Страница 49 из 49
– И все-таки…
– Не бойтесь, генерал, ничего ужасного с вами и вашими солдатами не произойдет. Я же не Кровавый Бен. Кстати, вы знаете, что он плохо кончил?
– Простите?
– Его повесили, – сухо сообщил русский полковник.
– Банастр Тэрлтон мертв?
– Да. – Было заметно, что русскому совершенно не хочется разговаривать на эту тему.
– Но что будет с моими солдатами?
– Они сложат оружие, за этим проследит ваш… Э-э…
– Полковник Хоуторн, сэр, – представился Хоуторн.
– Вот-вот, – кивнул русский. – Полковник Хоуторн проследит, чтобы ваши солдаты сложили оружие на обозные телеги. Вы также вытащите пушки из реки, они тоже присоединятся к обозу. Там их примут мои офицеры и солдаты. Вы, генерал, с вашими офицерами отправляетесь вместе с нами. Увы, вам придется некоторое время погостить в нашем лагере. А солдаты… Ну пусть отправляются куда хотят.
– Вы даже не будете брать их в плен?
– А зачем?
– Сэр, позвольте поблагодарить вас за столь великодушные условия, – поклонился Вашингтон. – Хоуторн, отправляйтесь к нашим солдатам и организуйте сбор оружия. Проследите, чтобы не произошло ничего неприятного.
И как же был изумлен генерал, когда выяснилось, что он фактически без боя сдал остатки армии отряду, в котором насчитывалось не более четырехсот человек. Так вот почему веселились русские! Вот почему они отказались брать в плен солдат, а ограничились одними офицерами! Ведь американцев было в семь раз больше… Впрочем, как заметил русский полковник, Вашингтон оказался в хорошей компании, если уж он сумел самого Фридриха Великого пленить, то и американскому генералу незазорно.
– Рошешуар, и какие же последние сплетни вы принесли на хвосте из Версаля?
– Мадам, кажется, мне так и не удастся до самой смерти отмыться от клейма сплетника. Ах, злые дамские язычки куда страшнее пистолета.
– Как вам не стыдно говорить такие гадости, Рошешуар!
– Правда всегда горька.
– Так что в Версале?
– Увы, мадам, в Версале всеобщая печаль. Наш христианнейший король в страшной печали, говорят, что он даже перестал посещать Олений парк. Госпожа дю Барри рвет и мечет, ведь в этом случае король перестает к ней прислушиваться.
– А в чем дело?
– Увы, авантюра американская графа Рошамбо завершилась полным афронтом. В последнем сражении его наголову разбили, и вы только представьте кто! Московиты! Рошамбо попал в плен со всеми, кто только уцелел. Король пришел в ярость и пообещал по возвращении во Францию отправить графа в Бастилию. Так что я не удивлюсь, если милейший граф постарается задержаться в Америке как можно дольше. И главное – на переговорах мирных здесь же, в Париже, по настоянию англичан было велено передать колонию Луизианскую этим московитам в виде платы за участие в подавлении американской смуты.
– Да, проклятый Альбион ловко это устроил. Чужими руками воевал, за чужой счет расплатился.
– Это верно, англичанам сие не стоило совершенно ничего. Единственно король пожаловал русскому генералу… генералу… нет, не могу вспомнить эти варварские фамилии. Короче, пожаловал ему титул графа Йорктаунского, по месту решающей битвы.
– Ловко!
– Но хуже другое, от огорчения великого король занемог и, поговаривают, что вскоре мы будем иметь счастье иметь на троне Людовика XVI.
– Нет, положительно, Рошешуар, вы в своих сплетнях начинаете переходить грани. Какое же это счастье?! Дофин милый человек, но совершенный тюфяк, а эта его австриячка еще принесет нам немало горя. Я не люблю госпожу дю Барри – как она ловко пробралась на тепленькое местечко! – но лучше уж она чем эта Мария-Антуанетта.
– Посмотрим, мадам, может все еще и образуется. А нет – так все в руце божьей. В конце концов, сам король сказал: «После нас хоть потоп». Что нам до той Луизианы? Пусть теперь у русских голова болит. Гораздо важнее другое. Вы слышали, что госпожа де Вьевиль принимала у себя самого герцога… Только тс-с-с… Это наиважнейшая государственная тайна.
Седни оглашаются рескрипты всемилостивейшей государыни императрицы Екатерины Второй: «За успешные действия по искоренению смуты американской мы жалуем генерал-поручику Суворову орденские знаки Святой Анны первой степени и разрешаем присоединить к фамилии пожалованный нашим братом королем Георгом титул графа Йорктаунского.
Внемля слезным просьбам жителей тамошних американских земель об устроении порядка согласно справедливым законам Российской империи, мы, соболезнуя сердцем малым сим, почли за благо принять их в подданство российское по принесении ими присяги, согласно регламентам и артикулам надлежащим. Отныне же и впредь жители губернии Луизианской и сопредельных земель, каковые наш наместник Американский почтет необходимым поименовать особо, будут считаться под защитой скипетра российского и пользоваться всеми правами и привилегиями наших верноподданных сообразно исполняемым повинностям. Мы же, по завершении обустроения власти в оных землях, согласно обстоятельствам и порядкам российским, повелеваем впредь титул императорский, каковой будет передан наследнику-цесаревичу Павлу Петровичу, читать тако: «Божиею милостию, Мы, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, Американский и прочая, и прочая, и прочая».