Страница 42 из 49
– Чепуха! Я никогда не был в Петербурге! Начинал службу в гвардии князя Шварцбург-Рудольштадт, потом служил в армии короля Фридриха в пехотном полку фон Калькштейна. – Однако голос барона все-таки еле заметно дрогнул.
– Нет, врешь, мерзавец! Я прекрасно помню, как ты приезжал к нам, чтобы вызвать на дуэль фон Заукена! Там я хорошо запомнил твою рожу. Генерал, – страстно произнес он, повернувшись к Вашингтону, – прикажите арестовать шпиона! Господом богом клянусь, это он!
– Действительно, – произнес прусский генерал, – я давно знаю Веттера фон Розенталя, который обвиняет этого господина. Фон Розенталь долгое время служил у русского наследника, еще в Голштинии, потом в России, и вернулся обратно в Пруссию только после безвременной его гибели. Я ни в чем не обвиняю барона, но сие дело требует тщательного расследования.
– Но барон спас меня во время дела в Филадельфии, – промямлил Вашингтон, которому эти воспоминания были неприятны. Редко кто испытывает благодарность к своему спасателю в такой ситуации.
– Я прошу всего лишь тщательного расследования, – настаивал фон Розенталь.
И тут барон не выдержал, он выхватил пистолет, спрятанный под полой камзола, и выстрелил фон Розенталю прямо в лицо. Метнулся к окну, опрокинув по дороге двух замешкавшихся лакеев, схватил стул и вышиб им оконную раму. Не смущаясь высотой, барон выскочил прямо со второго этажа. Раздался дикий крик, похоже, он приземлился кому-то на голову. Затем чьи-то кони внизу взяли с места в карьер, зачастили копыта, прогремели еще два пистолетных выстрела, и все стихло.
– Проклятье! – бесновался пруссак. – Ушли! Как он вас обманул. Догнать! Объявить награду!
– Не надо, генерал, – промямлил ошеломленный Вашингтон. – Прикажите лучше убрать покойника, наши французские друзья могут неправильно понять.
Вот так совершенно неожиданно скончался барон Петер фон Вальдау, и никто, ни одна живая душа не почтила его память вставанием. Впрочем, точно так же никто не заметил очередного рождения воспрянувшего будто феникс полковника графа Валова-Мариенбургского. Никто не оплакивал первого, но, увы, никто не обрадовался второму.
Сказать, что подполковник Тэрлтон был недоволен, значило не сказать ничего. Он был в бешенстве. Все его надежды на поправку материальных обстоятельств разлетелись в пыль, военная карьера тоже не задалась. Вдобавок проигранная самым унизительным образом дуэль окончательно уничтожила его репутацию, по крайней мере здесь, в американских колониях. Оставалось надеяться, что в Англии об этом не узнают, иначе ему будет просто не появиться в приличном обществе, потому что он позволил себе поведение, недостойное джентльмена. Принес же черт этого шпиона, оказавшегося вдруг русским графом и полковником! И все-то попытался ударить наглеца хлыстом, но вместо того сам получил хороший удар. Дуэль же завершилась слишком быстро. Хваленый дамасский клинок разлетелся, будто стеклянный, едва ударившись о странную саблю русского, лезвие которой отливало странным фиолетовым светом. После этого русский издевательски поклонился, и пощечина осталась неотомщенной. Срам-то какой!
А тут еще генерал Клинтон устроил разнос, дескать Тэрлтон проявляет неоправданную жестокость по отношению к жителям колоний, а это может отвратить их от безусловной покорности британской короне. Он еще процедил сквозь зубы, что этот дикий русский Сувара проявляет больше гуманности, настрого запретив обижать обывателя. И что самое скверное, русские платят за все товары полновесным золотом, поэтому американцы так и бегут к ним, начисто позабыв не только про генерала Вашингтона, что было бы хорошо, но и про британскую армию. А такое позволять нельзя, сегодня они продают продукты русским, а завтра, чего доброго, их покровительства попросят. Помните, как это все произошло в Пруссии и Померании? В один момент переменили провинции хозяина. Выяснилось, что недалекие лондонские стратеги, чтобы избавиться от американского волка, запустили в дом русского медведя, и совсем непонятно, собирается ли этот медведь отсюда уходить. Поэтому совершенно необходимо, чтобы хозяева дома сами попросили англичан увезти медведя обратно за океан. А Тэрлтон этой никчемной жестокостью этому мешает! Даром, что ли, он уже заработал себе прозвище «Мясник»!
Однако Клинтон готов дать ему возможность загладить свои провинности. По сведениям разведки, при этих словах милорд скривился, точно хлебнул уксусу, по сведениям разведки от армии Вашингтона отделился отряд генерала Моргана. Русские утверждают – снова кривая гримаса, милорд уже не мог сдерживаться – направляются к городку Каупенс. Отряд Моргана состоит по большей части из неопытных новобранцев, поэтому их будет не слишком сложно разгромить. Генерал Сувара уже предложил отправить отряд казаков, чтобы просто изловить Моргана, однако сэр Генри не разрешил. Эту победу обязательно должны одержать британские войска, чтобы подновить потускневшую славу британского меча. Англичане, а не русские должны внушать трепет противнику. Но, запомните, Тэрлтон, благоговейный трепет, а не панический ужас!
Поэтому Хау согласен отдать под командование Тэрлтона не только его легион, но даже два полка регулярной пехоты, чтобы наверняка добиться победы. Самым хорошим результатом будет, если остатки разбитого отряда Моргана сдадутся в плен, слышите, Тэрлтон, живыми в плен! Ну, скажите на милость, какое настроение может быть после такого напутствия? В результате подполковник только и ждал, на ком бы сорвать злость, а пару раз дал по зубам совершенно неповинным сержантам, просто за то, что под руку попались.
Впрочем, для раздражения имелись и более веские причины. Проклятый Морган никак не желал принимать бой и стремительно отступал, легкая прогулка за верной победой превратилась в изматывающую погоню. Вдобавок, проклятые американцы никак не желали снабжать отряд Тэрлтона продовольствием, и все приходилось буквально брать с боем, он даже приказал повесить пару фермеров, которые возмутились, когда британские солдаты начали ловить их несчастных свиней. Но это никак не приблизило подполковника к заветной победе, хотя несколько успокоило.
Наконец, конный дозор сообщил сэру Банастру, что американцы остановились неподалеку и вроде бы больше не собираются отступать. Вдобавок у них в тылу находится река Паколет, а потому им отступать попросту некуда. Подполковник обрадовался, но решил отложить атаку до утра, потому что было уже довольно поздно и гоняться в потемках за разбегающимися американцами он не собирался.
Проснулся он необычайно бодрым, потому что был уверен – именно сегодня завершится утомительная погоня. Портило настроение одно: вместо завтрака имелась лишь пара черствых корок и заплесневевший кусок бекона. Причем это было еще хорошо, потому что солдатам не досталось и половины такой роскоши. А солдаты Его Величества, как известно, не привыкли воевать на пустой желудок, что внушало Тэрлтону определенную тревогу. Однако построились они довольно бодро.
Тэрлтон, увидев, кто перед ним, даже хмыкнул от удивления и обратился к капитану Кроуфорду:
– И это все?
Кроуфорд долго с недоверием рассматривал жидкую цепочку стрелков, растянувшуюся у подножия невысокого холма, на котором кое-где росли группки деревьев, даже не заслуживающих названия рощицы, потом, пожав плечами, ответил:
– Обратите внимание, сэр, выше по склону стоят несколько батальонов.
– Но все равно, это очень мало.
– Разбежались, сэр. Наверняка просто разбежались ночью, когда стало понятно, что боя не избежать.
– Надеюсь, вы правы, – не совсем уверенно произнес Тэрлтон.
– Может, лучше обойти их с фланга? – предложил Кроуфорд. – Видите, их линия довольно короткая, обойдя холм, мы сможем ударить во фланг и тыл.
– Не стоит, – мотнул головой подполковник. – Слишком много чести. Мы сомнем эту горстку мятежников в момент. Сейчас семь утра. Засекайте время, Кроуфорд, к восьми с американцами будет покончено! Трубач, атаку!