалась заказать столик?..
Я и забыла, что с ВПЗР и всегда нужно быть настороже! И столь же настороженно относиться к ее трактовке прошлого. Наше предыдущее посещение «милого аргентинского ресторанчика возле Королевской оперы» закончилось грандиозным скандалом. Не вышедшим на международный уровень только благодаря тому, что я предусмотрительно смягчала высказывания ВПЗР при переводе. И, как могла, интерпретировала их в политкорректном ключе. Началось с того, что нам достался не самый лучший (по мнению ВПЗР) столик. Она, видите ли, хотела присесть у окна: за столиком, который на тот момент занимали какие-то англичане. В срочном порядке был вызван администратор с бейджем «Jesús» на рубашке, попытавшийся было объяснить, что в их ресторане все равны. Если, конечно, не резервируют места заранее.
— Скажи, что я — известная русская писательница, — шепнула мне ВПЗР.
— Вряд ли это поможет, — шепнула ВПЗР я. — Здесь не очень-то знают русских писателей…
— Не смеши! Про Толстого-то они слыхали? Вкупе с Достоевским…
— Ну, вы же не Толстой. И не Достоевский.
— Я — русский писатель. Рус-сссский. Пис-ссссатель. Разве этого недостаточно?
— Боюсь, что нет…
— Хорошо, А если бы сюда заявилась авторесса этого… как его… Гарри Поттера? Наверняка всех выгнали бы к чертям и закрыли свою рыгаловку на спецобслуживание…
— Не обязательно…
— А я думаю, что закрыли бы. О, пошлый испанский народец, вечно он трясется перед знаменитостями. Фу, низость!.. Быстренько переведи этому олуху все, что я сказала!
— Насчет Достоевского?
— Не корчи из себя идиотку! Насчет пошлого народца, авторессы, рыгаловки и спецобслуживания!
— Вряд ли ему понравится.
— Да плевать, что не понравится. Я и хочу, чтобы не понравилось! Привыкли, понимаешь ли, унижать русских. Забыли, что мы — великая страна.
— Это та самая страна, которая сучья? — Я не смогла отказать себе в удовольствии процитировать ВПЗР. — Или мы говорим о разных странах?
— Не хватай меня за язык! Дома мы можем говорить все, что угодно… Иное дело — здесь. Здесь мы представители нации. Не самые худшие, заметь. А что касается сучьей страны, есть правда для внутреннего пользования и правда для внешнего…
— А я думала, правда всегда одна.
— По большому счету, и правды-то не существует. Есть лишь ее интерпретации. Я как-нибудь разовью эту тему… А пока — поставь этого недоношенного гарсона на место.
Понукаемая злобным взглядом ВПЗР, я попыталась объяснить администратору, что «известную русскую писательницу» не вполне устраивает столик. Администратор тут же выдвинул альтернативу: другой зал, этажом ниже, очень уютный.
— В подвал, что ли, загоняют? — желчно поинтересовалась ВПЗР. — Как крыс? Там, поди, и окон нет?
Окон, как пояснил Хесус, там и вправду нет, а в остальном… Но ВПЗР было чихать на остальное. И новость об отсутствии окон привела только к новым геополитическим обобщениям. В ход пошли тезисы о бессознательном страхе перед Россией и вполне осознанном раболепии перед англосаксами.
— Переводишь? — то и дело дергала меня ВПЗР. — Переводи! Переводи! Все, до последнего слова переводи!!
— Ваша подруга очень нервная, — покачав головой, сказал администратор Хесус. — Я принесу ей стакан воды.
Потом я очень сожалела, что не остановила его. Когда вода была принесена, ВПЗР уставилась на нее, как на ядовитую змею.
— Это что еще за срань? Аперитив за счет заведения?
— Не совсем… Наш новый друг Хесус считает, что вам не мешало бы выпить водички. Прийти в себя, так сказать…
— Ах, он считает?!.
В следующую секунду ВПЗР плеснула в лицо администратору водой. А еще через три минуты мы оказались на улице. ВПЗР вытащила из ближайшей урны маленькую пластиковую бутылку и прицельно метнула в витрину: это немного ее успокоило. Остаток вечера мы провели в ближайшем к гостинице «Макдоналдсе», в сравнительном анализе этносов и отдельных их представителей.
И вот теперь, спустя год, снова всплыл «милый аргентинский ресторанчик возле Королевской оперы»!
— Может, поищем какой-нибудь другой?
— И искать не будем! — отрезала ВПЗР. — Мне там чрезвычайно понравилось. И персонал такой предупредительный…
— Что верно, то верно, — вздохнула я.
Спорить с ВПЗР относительно трактовок и интерпретаций — все равно что против ветра плевать. Остается лишь надеяться, что у прошлогоднего администратора Хесуса — выходной. Или он вообще уволился и отбыл в Аргентину записывать диск с музыкой «new age». Или заниматься поставками мяса на европейский континент.
Хесус не уволился.
И он был первым, кто встретил нас у входа. И он нас узнал!
При виде ВПЗР он не потянулся в карман за парабеллумом, как можно было предположить, а широко раскинул руки и так же широко улыбнулся.
— Сумасшедшая русская писательница! — провозгласил Хесус. — Давненько же вас не было.
— Что он сказал? Переведи! — тотчас потребовала ВПЗР.
— Сказал, что чрезвычайно рад новой встрече со знаменитой писательницей из России, — на свой страх и риск перевела я.
— Запомнил меня, надо же! — Радости ВПЗР не было предела. — Ах ты мой хороший!..
Она заключила слегка опешившего Хесуса в объятия и расцеловала.
Нам достался тот же столик, что и в прошлом году (козырное место у окна снова было занято какими-то туристами, судя по застревающим в глотках окончаниям слов — американцами). Но на этот раз ВПЗР нашла наше месторасположение превосходным. И вообще была на редкость смиренной — сказывалась таки относительная близость ее вожделенного Талего. Лишь единожды за весь вечер возникла бледная тень скандала — когда ВПЗР потребовала, чтобы ей немедленно завели Хадию Нин, певицу из Бурунди. Хадия Нин — ее последнее музыкальное увлечение: настолько сильное, что придется, видимо, вставить ее в список ста сорока четырех тысяч избранных. Предварительно выкинув из него Джоан Арматрейдинг (или Рейчел Ямагату). Хотя до этого может и не дойти, если ВПЗР подсядет на кого-нибудь другого, типа солистки распавшейся шотландской группы «Cocteau Twins» (уточнить в Интернете, как зовут солистку!). Также подойдут сразу три солистки распавшейся немецкой группы «Tic Tac Toe» (их имена и уточнять не стоит, все равно не запомнишь). А если ВПЗР вдруг наткнется на разухабистый чикагский коллектив «DEVOTCHKA» или сводный хор караимов г. Варна (+ танцевальная группа + хормейстер) — кого будем выбрасывать из списков?..
О существовании Хадии Нин в аргентинском ресторане и слыхом не слыхали — вот удивление, так удивление!
Но общими с Хесусом усилиями нам удалось склонить ВПЗР к прослушиванию певицы Чамбао. Это оказалось несложно, учитывая ее благодушное настроение и то, что Чамбао и вправду была классной! Я, естественно, получила по голове, за сокрытие такой великолепной вокальной жемчужины местного разлива. И сразу же после втыка узнала (мысли носятся в воздухе!), что мне тоже уготовано место в списке избранных. Не самое козырное, в конце списка, что-то вроде 143 998.
— Мне, конечно, лестно… Но с чего бы вдруг?
— Скажем, это производственная необходимость, — сказала ВПЗР, глядя на меня сквозь бокал с красным вином. — Я тут подумала, что совершенно не знаю, как без тебя обходиться. Особенно после конца света. Ну, ты рада?
— А должна?
— Конечно.
— Тогда рада.
Опять я иду на поводу у этой <i> <s>ненормальной</s> <s>сумасшедшей</s> </i> чиксы с большим приветом! Тетки, которая (совершенно необоснованно!) считает, что мир должен вертеться вокруг нее. Что у людей, ее окружающих, не может быть никакой личной жизни, собственных друзей и возлюбленных. И что все должны участвовать в представлениях, которые она разыгрывает, или, по крайней мере, стоять за кулисами. Я не верю в конец света и вовсе не жду его приближения, — с чего бы тогда радоваться?..